Парламентарий Александр Чуев, отдающий весь гражданский жар начинаниям фракции "Единство", замахнулся на православную церковь. Ладно бы речь шла об интриге, даже в конце концов о заговоре. Нет, г-н Чуев открыто назвал черное черным, а не наоборот, как это долгое время было принято и, казалось, будет принято всегда. Но правда наконец сказана, законопроект начал свою гласную жизнь.

Православие, по мнению депутата Чуева должно получить статус традиционной религии России. В отдельных местностях, впрочем, таковой традиционной религией может быть позволено стать исламу или буддизму. Но белых бездуховных пятен на территории державы быть не должно. Какой-нибудь политический конформист мог бы этим ограничиться и спрятаться за стыдливой формулировкой "традиционная религия", предоставив разбираться в терминологических хитросплетениях коллегам и прочим толкователям. Чуев же не оставляет от возможных сомнений камня на камне. "Традиционная" - это значит освященный законом доступ к образовательной системе, государственным СМИ, армии. И главное, к бюджету.

Чуев вовсе не повторил такое родное, из школьной программы прежних времен: церковь превратилась в самый реакционный институт общества, ее диктат простирается на все вопросы духовной и экономической жизни. Он поступил тоньше. Тем более что такие вещи нет надобности говорить вслух...

История Русской православной церкви уникальна. У каждой церкви имеется своя драматическая история подвигов, предательств, отравлений и т.п., но нигде и никогда духовная иерархия не достигала такой изощренности в области государственного строительства. Ни одна на свете теократия не сравнится с тем, что за последнее десятилетие учредила в этой области православная церковь. Ее законодательная отделенность от государства оказалась небывалым ресурсом. И если не считать столь родственной ей, как принято считать, идеи пролетарского братства, ни одна другая идея в истории еще не становилась таким безотказным источником чиновничьего обогащения.

РПЦ исторически была инструментом политическим. Но это относится почти к любой церкви, и речь не об этом. Речь о том, что история церкви - это история соответствующей страны, и очень соблазнительно вспомнить тему протестантской этики, заложившую основу современного либерализма. Но Бог с ним, с протестантизмом, тем более что ему едва ли светит стать для России "традиционной религией". Мы о православии, которое самым политическим образом всегда было призвано играть функцию охранительную, обеспечивающую особую замкнутость народа-богоносца. Советская трагедия разгрома и последующей кагэбизации церкви - вовсе не причина ее такого сегодняшнего положения, а следствие: сам ход нашей истории отправил ее в охранительные арьергарды сменяющих друг друга политических систем.

В краткие миги исторических просветлений РПЦ себя никак не выдавала. Никто не видел иерархов в августе-91. Зато очень много людей в рясах было в октябре 93-го. Кроме Глеба Якунина, церковью, разумеется отторгнутого, наших священнослужителей не замечено на митингах против чеченской войны. Зато по всем городам и весям, по всем воинским частям страны который год прокатывается волна благословений солдат, отправляющихся, как густыми церковными басами объясняется, на войну за веру. И это задолго до всяких чуевских инициатив, призванных преодолеть формальный запрет на подобные мероприятия. Зато никто не запрещает людям в клобуках председательствовать в красно-коричневых президиумах.

Любая реакционная тенденция улавливается РПЦ раньше, чем проникнет в массы. Еще никто не понял, чем обернется союз с Лукашенко, а наша церковь уже в Минске, и Белоруссия - единственный союзник, сохраненный Московским патриархатом на некогда подконтрольных территориях. Украины уже нет, на Украину едет папа, что это значит? Прозелитизм, другими словами, все тот же империализм.

Потеря Украины - это катастрофа для РПЦ. Не только, разумеется, в духовно-пастырском аспекте - он-то как раз никого не беспокоит, и украинские селяне, давно отчаявшись разобраться, к какой епархии принадлежат, преспокойно ходят в ту церковь, которой выпало в данной точке существовать, и разницы, казалось бы, нет. Дудки, разница еще какая! Ведь приходы волею истории оказались нарезаны так, что их большая часть осталась на территории Украины. Вот за что идет беспощадная борьба, которая и если может быть описана, то только терминами из рассказов о битвах монополий.

И ни один из былых или нынешних олигархов в России не добивался такой монополии, как РПЦ. Олигархия, как правило, действует явочным порядком, технология олигархии - это всего лишь особые отношения с властью, и никто не имеет таких с ней отношений, как церковь, равноудаленная от нее, как известно, раньше всех.

Чуева теперь просят уточнить, что такое "льготы" и "преференции". Чуев несколько путается, как запутается любой при необходимости разъяснить прописные истины. Да кто ж не знает про льготы и преференции? В сотый раз рассказывать про залоговые аукционы, про доступ к нефтяной трубе, про льготные кредиты агропрому, про капитализм по Бородину? Но и это будет не про церковь, ибо все эти отдельные достижения экономических пионеров нашего диковинного строя давались им в борьбе и неустанных выдумках, с риском последующей экстрадиции.

Для церкви никакого риска нет, как не было и теперь уже никогда не будет. Если уж депутат от правящей фракции набирается смелости все назвать своими именами. Черное - черным. Монополию - монополией. Бюджет - бюджетом. В общем, сорвал покровы. Про реакционность в духе советской атеистической пропаганды он, конечно, ничего не сказал. Скорее всего, заметим в его оправдание, даже не думал. Просто так получилось - помимо воли.