С приходом весны друзья становятся недоступны. В выходные они заняты перевозкой рассады, а в остальные дни способны говорить только о стройматериалах и видах на урожай. Николай всегда считал, что это не для белого человека. Дачу можно снять, а экологически чистые овощи купить на рынке. От разговоров о том, что снять дачу - дело весьма дорогостоящее, он отмахивался: его семейству не нужен каменный трехэтажный коттедж без хозяев в 5 километрах от МКАД. С идеей снять комнату с террасой по газетному объявлению тоже пришлось распрощаться. Оказалось, что дачевладельцы, догадавшиеся дать такие объявления, искренне убеждены, что их недостроенный сарай без крыльца и крыши невероятно хорош и наниматели просто обязаны платить за него как за люкс в пятизвездочном отеле. В ответ на недоуменные вопросы они заводили все тот же знакомый разговор о ценах на стройматериалы.

Следом отпало ближнее Подмосковье (меньше часа на электричке). Гастарбайтеры из республик бывшего нерушимого союза, приезжающие в Москву на летнюю шабашку, снимают жилье в пригороде: не так дорого, как в столице, и не слишком долго добираться каждый день в Москву на работу. В конце концов Николай понял, что единственный шанс снять дачу за приемлемые деньги - это найти деревню в дальнем углу Московской области, куда не так-то просто добраться. Погрузившись в видавший виды российский джип марки "Тайга", он начал поиски, которые довольно быстро увенчались успехом. За меблированную комнатку и террасу с телевизором и печкой доброжелательная старушка-хозяйка запросила всего 3000 рублей за все лето. "А хочешь - и осень живи совсем бесплатно", - добавила она. Разумеется, все "удобства" оказались во дворе (туалетная бумага в местном магазине, впрочем, водилась), вода - в колодце, газ - баллонный. Зато чистый воздух, молока - залейся, рублей по 6-7 за литр, и неограниченная возможность приобщиться к корням и истокам.

Приобщение случилось в первый же вечер - и в гораздо большем объеме, чем хотелось бы. Владелица дома, одинокая баба Зина, явно страдала от нехватки общения и завернула к жильцам на чаек. Шестилетний Димка уже носился по улице на велосипеде, а Николай с женой выслушивали рассуждения хозяйки о Москве, где на улицу не выйдешь - убьют и местной, спокойной и безопасной жизни. "У нас все на виду, - говорила баба Зина. - Чужого все замечают".

За окнами, вздымая тучи пыли и переваливаясь на колдобинах, прогрохотал ржавый "мерседес". Николай, будучи автомобилистом, без труда определил возраст машины - лет 20. "Мишка - он мафия, - прокомментировала баба Зина. - Водкой торгует по ночам. Как магазин закроется, к нему иди". "Мерседес" тормознул у соседнего дома, куда немедленно потянулись мужики. На лавочке у соседского забора потекла непринужденная беседа о стройматериалах и видах на урожай, обильно украшенная неформальной лексикой.

Поодаль сиротливо торчала в небо обгоревшая печная труба. "Давно пожар был?" - поинтересовался Николай. "Да лет пять уж, - откликнулась баба Зина. - Манька пьяная была, вот у ней газ и взорвался. Потом в Москву поехала и сгинула. Мужик ее убил и голову отрезал".

На этой трагической ноте общение Николая с бабой Зиной закончилось - надо было возвращаться в Москву и включаться в трудовые будни. Навещая жену и сына по выходным, он обнаруживал, что лингвистически одаренный Димка неуклонно обогащает словарный запас выражениями, услышанными в мужском клубе у забора мафиозного Мишки. "Не убережешься", - понял Николай и решил радоваться экологической чистоте, в которой ребенок проводит лето.

В один из наездов к семье Николай увидел сидящую у останков печки женщину с откупоренной бутылкой водки. "Манька-пьяница вернулась, - радостно сообщил ему сын. - И никто ей голову не отрезал".