Нижняя Алмада (Almada - бывший спальный район Лиссабона, ныне - вполне самостоятельная административная единица, оплот коммунизма в Португалии) - район доков, работяг, негров и проституток. Это официальная легенда. На самом деле, большинство доков уже давно не функционирует, негров можно встретить где угодно (благо почти на горе помещается знаменитая не только на всю Алмаду, но и на весь Лиссабон, дискотека). Работяги тоже вездесущи - по всей Португалии идет строительство, а вот за проститутками приходится охотиться. По крайней мере, на первый взгляд, их здесь вовсе не так много, как говорят.

Бар Паулы, одной из многочисленных подружек моего приятеля Жоао, расположен как раз в нижней части Алмады, с видом на доки. Обычно праздные женщины вроде меня в такие заведения не ходят - вроде как и незачем. Так что на меня покосились подозрительно, но пустили - к этому моменту я уже знала, что в Алмаде нет такого правила, которое не было бы нарушено в угоду милого всем сердцам Жоао. Нам дали время сесть, заказать выпивку, а потом за столиком возникла специально для меня приглашенная "русская" девочка. Посетители бара хором вздохнули - принято считать, что такое небесное видение может появиться лишь в разгоряченных мечтах португальца с развитым воображением: натуральная блондинка, рост 176, ноги от коренных зубов и зубы, как на рекламе стоматологического кабинета, голубые глаза, движения, исполненные неги... в общем, весь набор черт, которые приписываются современным русским красавицам. Барышня приблизилась к нам с невыносимо любезной улыбкой и заговорила с Жоао на вполне, как мне показалось, сносном английском. Однако стоило Жоао сказать, что его подруга - я то есть - говорит по-русски, как ситуация коренным образом изменилась. Светские манеры были забыты, улыбка приобрела человеческие очертания, а Жоао остался не у дел.

Почти немедленно выяснилось два момента: во-первых, Рената (так звали нашу девочку) не русская, а латышка из Риги. А во-вторых, она вовсе не проститутка, а танцовщица. Я бы сказала, скорее стриптизерша, но Рената настаивала на том, что эротическое шоу (напоминающее игру в покер на раздевашки), в котором танцует она с подругой Инессой, и стриптиз, который страстно исполняет кудрявая испанка (по странному совпадению тоже Рената) суть вещи разные.

У себя в Риге Рената с Инессой тоже танцуют в клубах, а выезд за границу им устроил знакомый менеджер. Здесь за один выход в ночь девочки получают 10 тысяч эшкудо - чуть меньше 50 долларов. Плюс - процент от консумации. Минус жилье, газ, свет, вода, питание и проценты менеджеру-устроителю зарубежных "гастролей". В месяц чистыми набегает около восьмисот долларов. Сами гастроли длятся два месяца: девочки танцуют в четырех клубах - по две недели в каждом, чтобы не приедаться публике. И обязательно выходят потом в зал - "работать" с клиентами, раскручивать их на выпивку. Это и есть то, что в объявлениях о найме на работу называется "с консумацией" и пишется в скобочках мелким шрифтом.

Собственно, эта самая консумация занятие несложное, но противное. Португальцы народ прижимистый, и платить по 4 тысячи эшкудо (20 долларов) за стакан "коктейля" (что уж там намешано, я не знаю, но явно не спиртное) для хорошенькой девочки, которая норовит выдуть выпивку в три глотка, а потом просит еще, не хотят. Скажем, бессовестный Жоао еще на входе предупреждает, что оплачивает только сок. В отместку девочки пьют сок залпом, как лекарство, вежливо благодарят и уходят к другим, не столь предусмотрительным, посетителям.

Рената, правда, обнаружила один неплохой способ заставить клиента заказывать еще и еще: надо выбрать момент и спросить, счастлив ли он и какая нелегкая принесла его, такого симпатичного мужчину, в этот бар, искать платного женского общества. Далее - дело техники. Главное - не засыпать, а все три часа слушать с сочувственным вниманием и вовремя кивать. Тогда коктейли будут появляться на столе один за другим, может дойти и до шампанского в ведерке со льдом. Но Ренате, при всем ее нездешнем очаровании, такое не всегда по плечу - она не знает португальского, а по-английски говорят далеко не все посетители бара. Хотя ей или, скажем, Инессе и не надо особо стараться: на две недели они - визитная карточка бара, им можно вообще рта не открывать, свои 10 тысяч за ночь они и так получат. Другим девочкам, прибывшим из России и прочих стран СНГ (в баре Паулы их двадцать человек) значительно сложнее, потому что они не танцуют, не сеют, не жнут, а сыты бывают процентами от консумации. К тому же их тиранит местная аристократия - бразильянки, которым очень не нравится, что клиенты предпочитают проводить время с модными в этом сезоне "русскими". Пользуясь общим языком с администрацией бара, бразильянки то доносят начальству, что "русские" во время работы пьют принесенную с собой водку (что почти неправда - такое бывает редко, только когда приезжает новенькая с новым запасом этой самой водки), то просто устраивают склоку, благо темперамент позволяет проделывать это регулярно.

