Еду по заснеженной, скользкой, морозной Москве. Долго еду. От Большой Тульской до Леонтьевского переулка, казалось бы, всего ничего, но в гололед, как на войне, метр за три... попадаются, впрочем, такие метры, что и пропорция один за десять - не ахти какое преувеличение. Время обеденное, три часа дня, но декабрьские сумерки уже сгущаются, лиловеют. За бортом минус пятнадцать по Цельсию, страсти господни по Фаренгейту, пушной зверь песец с семейством по Реомюру. Температура, специально придуманная для того, чтобы сжить меня со свету. Другой причины превращать Москву в неухоженный, но превосходно иллюминированный рефрижератор я не вижу.

Однако не прошло и сорока минут, а я уже переступаю порог редакции "Граней" с воплем: "Где же ты, моя Линор?" Охранник вздрагивает, но за табельным оружием в стол не лезет - и на том спасибо.

Линор, по счастию, на месте. У нее сегодня носочки с чеширскими тюленями, и это все, что я успеваю заметить: нам некогда. Нас ждут великие дела: мы должны приобрести мешок подарков. Или два мешка. Или три - по обстоятельствам. И у нас очень мало времени, как водится. Москва - монстр, с аппетитом пожирающий часы человечьей жизни. Это скорее медицинский факт, чем метафора: в одном московском часе примерно сорок пять питерских минут, тридцать киевских и пятнадцать, скажем, ялтинских. В московский час помещается очень мало деяний - раз, два, и обчелся.

"Мы маньяки", - говорит Линор, запихивая тюленьи улыбки в сырую мглу своих зимних ботинок. Вероятно.

Мы с Линор ужасно спешим, но, не то из упрямства, не то следуя нелинейной логике сумасшедших, начинаем свой поход с кофейни. Едем в "Кофе-ин". Ясен пень, мы угрохаем там час как минимум - ну и ладно. Зато получим море удовольствия. А у нас концепция такая: получать максимально возможное удовольствие от собственных деяний. Почти беспрецедентная, к слову сказать, концепция.

В "Кофе-ине" почти нет очереди, в желтом зале для курящих полно свободных мест. Понедельник потому что. Господи, ты знал, что делал, когда сотворил понедельники.

Пока мы с Линор пьем эфиопский кофе (скрытая реклама, да, да, да!) можно отвлечься от хроники событий и изложить, страшно сказать, концепцию нашего проекта.

Да уж...

Строго говоря, мы с Линор просто решили скинуться, накупить новогодних подарков для друзей-приятелей, потом оные подарки раздать и посмотреть, что будет. А полученный эмпирический опыт преобразовать в письменный отчет. Причин тому несколько:

- гуманитарная: мы у нас хорошие

- психологическая: Новый год - факт, игнорировать который невозможно. Посему надо что-то делать. А истово строгать салат оливье и упадать в него румяною мордою, предварительно залив шампанским, мы пока морально не готовы.

- потребительская: перед Новым годом магазины переполнены всякими прикольными феньками, которые очень хочется истерически приобретать. Что делать с ними после приобретения - совершенно непонятно. Значит, надо дарить.

- коммуникативная: нам нужен повод повидать всяких-разных хороших людей, которых мы уже триста миллионов лет не видели, и в ближайшее время вряд ли увидим.

- кармическая: вероятно, так зачем-нибудь нужно.

- сугубо практическая: Линор надо написать для "Граней" что-нибудь праздничное. А я ей помогаю.

Ну и вот.

Теперь нужно сделать страшное признание. Практически компромат на себя обнародовать: за подарками мы отправляемся не в какой-нибудь экологически чистый "Путь к себе", даже не в социалистическую с человеческим лицом "Икею", а в китайский супермаркет. Тот самый, на Новом Арбате, угол Садового кольца, да. Не питайте иллюзий на наш счет: денег и времени у нас мало, а список потенциальных жертв заготовлен заранее. Там значится два с лишним десятка имен, подобранных методом тыка в собственную память. Китайский супермаркет для нас - единственный выход из незамысловатого предпраздничного положения.

