В одну из суббот, когда Москва переживала плановое усиление милицейского режима, с утра я готовил репортаж о нелегкой борьбе милиции с рыночной мафией. Вторую половину дня посвятил экскурсии по столичному базарчику в районе метро "Электрозаводская", где у этой самой мафии отоваривался. Нагруженный двумя тяжелыми сумками, собирался домой. Перед поездкой решил перекурить. Тогда и заприметил милицейский "воронок", в который сержанты запихивали людей, остановленных возле метро.

Мой взгляд перехватил один из конвоиров. Он рысцой побежал прямиком ко мне. И с ходу, не представившись: "Ты почему в таком виде здесь стоишь?". "В каком виде?" - не понял я. "Не дыши на меня перегаром!" - взвизгнул он, обдав перегаром меня. "Проедем с нами!" - "С какой стати?" - "Там разберемся! Садись в машину!". Тут подоспел второй милиционер, вооруженный автоматом. Я понял - лучше не возражать.

За решеткой, отделяющей закуток милицейского "уазика" от водительского сиденья, кроме меня сидели четыре человека. Никто не мог взять в толк, куда и зачем нас везут. Вскоре машина притормозила возле серого двухэтажного здания. "Выходи по одному!" - последовал приказ. Сидящих в кузове по очереди, под дулом автомата, стали выгружать. Проводив взглядом до порога первого пассажира, я с изумлением прочитал табличку у входа в помещение. На ней было написано: "Медицинский вытрезвитель при УВД Восточного округа Москвы" (как потом выяснил, на Электрозаводской улице). Первая мысль: произошло какое-то нелепое недоразумение. Поскольку был я даже не "выпимши", а абсолютно трезвый! "Ну и что, - как-то обреченно произнес один из попутчиков. - Я вот тоже ни капли в рот не брал. Да им наплевать, они план выполняют! На глаза попался, значит - пьяный!".

Вскоре под конвоем одного из сторожей я проследовал в заведение, где нас дожидалась группа милиционеров и женщина-фельдшер. "Что, ты тоже трезвый?" - взглянув на меня, как на старого знакомого, лукаво спросила она. "А вы что, не видите?" - серьезно ответил я. "Может, скажешь еще, что вообще не пьешь?" - "Вообще-то пью". "Трезвая тут только я", - безапелляционно промолвила она, глядя на меня в упор. И кивнула форменной толпе, которая, как оказалось, ждала ее "отмашки"...

Этот "диагноз" не мог не подтвердиться: медицинские и милицейские сотрудники медвытрезвителей получают зарплату из одного кармана - задержанных. Видимо, в те дни заведение бедствовало, и ему позарез потребовались мои 83 рубля 49 копеек. Впрочем, не только мои. Плюс "чаевые", которые задержанные, как правило, по милицейской версии, "теряют".

Я понял: им невыгодно было меня отпускать, поскольку при "осмотре" кошелька обнаружилась моя платежеспособность. Один из обступивших стражей порядка взял меня за лацканы пиджака и с гипнотической усмешкой промолвил: "Ты вот мне еще около метро говорил, что не пьяный. Да ты чо, сам не видишь, что ты в стельку нажрался! Ты посмотри, какие у тебя глаза мутные!" Он все более распалялся: "Да ты лыка не вяжешь, на ногах не стоишь!"

Я чувствовал, что своими выкриками он хочет спровоцировать меня на какие-то действия, но сдержанно молчал, следуя рекомендации психиатров "больным людям не перечить". Потом ко мне подошел другой его коллега и попросил раздеться. Я поначалу было отказался. На что он, схватив меня за галстук, ласково так поинтересовался: "Ну-ка, как у тебя эта штуковина развязывается? Дай-ка я тебе помогу".

Дело принимало нехороший оборот. Я подчинился, и, как потом оказалось, спас себя от возможных неприятностей. Так как приказ МВД СССР "при отказе или неспособности выполнить это требование самостоятельно" предусматривает "адекватные" меры: "раздевание производится принудительно".

Уже после того как разделся, попытался было испробовать последнюю уловку, чтобы защитить себя, - попросил позвонить. Была шальная мысль немедленно связаться со службой "02" и сообщить, что непонятные люди - то ли милиционеры, то ли бандиты - удерживают меня в заложниках. "Выйдешь - звони сколько хочешь. А сейчас иди в палату". Я пошел. Если бы возражал, то в соответствии со 106-м приказом МВД меня запросто обвинили бы в "буйстве или бесчинстве". И применили бы "принудительное удержание", то есть попросту связали бы в так называемой "комнате для буйных".

