Статьи о предстоящей эмиграции ученых из бывшего СССР в западной прессе начали появляться несколько лет назад. Статьи тревожные, с описанием грядущего апокалипсиса и призывами немедленно что-то предпринять. Благополучные страны беспокоил вовсе не профессиональный уровень наших физиков и химиков, скорее - политика собственных правительств, а именно, возрастной ценз для желающих въехать в страну. Получалось, что тем, кому за 40, рассчитывать на Западе не на что. По прогнозам западных аналитиков, дальше сюжет мог развернуться следующим образом.

В 2000 году закончились самые строгие "допуски", выданные первыми отделами даже самых секретных институтов. Ученые, которые до сих пор жили на просторах России, не имея возможности оттуда выехать, начнут искать, где лучше. При нынешнем положении российской науки, когда нищенскую зарплату не выплачивают месяцами, соблазнительно уехать туда, где платить будут регулярно, много и не в рублях. И если, утверждали авторы статей, Запад этих людей не примет, то Иран, Ливия, Ирак сделают это с радостью. Описание последствий того, что в этих странах появится оружие массового уничтожения, зависело от воображения и красноречия автора статьи.

Примерно год назад подобные предсказания появились и в отечественной прессе.

Ссылаясь на прогнозы ФСБ, здешние авторы полностью сходились во мнениях с западными, пытаясь убедить теперь уже российское правительство что-то предпринять: например, прибавить ученым зарплату, а если это никак невозможно, хотя бы выплачивать ее ежемесячно, а не раз в полгода.

В смысле политического результата рассуждения некоторых предсказателей оказались явно успешными. Во всяком случае на Западе. Самый яркий пример - решение Иммиграционной службы Канады увеличить возраст, приемлемый для профессиональной иммиграции. Теперь 44 года - не предел, страна готова принять тех, кого засекретили десять лет назад. При этом реально трудоустраивать новых переселенцев никто не намерен. Речь идет о готовности платить им пособие, во много раз превышающее здешнюю зарплату, просто за то, что они не поехали в Ирак.

Тем не менее, если отвлечься от теорий в области глобальной политики и посмотреть на вещи реально, картина окажется не такой устрашающей. Установлено, что человек начинает задумываться о лучшей жизни лишь тогда, когда у него все не так уж плохо. Подобные размышления требуют некоторой душевной свободы, а ситуация повседневного выживания к ним не располагает. Главная отличительная черта жителей закрытых городов - патриотизм "родного завода". Для большинства из них выход за пределы небольшого мирка, порой огороженного колючей проволокой, - тяжелый стресс. Несколько лет назад в физико-техническом университете Сарова пытались организовать обменную программу: 20 студентов имели возможность поехать на год поучиться в Германию. Желающих нашлось всего четверо. А ведь в данном случае речь шла о совсем молодых людях, по идее стремящихся увидеть мир и расширить горизонты. Тем не менее они предпочли жизнь в запретной зоне, где колючая проволока увешана консервными банками, с вполне реальной перспективой безработицы в дальнейшем.

Так что грядущий наплыв российских ученых-эмигрантов человечеству вряд ли грозит. А разобраться, почему это так, еще предстоит психологам и социологам.

Между Родиной и работой - "Дайджест-Директор", 02.07.2000