Что же касается проституции, то в таких барах официально она не практикуется и каждая девочка распоряжается своим телом как ей заблагорассудится. Есть, конечно, рынок, есть устоявшиеся цены (от тысячи эшкудо за "раз", что дешево, до пятидесяти тысяч за ночь, что экстремально дорого), и правила лучше не нарушать, но если очень хочется, а клиент попался на диво симпатичный - то можно. Впрочем, Рената утверждает, что российские барышни предпочитают не рисковать. Консумация дает им возможность жить вполне сносно, так что вместо клиентов в нерабочее время они встречаются со своими португальскими "наморадо", то есть возлюбленными, которых любят совсем бесплатно:

Старинный городок Брага на севере Португалии называют городом трех "п": padre, puta, panоleirа - попы, проститутки, педерасты. Интересы населения равномерно распределены между футболом, церковью (в Браге неисчислимое количество церквей, 95 процентов населения города - ярые католики, остальные - мормоны и прихожане евангелической церкви) и сексом во всех видах. Мрачный барочный город просто пропитан духом ханжества и нездорового эротизма. Женятся здесь крайне рано, а до наступления брачного возраста активно мастурбируют, желательно на публику. Я никогда в жизни не встречала такое количество юных эксгибиционистов на единицу площади! В окрестностях университета они таятся за каждым кустом, поджидая студенток младших курсов, и нетерпеливо теребят свои Zezinho, чтобы радостно разрядиться под возмущенный визг пойманной врасплох барышни.

Итак, до 18 лет брагаренцы (bragarense - коренной житель Браги) мастурбируют, до 30 - наслаждаются обществом законной супруги, а потом, пресытившись, начинают искать утешения в платных объятиях.

Страница объявлений в воскресном приложении к региональному выпуску Diario do Minho. Наугад тыкаю пальцем. "Два ангела 17 и 18 лет. Настоящее лесбийское шоу!' Начинаю считать. Три объявления из Порту (население - 1 млн человек). Два - из Виана-ду-Каштелу (население 10 тыс. чел). Два - из Понте-де-Лима (население 12 тыс. чел). И тридцать девять (!) из Браги (население 45 тыс. человек). Брагаренцы от 17 до 39 лет предлагают себя во всех видах и модификациях. Блондинки, брюнетки, мулатки, негритянки, девушки, юноши - все хотят делать ЭТО за деньги. Причем "настоящее лесбийское шоу" - это уже экзотика, это для видавших виды иностранцев. Всем остальным просто предлагают заплатить за потрахаться - ни тебе эротического массажа, ни тебе "тайской техники любви", ни еще каких-нибудь изысков. 'Дикий' секс в Браге отличается от домашнего только тем, что в кои веки можно расслабиться и не думать о том, что через полгода придется опять бегать по магазинам, скупая дорогущую детскую одежку:

Кроме странички объявлений, подыскать партнершу на ночь можно в так называемой "буате". Это специальная дискотека для одиноких мужчин, что-то вроде бара Паулы в Алмаде, но здесь партнерши гарантированно снимаются. В университете клялись, будто в буате возле собора Bom Jesus (вот оно, знаменитое соседство попов и проституток!) работают и россиянки, но я не нашла ни одной. К тому же в процессе поиска я довольно ощутимо двинула локтем седоватого бодрячка по имени Рауль, который решил, будто я нахожусь в буате по служебной надобности, и мне пришлось спасаться бегством от разгневанной администрации. Но я, в общем, не в обиде - если все любопытствующие начнут лупить клиентов локтями, ни одна буата долго не протянет.

И совершенно неожиданно "съемный" соотечественник обнаружился в супермаркете. Он шел за престарелой малокрасивой португалкой и почтительно нес ее корзинку с продуктами. Как выяснилось, в Браге процветает мужская проституция, причем почти единственным товаром на рынке являются русские и украинские молодые люди, которых ценят за рост (средний португалец редко вырастает выше 172, а средний брагаренец - выше 165 см) и голубоглазость. В отличие от барышень, мужчинам платят не за секс как таковой, а за статус. Свой россиянин (если он не строитель, а, скажем, инженер или врач) - это почти престижно. И даже не очень дорого: дом, еда, деньги на карманные расходы. Другое дело, что в Браге только очень богатая женщина может себе позволить настолько наплевать на мнение богомольных соседей, чтобы завести жиголо.