Одурев от эфиопского кофе, вылетаю на внешнюю сторону Садового кольца. Упс, попали! Теперь мы поедем в китайский супермаркет самым длинным и нелепым маршрутом, какой только можно вообразить. По счастию, традиционные вечерние пробки на Садовом отсутствуют, едем с ветерком, радуясь возможности на халяву покататься по Москве.

"Мы маньяки", - констатирует Линор. У нее такое счастливое лицо, словно стать маньяком - заветная мечта ее детства, и вот сбылось, наконец-то.

"Мы хорошие", - сурово говорю я, чтобы спустить ее с неба на землю. А то ведь вознесется огненно, оставив меня на земле с мешком подарков, - и что я тогда, спрашивается, буду делать?

Приехали. Место для парковки обнаруживается сразу же, причем совсем недалеко от входа - чудеса, да и только. Линор забыла шапку на работе, у меня же такого полезного предмета гардероба вообще отродясь не было; давешние минус пятнадцать уже благополучно превратились в минус семнадцать, потому скачем галопом по гололеду, путаясь в полах нелепых зимних одежд. Врываемся наконец в помещение, предназначенное для товарно-денежного обмена. Счастье, хулы не будет.

Бродим по огромному залу, роемся в безделушках, ищем и находим сокровища. Подарком может стать только вещь, которую искренне хочется купить, это важно. Не менее важно концептуальное соответствие подарка нашим представлениям о его будущем обладателе. Чтобы человек мог ужиться в одном доме с предназначенной для него вещью. Чтобы к мусоропроводу не сразу побежал. А хотя бы дня через три, предварительно насладившись обладанием.

Это трудно, но мы стараемся. Кидаем в корзинку медный колокольчик, зеркальце, яйцеголового этнического монстрика, семейство матерчатых тигров, охапки благовоний, чашки, призраки игрушек, галлюциногенного серебряного ангела на палочке, конфеты, бумажные елочные шары, и еще, и еще... Предусмотрительная Линор делает пометки в списке, чтобы не ломать потом голову, забыв, кому что полагается. Ее действия кажутся мне гениальными. Попутно рождается винни-пушье желание "слегка перекусить", и в ту же бездонную корзинку отправляются стеклянная лапша, овощи, шампиньоны, соевый соус и имбирь. Линор, оказывается, умеет готовить китайскую еду. Понимаю, что такой шанс упускать нельзя, и вкрадчиво предлагаю паковать подарки у меня дома. Договорились. Вот и славно.

Расплачиваемся. Попутно доводим белобрысенькую кассиршу чуть ли не до слез: мы, оказывается, взяли чашки без положенных блюдец; на одном из колокольчиков нет наклейки со штрих-кодом, ангел начал оживать и теперь выползает из упаковки, того гляди, крылышки расправит... Ну все, наконец-то!

В последний момент вспоминаем, что нам нужны упаковки. Всякая там сверкающая бумага, разноцветные пакетики и дурацкие бантики. Наши новогодние подарки должны быть сотворены по образу и подобию Настоящего Новогоднего Подарка, это вопрос принципа. Упаковку выбираем очень долго, доводим все до тех же чуть-ли-не-слез еще дну милую барышню. Но вот дело сделано, можно выходить на мороз.

"Мы маньяки!" - гордо утверждает Линор, ударяя меня по бедру объемным пакетом. На сей раз я склоняюсь к тому, чтобы с нею согласиться.

Греем машину. Выползаем на Новый Арбат. Понемногу согреваемся. Едем ко мне домой. На часах начало восьмого - всего-то! Мы все успели, более того, у нас впереди совершенно незапланированная, халявная вечность.

Почти эротический эпизод. По дороге Линор кормит меня из рук сушеными кальмарами. Говорю: "До тебя у меня еще ни с кем ТАКОГО не было". Она в ответ улыбается лукаво, мантру свою повторяет: "Мы - маньяки!" Кто бы сомневался...

