Российская армия, пройдя по Чечне вдоль и поперек, замерла в ожидании. Возможно, в ожидании того, что лидеры боевиков, осознав бессмысленность дальнейшего сопротивления федеральным войскам и сводным отрядам милиции, либо сдадутся на милость победителя, либо предложат сесть за стол переговоров. Однако ожидание это оправдано не более, чем требование чуда в пасхальную ночь.

Неоднократные заявления высшего военного и политического руководства России о том, что армейская фаза контртеррористической операции завершена, привели к тому, что военные действительно перестали без крайней необходимости покидать укрепленные места дислокации. Следствием этого стало то, что основные потери в последнее время несут сводные отряды милиции (командированные в Чечню со всех концов страны), ОМОНы и СОБРы. Можно понять отцов-командиров, не желающих посылать под пули снайперов и растяжки хорошо подготовленных минеров двадцатилетних мальчишек, но никак не понять боевого офицера, вольно или невольно способствующего продолжению войны. А в Чечне идет именно война.

Сейчас, по словам начальника Генерального штаба ВС РФ Анатолия Квашнина, деморализованным и обескровленным немногочисленным отрядам боевиков противостоит девяностотысячная группировка федеральных войск. Однако Квашнин, заявляя об этом, не говорит того, что значительная часть объединенной группировки российских войск и сил на Северном Кавказе - это не боевые подразделения, а строители, медики, службы тылового обеспечения. Своеобразная кровеносная система группировки. Войскам же, как утверждают Квашнин и его заместитель Валерий Манилов, противостоит не более двух тысяч боевиков. Так, мелочь, растереть и не заметить. Вот только поддерживает этих боевиков практически все население Чечни.

Тот же начальник Генштаба Анатолий Квашнин 8 декабря этого года заявил журналистам о том, что федеральная группировка переходит на новую тактику то ли ведения войны, то ли обеспечения безопасности московских назначецев. Начальник Генштаба заявил о том, что в каждом населенном пункте Чечни будет размещен воинский гарнизон - от 40 до 400 "штыков". И контролировать бойцы будут от 300 до 800 метров от околицы. А кто будет контролировать все остальное?

К сожаленью, создается впечатление, что российское военное командование свято верит в то, что на своих ошибках учатся только глупые, а все остальные на ошибках глупых. При этом совершенно забывается, что в этом случае мир существует благодаря глупцам. И попытки стать умнее приводят к шишкам (min), либо к крови (max):

Грозный. Разбит. Разбомблен. Стерт с лица земли. Точка на карте. Стратегически важный пункт. Идеологически значимый участок. Здесь стреляют в спину. Даже через почти год после того, как город (то есть, что от него осталось) взяли федеральные войска.

- Пригнитесь, ребята, - говорит старшина Ханты-Мансийского сводного отряда УВД, - стреляют, черти. - И в голосе нет злости. Старшина просто знает, что это работа. Работа его и ИХ. Тех, которые в развалинах. Тех, которые готовы в любой момент - после команды - открыть ураганный или снайперский огонь.

Старшина отращивает бороду. В нарушение устава. Командир разрешил. Просто скоро Новый год. И встретить его надо по-человечески. С Дедом Морозом. Вот только Снегурочка сюда не поедет. Для нее здесь слишком жарко.

К Ханкале мы подъехали в густых сумерках. Кто-нибудь может сказать, что в 4 вечера видел звезды на небе? В Группировке их наблюдают каждый день. И больше верят прогнозу погоды, обоснованному на приметах дедов-добытчиков, но не метеорологов-синоптиков.

Слегка "юзанув" перед КПП, БРДМ чихнул дымом и остановился. Сопровождавшие журналистов милиционеры с облегчение выдохнули кубометры углекислого газа и взялись за сигареты. А из радиостанции дежурного по КПП вдруг раздалось: "Я ранен, водитель убит. Прошу помощи. Площадь Трех Дураков". 700 метров от того места, откуда мы только что уехали. Кого мы контролируем?

Москва-Чечня-Москва