По количеству присутствовавших важных персон канонизация адмирала Федора Ушакова могла бы соперничать с торжественным заседанием в день Военно-морского флота. Руководство РПЦ представлял глава церковного МИДа митрополит Кирилл (Гундяев), заботами которого появился на свет отдел Московского патриархата по связям с армией и правоохранительными органами. Светская власть по части представительности тоже не подкачала: президентский полпред в Поволжье Сергей Кириенко, едва отдышавшись после крестного хода с мощами преподобного Серафима Саровского, направился в Санаксарский монастырь. Но, как и следовало ожидать, наиболее обильно было представлено флотское начальство, в чьих глазах мероприятие явно выглядело особенно важным. Дело и вправду нешуточное: если раньше наши моряки считали "своим" Николая Угодника, покровительствующего мореплавателям без различия национальности, то отныне у российского флота появился собственный святой, причем, выходец из родной военно-морской среды. До последнего времени среди русских святых было только двое людей, известных не столько благочестием, сколько воинскими заслугами, - Александр Невский и Дмитрий Донской. Никогда еще церковь не канонизировала военачальников относительно недавнего прошлого. Адмирал Ушаков стал первым, и теперь другим родам войск остается только завидовать оборотистости начальства ВМФ. Впрочем, это дело поправимое: отношения церкви и армии развиваются столь быстрыми темпами, что недалек тот час, когда святого из рядов вверенных ему войск сможет получить каждый главком. И совсем не исключено, что в ближайшем будущем сонм российских святых пополнится именами, к примеру, Александра Покрышкина или Рихарда Зорге, а то и легендарного Максима Максимовича Исаева.

Сегодня батюшки, кропящие святой водой танки, минометы и военные крейсера, стали явлением столь привычным, что уже трудно представить времена, когда церковь об этом только мечтала, а военному начальству такое могло присниться разве что в страшном сне. Между тем нынешнее слияние в экстазе церкви и армии началось совсем недавно, меньше 10 лет назад, с маленького подотдельчика в отделе внешних церковных сношений Московского патриархата, возглавляемом одним из самых активных церковных деятелей - митрополитом Кириллом (Гундяевым). После октябрьских событий 1993 года деятельный владыка одним из первых осознал, сколь широкие возможности открывает перед церковью заинтересованность в ней новой власти. Обновленный Кремль отчетливо нуждался в легитимизации, а заодно в заполнении идеологического вакуума, и митрополит почел за грех этим не воспользоваться.

Около полугода в недрах вверенного ему отдела велась работа по сближению с армейским руководством. В 1994 году Алексий II принял в своей резиденции в Чистом переулке тогдашнего министра обороны Павла Грачева. Неплохой волейболист и известный любитель горячительных напитков в непривычной обстановке чувствовал себя скованно, но после выступления патриарха приободрился и бойко сообщил, что сотрудничество армии с церковью совершенно необходимо, потому как население нашей страны "когтями уходит в православие". Патриарх на возникшую путаницу "корней" с "когтями" не отреагировал, и дело закончилось благополучным подписанием соглашения о сотрудничестве церкви с Министерством обороны. Год спустя в июле 1995 решением Священного синода был создан специальный отдел Московского патриархата по связям с вооруженными силами и правоохранительными учреждениями, который возглавил епископ Красногорский Савва. Его заместителем стал протоиерей Алексий Зотов, известный своими прошлыми связями с русской мафиозной группировкой в Риге, после разгрома которой он был вынужден эмигрировать на историческую родину.

Владыка Савва аккуратно принимал участие в конференциях "Церковь и армия" и других военно-церковных мероприятиях, однако, не обладая ни харизматическими дарованиями, ни особым стремлением к публичной деятельности на политической арене, пустил работу с армией на самотек. Идеологом церковно-армейских отношений реально так и остался митрополит Кирилл. В феврале 1995 года, когда полным ходом шла первая чеченская, он наповал сразил бросившуюся было в объятия церкви либеральную интеллигенцию, заявив, что "военный в силу присяги освобожден от нравственных вопросов". "Мы понимаем, какой трагизм, когда умирают люди в Чечне. Но ведь они умирают, выполняя свой долг", - глубокомысленно заметил он тогда, почти что повторив фразу Грачева о мальчиках, "умирающих с улыбкой на лице". Главное же - владыка еще тогда вполне ясно сформулировал суть строящихся отношений церкви и армии: "Где гарантия, что не найдутся военнослужащие, которые скажут: "Вы знаете, я считаю аморальным стрелять"? Куда же мы дойдем?.. Военный человек обязан выполнять свой долг, а церковь ему должна помочь".

На фоне такой идеологии вполне логичными выглядят и заявления патриарха в начале второй чеченской - дескать, конечно, наши войска Чечню бомбят и мирных жителей убивают, но не просто так, а за дело, чтоб наши дома не взрывали, - и выделение российским ядерным боеголовкам собственной небесной покровительницы - Святой Варвары.

Сегодня митрополит Кирилл активно выступает за введение в войсках должности православных капелланов. Владыка не зря съездил на канонизацию Федора Ушакова: в лице военно-морского начальства он наверняка будет иметь влиятельных ходатаев за церковную инициативу, да и от президентского полпреда в Поволжье Сергея Кириенко можно ожидать вовремя замолвленного словечка. Это особенно важно, поскольку в самом Министерстве обороны идея капелланов пока по ряду причин явно вызывает сомнение. Недавно Священный синод вынужден был отстранить владыку Савву от руководства "военным" отделом патриархата из-за разгоревшегося вокруг него "голубого" скандала. Между тем Савва являлся выдвиженцем лично патриарха Алексия II, и в Минобороны, где были прекрасно осведомлены о наклонностях епископа, его терпели в основном только по этой причине. Вызывает раздражение у военных и личность отца Алексия Зотова, чья любовь к коммерческим операциям не знает пределов. Зачем армии подобные духовные окормители, которых после введения института капелланов придется содержать за счет армейского бюджета, в Минобороны, судя по всему, ясно не представляют.

Убеждать военных начальников в полезности штатных священников в войсках придется новому назначенцу синода отцу Дмитрию Смирнову - "ястребу", сменившему "голубя". Ставший и.о. главы отдела по связям с армией и МВД отец Дмитрий представляет консервативную "свято-тихоновскую" церковную группировку, известную агрессивными методами работы в обществе и давней враждой с владыкой Кириллом. Последнее обстоятельство на общем течении военно-церковного романа вряд ли отразится. При всей своей нелюбви к митрополиту Кириллу отец Дмитрий будет самым активным образом поддерживать начинания владыки: в вопросе православного обустройства армии "либерал" Кирилл и ультраконсерватор Смирнов вполне солидарны. Успех их совместной экспансии в армию вполне реален: нынешние обитатели Кремля нуждаются в легитимизации не меньше своих предшественников, а значит, знаменитая уваровская триада будет внедряться в жизнь, в том числе и армии, каких бы денег это ни стоило.