Оказывается, это редкостный кайф: вести машину, время от времени разевая пасть, в которую тут же погружаются вкусные соленые кусочки кальмарьей плоти. Чувствую себя сказочной птицей, несущей на спине сказочного же богатыря: ежели помните, у вышеозначенного богатыря обычно на полпути заканчиваются запасы мяса и он вынужден кормить птицу кусками своих бедер. Линор обещает, что по завершении кальмаров начнет стругать собственные пятки. Остаток пути беседуем о каннибализме. Кажется, мы и правда очень проголодались. Потому в магазине, что на первом этаже моего дома, покупаем еще и свежайший куриный трупик. Не корчить же из себя вегетарианцев после давешней кальмаровой оргии: кто ж нам поверит?!

Дома к Линор присоединяется еще один талантливый кулинар по имени Гоша; меня же усаживают на высокий табурет в дальнем углу, суют в зубы чашку кофе и велят благодарить, что вообще из кухни не поперли. Благодарю. Подарки свалены в дальнем углу и временно забыты: сначала ужин. Грибы, овощи и курятина жарятся в разогретом масле, стеклянная лапша булькает в кастрюле. Десять минут спустя вышеописанные ингредиенты воссоединяются в сковороде и страшно шипят; сей алхимический брак порождает монстра, более всего похожего на искалеченную гигантскую медузу. Линор, впрочем, обзывает блюдо горячим холодцом. На вкус же монстр великолепен. Я требую добавки, потом еще добавки, потом еще. Ужас!

"Мы маньяки", - говорю я. Линор радуется, что обратила меня в свою веру.

Пакуем подарки. Запаковав все, понимаем, что забыли положить туда конфеты. Распаковываем, начинаем все сначала. Один из пакетов Линор не может развязать, а потому, недолго думая, проделывает в нем дырку, сквозь которую аккуратно пропихивает плоские конфетки. По завершении операции дырка заклеивается прозрачным скотчем, который мы упорно именуем "изолентой". Гошка объявляет себя содержателем притона и требует контрибуцию. Дегустирует купленные нами конфеты, изумляется, обнаружив соленую начинку под кисло-сладкой фруктовой оболочкой. Следит, чтобы всякая невкусная конфета, попавшая в подарочный набор, непременно уравновешивалась вкусной. Думаем, что неплохо бы увековечить идиллическое сие зрелище, однако, не судьба. В доме есть фотоаппарат, но нет пленки; есть два диктофона, но нет чистых кассет. Оно и к лучшему, наверное: нам слишком хорошо, так хорошо просто не бывает, это просто чудо какое-то, а документальные свидетельства чудес не имеют право на существование.

Так уж все устроено.

Наконец запечатываем последний сверток. Мы сделали это!!! На часах между тем всего одиннадцать. Жизнь определенно удалась. Осталось лишь подписать подарки, и тут выясняется, что Линор умеет рисовать собачек. Это совершенно особенные собачки, фирменный ее знак, вроде пресловутого мерседесовского пацифика.

Сидим на кухне, Линор рисует собачек. Я благоговею. Собачкам даются имена: Sunny Dog, Smart Dog, Small Dog и так далее. По-русски это выглядело бы приторно и фальшиво, а по-английски - в самый раз. Забавно: несколько часов назад, за кофе, мы с Линор как раз говорили о том, что в иностранном языке всегда есть что-то сакральное, а родная речь хороша для профанных нужд, - и вот, пожалуйста, наглядное доказательство, маленькое практическое упражнение на заданную тему.

Без четверти час мы наконец завершаем работу. Смотрим друг на друга с обалдевшими улыбками: вот, сами не заметили, как устроили себе праздник. И какой!

"Не забывай, - говорю, - нам предстоит еще один праздник: когда мы все это будем дарить".

Идеализм чистой воды: на самом деле нас ждут московские пробки, слякотные сугробы, предпраздничный цейтнот, человеческая неуловимость и прочие мелкие обломы. Но это уже совсем другая история.

"Сами вы Санта-Клаусы". Часть вторая