Президент Ичкерии Аслан Масхадов не скрывал, что хочет стать "чеченским де Голлем". Он соглашался, что отнюдь не компромисс был сутью доктрины его кумира, но все равно настаивал: главное - избежать внутричеченского противостояния. Любой ценой.

Масхадов, как и Дудаев, вернувшийся на родину, уже хоронившую патриархальные традиции, верил в регулирующую силу обычаев. Он действительно считал, что чеченец не пойдет против чеченца, опасаясь кровной мести; что никто из его соперников не посмеет снова искушать переживший войну и избравший его народ; что слава легендарного победителя - это и есть мандат абсолютного доверия; и что Москва непременно ему поможет - просто в силу инстинкта самосохранения. Он завлекал в правительство Басаева все более широкими полномочиями, хоть и не питал при этом никаких иллюзий. "Пусть он себя покажет", - скептически говорил он, полагая, что главный его оппонент, обнаружив свою несостоятельность, перестанет быть и политической силой. Масхадов, так и не ставший полковником советской армии, был слишком наивен, чтобы стать де Голлем. Тем более чеченским.

Впрочем, Басаеву тогда самому было интересно самоутвердиться на мирном поприще. В 98-м, за год до того как стало ясно, что вторая война неизбежна, и.о.премьера Басаев в приватной беседе искренне удивлялся: "Я понимаю, для русских я враг. Но Чечня вам нужна? Так ловите же момент, пока мы с Масхадовым вместе и ни один человек в Чечне против нас не выступит". Теми же словами недоумевал и Масхадов, начавший догадываться, что Москва ловит совсем другой момент - момент начала гражданской войны, чтобы не допустить которой Масхадов был готов заложить душу. И заложил. Но было уже поздно.

Стремление избежать гражданской войны путем постоянного компромисса ее же и провоцировало. Оппозиция, не встречавшая сопротивления, крепла, и этот факт ставил перед выбором самых преданных союзников президента. Хункарпаша Исрапилов, глава элитнейшего антитеррористического центра, давления ваххабитов не выдержал и Масхадова покинул. Позже он станет одним из главных антигероев басаевского похода в Дагестан. Противники Басаева, такие, к примеру, как Ахмад Кадыров или братья Ямадаевы, фактические хозяева Гудермеса и нескольких горных селений в районе Беноя, пытались привлечь Масхадова на свою сторону, и президент издавал указы о запрещении ваххабизма, о высылке укрепившихся в Чечне иностранцев вроде Хаттаба. И силы чуть уравнивались - но это снова грозило гражданской войной, и Масхадов снова отступал. Бывают такие президенты, которые готовы терпеть собственную номинальность лишь ради сохранения самой институции и во избежание хаоса. Но это слишком тонкая игра. Она удалась, скажем, Шеварднадзе, который путем временных уступок Москве одолел своих буйных противников. Масхадов тоже был готов на уступки, он, кажется, до самого конца на что-то надеялся. Он, кажется, до самого конца не верил, что Москве нужен совсем не он, а война. Летом 99-го Басаев подступил к Гудермесу, но воевать не решился. И направился в Дагестан. Группа противостоявших Басаеву полевых командиров направилась к Масхадову: мол, президент, это последний шанс. С той стороны - русские, а здесь -мы. Им не уйти, и все наконец будет кончено. Масхадов отказался - он, видимо, к этому времени уже не верил, что с компанией Басаева, Хаттаба, Исрапилова кто-нибудь способен справиться. И командиры ушли - чтобы угрюмо окопаться в своих вотчинах, и, как потом для того же Кадырова и тех же Ямадаевых выяснится, стать союзниками федеральных войск.

Масхадов остался один. Оставались верные сподвижники - руководитель службы безопасности Турпал Атгериев, глава президентской гвардии Магомет Хамбиев, экс-вице-премьер Казбек Махашев. Но с военной точки зрения это была лишь свита, но никак не армия. Войну президент Масхадов встретил обычным полевым командиром. Он перестал быть заложником радикалов - но и из прежних друзей он никого не вернул. А Исрапилова - не воскресил. Гражданской войны он избежал. Но не это, как оказалось, было главной задачей. Он по-прежнему находил убежище в дружественной Назрани, с ним при посредничестве Руслана Аушева велись переговоры, но странное его положение делало эти переговоры бессмысленными. Москва, в это положение его загнавшая, ничего предлагать на самом деле не хотела. Масхадов ничего предложить не мог.

В феврале президентские полномочия Масхадова истекают. Впрочем, он уже пережил свои полномочия. Хотя Егор Строев, насколько известно, своего приглашения четырехлетней давности занять положенное чеченскому президенту место в Совете Федерации не отзывал.