Встреченная мною в супермаркете Мария владеет сетью бутиков и самым дорогим в городе косметическим салоном. Валерий (Valerio, как зовет его Мария, а вслед за ней - все посетительницы салона) - врач-физиотерапевт. Официально он Мариин садовник (за домашнюю прислугу иностранного происхождения платится меньший налог, чем за наемного работника в компании), но за садом следит сама Мария - это ее страсть. А Валерий следит за тем, чтобы Мария всегда была в форме. А еще работает в ее косметическом салоне - массирует португалкам попы и животы (почему-то здесь популярны только эти виды массажа), чем зарабатывает себе на пресловутые карманные расходы, потому что жадная Мария предоставляет только кров и пищу. Но Валерий не жалуется - в салоне его услуги стоят очень дорого, на руки он получает третью часть. Этого достаточно, чтобы не только тратить, но и откладывать, и, похоже, скоро Мария лишится своего ясноглазого садовника.

Если дорога не загружена, то от Браги до Виана-ду-Каштелу полчаса езды. Дорога большей частью идет через горы, поросшие лесом. В ясную погоду, когда солнце просвечивает сквозь сосновые иголки, красота почти невыносимая.

- Справа от тебя - бодрым тоном профессионального гида говорит Руй - остатки мавританской постройки. А слева - шлюха.

- Где?! - от неожиданности я подпрыгиваю на сидении и роняю карту, по которой отслеживала наши передвижения.

- Слева. Вон, смотри!

Руй притормаживает, и мне открывается совершенно фантастическое зрелище. Прямо посреди автострады зеленеет пятачок незаасфальтированной земли. На нем стоит складной стул. А вокруг стула с независимым видом прогуливается могучая мулатка в крошечной юбочке и обтягивающем розовом свитере. Насколько я могу судить, под юбочкой ничего, кроме самой мулатки, нет. Нынешней холодной осенью это может быть приравнено к военному подвигу. Да и вообще смуглая леди скорее напоминает воительницу, нежели представительницу древнейшей профессии. Впрочем, кто я такая, чтобы судить о достоинствах португальских проституток? Руй тоскливо вздыхает: "Говорят, она очень классная" (gostosa, буквально "вкусная").

- Почему "говорят"? А ты сам никогда?..

Руй испуганно мотает головой - что же он, с ума сошел, снимать проститутку на автостраде?! Это же гарантированный СПИД!

- Позови ее!

Руй пожимает плечами и машет рукой gostos'e. Та подходит неторопливо, величественно улыбается, но, обнаружив в машине меня, строжает лицом и отрицательно качает головой. С женщиной? Нет, она этим не занимается. Просто поговорить? Ей некогда. Поговорить за деньги? Она мнется... с одной стороны предложение заманчивое, с другой - кто нас знает? Нет, деньги она зарабатывает, а разговаривают пусть другие. Вот если молодой человек желает... Но молодой человек не желает (или желает, но скрывает), и gostosa делает нам ручкой и отправляется на свой командный пункт на середину автострады.

Следующую даму мы встречаем через километр. Белый "опель" стоит под деревьями, из него торчат смуглые ножки. Подъезжаем ближе: такая же коротка юбочка, как у предыдущей, выбеленные волосы... но лицо! Если мулатке на вид можно было дать лет тридцать-тридцать пять, то этой жрице любви никак не меньше пятидесяти.

- И что, - спрашиваю я, - находятся клиенты?

- Конечно! - Руй удивлен. - Какая, собственно разница? Человеку в дороге резко приспичило, он остановился, заплатил, сделал, поехал дальше - кто же им на лица-то смотрит? Между прочим, в Порту еще хуже - там вообще этим занимаются только старухи и наркоманки!

- А как же русские? Молоденькие, хорошенькие русские девочки, о которых все говорят, они-то где?

В Лиссабоне, наверное, - пожимает плечами Руй. - В Кашкайше, Эшториле, Алгарви и на Мадейре. В общем, в столице и на курортах. А здесь-то им что делать?

Действительно, на португальских курортах, почти как в Москве, можно встретить целые ряды барышень, предлагающих свои услуги. Примерно 75 процентов из них - бразильянки, остальные из стран бывшего соцлагеря - в основном украинки и молдаванки, но есть и русские, и польки, и болгарки, и албанки. Причем с каждым годом их становится все больше, рынок переполняется, цены падают, девочки зарабатывают все меньше и меньше: Уже сегодня на юге предложение превышает спрос, а на север иностранных проституток, как правило, не везут - невыгодно. Туристов здесь нет, а местные жители жадничают и платят мало. Предпочитают потратить тысячу эшкудо на подержанную, но родную даму на автостраде, которая стояла здесь еще во времена, когда клиент проезжал мимо на трехколесном велосипеде, чем в 50 раз больше на юную иммигрантку. Questao do principio - вопрос принципа, говорят здесь.