Из Ватикана пришло поразительное сообщение. Папа римский Иоанн Павел Второй призвал врачей не прибегать к излишним мерам для продления жизни смертельно больных пациентов. Врачи ошибаются, заметил понтифик, считая медицину всесильной и забывая о бренности нашего существования. Им не следует заботиться лишь о физическом состоянии людей, пренебрегая духовным. Особенно в тех случаях, когда медики точно знают, что спасти человека нельзя.

Нет, Кароль Войтыла не произнес слово "эвтаназия". Но это явное смягчение позиции Ватикана в отношении к людям, которые предпочли смерть бесконечным страданиям. Это переворот в католичестве, продиктованный милосердием и любовью.

...Старая женщина в инвалидном кресле вплывает в зал Европейского суда. Лицо ее светится улыбкой. Улыбка обманчива, как и дряхлость. Англичанке Дайане Претти всего лишь 43 года. Она тяжело больна и желает лишь одного - смерти. Ее желание противоречит британскому закону. В Страсбурге она ждет того самого приговора, которого в ином суде с ужасом мечтали бы избегнуть самые закоренелые убийцы. Она мечтает о смерти.

Эвтаназия - тупиковая проблема. Есть христианская мораль, отвергающая самоубийство или убийство из жалости. И есть жизнь, наполненная мучительнейшими болезнями, и единственный способ покончить с пыткой - покончить с жизнью. Неотъемлемое право человека на жизнь сталкивается с его неотъемлемым правом прекратить нестерпимые мучения.

Поэтому Дайана Претти приехала в Страсбург. В суд по правам человека, где еще ни разу не рассматривали подобные дела. Она сидит в инвалидном кресле и с великим трудом печатает на портативном компьютере одну-единственную фразу. "Я хочу лишь того, на что имею право: уйти из жизни с достоинством", - пишет она, потому что давно уже не может говорить. И ходить. И вообще - двигаться. Она парализована. За ее спиной, вцепившись в ручку кресла, застыл муж Брайан. Он любит свою жену. И дети ее любят. Они хотят ей помочь: избавить от мук. Медицина бессильна. Уничтожить страдания способна только смерть. Небытие.

В сущности, это несложно. Брайан может достать жене яд. Или дать сильнейшую дозу снотворного. Тогда она заснет навсегда, но муж окажется в тюрьме, поскольку в Великобритании эвтаназия запрещена законом. Дайана не желает такой ценой расправиться с жизнью. Ведь уходя она будет знать, что мужа покарают как убийцу. Поэтому они здесь, в Страсбурге. Брайан хочет помочь Дайане. Дайана желает спасти мужа от тюрьмы. Правозащитному суду, последней и главной европейской инстанции, надлежит решать, кто прав: британские законодатели или британская семья Претти.

Брайан и Дайана прожили вместе четверть века. В любви и согласии, что редко случается в долгом браке. Три года назад Дайана заболела, и диагноз оказался безнадежным - заболевание нервной системы. Болезнь поразила мозговые центры, отвечающие за двигательные функции. Что будет дальше, известно и больной, и врачам. Частичный, затем полный паралич и бесконечно жуткая смерть от удушья после деградации всех мышц. Это будущее наступает неотвратимо. Спасти Дайану нельзя.

В прошлом году Дайана Претти уже обращалась в Верховный суд в Лондоне с просьбой об эвтаназии. Суд отказал, а юристы разъяснили, что ее мужу Брайану грозит за это 14 лет заключения. Вот если бы Дайана могла покончить с собой сама... Но она этого сделать не может. Физически. У нее не поднимаются руки.

В защиту Дайаны выступила часть британского общества, но это лишь отдельные граждане, а не законодатели и прокуроры. Они бессильны ей помочь. Они могут лишь взывать к морали и указывать на то, что защита человеческого достоинства и запрет на пытки прописаны в законе. Убежденная в своей правоте, Дайана написала прошение в Палату лордов, умоляя о том, чтобы мужу позволили помочь ей умереть. Официальное разрешение гарантировало Брайану свободу. Лорды отказали.

В Страсбурге миссис Претти сразу добилась первой победы. Посовещавшись, судьи приняли решение вынести вердикт по ее делу через месяц. Случай небывалый для неспешного правозащитного суда: обычно дела здесь рассматриваются гораздо дольше. Но обычные сроки для Дайаны - это продолжение пытки, которая длится каждый день. Для нее это карательный приговор.

А в минувшую пятницу случилась настоящая сенсация. Тот же самый Верховный суд Великобритании удовлетворил иск некой мисс Б. - тоже неизлечимо больной, тоже 43-летней парализованной женщины, настаивающей на добровольном уходе из жизни. Правда, ее случай принципиально отличается от случая Дайаны Претти. Для того чтобы прекратить мучения, ей не нужна ничья помощь. Мисс Б. необходимо лишь бездействие врачей. Во-первых, она должна покинуть палату интенсивной терапии. Во-вторых, должен быть выключен аппарат искусственного дыхания. День и час своей смерти она теперь вольна назначить сама.

...Тема не такова, чтобы предаваться бурной радости, празднуя победу, хотя ликующие крики профессиональных борцов за эвтаназию на минувшей неделе стали заметно слышней. Отметим лишь, что приговор по делу мисс Б. вполне соответствует милосердным призывам Ватикана. Напротив, "санкция на убийство", о которой просит в Страсбурге несчастная семья Претти, едва ли укладывается в рамки этой морали. Грех самоубийства или убийства остается тяжелейшим нравственным запретом - и для церкви, и для европейской светской судебной власти. Для верующих это абсолютный запрет. Атеист не может не размышлять о последствиях "дозволенного убийства". Ведь судебный прецедент открывает самые широкие возможности для злоупотреблений и преступлений. Эвтаназия, как и смертная казнь, остается неразрешимой, надчеловеческой проблемой, которую в каждом конкретном случае так трудно вогнать в тесные рамки несовершенных человеческих судов. Впрочем, сравнивая госубийство по приговору с личным выбором страждущего, видишь и разницу. Это различие принципиально, как чужая оптовая жизнь и твоя личная, неповторимая, единственная. Споры бессмысленны: каждый умирает в одиночку.