Зайдя в камеру, почему-то стыдливо именуемую "палатой", я ожидал увидеть безобразно пьяных людей. Ничего подобного. Только один спал пьяным сном. Сидя на койках, ожидали своего "вытрезвления" пятеро, все в трезвом уме и твердой памяти. В ожидании, когда пройдет три часа положенной им "отсидки", рассказывали друг другу, при каких обстоятельствах они познакомились со своими временными хозяевами. Один не дошел до метро. Другой был пойман на подступах к дому. Третьего "взяли" на выходе из магазина. Четвертого "добрали" по пути. Рассказы были сдобрены непечатными выражениями по адресу тех представителей милиции, которые "хватают ни за что и кидают на койку, а после еще и деньги забирают".

Пройдя трехчасовой "курс вытрезвления" (который заключался в сидении на грязной койке), я удостоверил подписью ложь о том, что "выпил бут. пива" и в каком-то там безобразном виде где-то шатался. Не соврать было нельзя - мне ясно дали понять, что если не подпишусь в протоколе, продержат еще сутки...

Мне вспомнилась мерзкая ночь, проведенная в "мыльнике" после августовского кризиса. Тогда мы с друзьями, такими же обманутыми вкладчиками, как и я, решили посетить одну из дешевых столичных забегаловок и вложить остатки своих средств в собственную печень. Вечер провели за кружкой пива, в обсуждении жизненных коллизий... Напился - веди себя прилично, гласит неписаный этикет. Свято соблюдая эту заповедь, я тихо шел по улице домой. Никого не трогал. К прохожим не приставал, пьяных песен не пел. Тем не менее по пути меня перехватили - на площади Белорусского вокзала - и отправили в медицинский вытрезвитель.

Пока ехал в зарешеченном уазике, милиционеры между собой обсуждали свою маленькую зарплату. Потом я горько пожалел, что посочувствовал только словами. Лишь дав конвоирам на хлеб с маслом, имеешь стопроцентный шанс быть отпущенным. Вскоре мы прибыли на улицу Правды, где находится медицинский вытрезвитель # 1 Северного административного округа Москвы. Увидев меня, скучающие служители "мыльника" оживились. И немедленно приступили к любимой "работе". Судя по всему, каждый клиент был для них желанным.

"Раздевайся", - сказал сержант, который меня задерживал. "С какой стати?" - удивился я. "Раздевайся, падла, а не то мы тебя разденем!" В его голосе появились угрожающие нотки. "Дрыхнуть пойдешь. И скажи спасибо, что вначале в душ тебя не сводим".

Позвонить домой мне не дали. Пришлось подчиниться полубандитским правилам милицейского заведения и раздеться до трусов. Ступать голыми ногами по плитке кафельного пола было равносильно пытке. От свалившихся на голову переживаний я уже отрезвел. Волновала мысль лишь о том, что никто из близких не знает, где я нахожусь и объявлюсь ли до завтрашнего утра. "Будешь хорошо себя вести, отпустим в шесть утра", - успокоил сержант. И пригрозил, что если "буду плохо" - они имеют право задерживать на сутки. Без суда, следствия и уведомления адвокатов. А если, сказал, будешь выпендриваться, и вовсе проторчишь здесь неопределенное время. Самое страшное, что в его словах была определенная доля истины. Фактически я осознал, что нахожусь в заложниках у этих непонятных людей с погонами, и моя судьба, а может, и здоровье, зависит исключительно от них. А пожаловаться некуда - они не дают.

Меня препроводили в огромное помещение камерного типа. Всю ночь я не спал и мерз - температура заведения приближалась к уличной. Ложиться брезговал - на койке с грязной серой простыней не до сна. Мало ли кто там ворочался до меня? Отрезвел окончательно...

Подвыпивший человек совершенно беззащитен перед милицейским произволом. Его карманы, например, могут запросто обчистить. Как это сделали со мной. Я совершенно отчетливо помню, что в бумажнике у меня лежало двести рублей. Наутро, судя по протоколу, эта сумма уменьшилась на 64 рубля. Самое интересное, что доказать факт пропажи я уже никак не смогу. Дежурные ссылки в таком случае: пьяный был, не помнит. С меня тогда взяли сто рублей. Официально - за услуги. Квитанций почему-то выдали на сумму 83 рубля 49 копеек. Хотя - за ровно половину этой суммы я спокойно смог бы поймать такси и доехать до дому.

...Наутро в камеру вошел сержант. "Выходи", - сказал он. Он был добродушен и миролюбив. Дал протокол. Распишись, сказал, здесь вот. И здесь. Я впервые увидел, в чем меня обвиняют. Оказывается, я вел себя непристойно, шатался, своим видом оскорблял общественную нравственность. Больше всего меня озадачила фраза "Мешал движению прохожих".

"Сержант, - спросил я, - а может, я того... Потерял память и по пьянке подрался? А после этого был задержан?" "Если бы ты подрался, - вразумил меня вытрезвительский страж, - ты бы попал в отделение милиции. У нас учреждение медицинское. Мы граждан не арестовываем, мы даем им временный приют. За который надо платить. Как в гостинице..."