Н.Б.: Насколько оправданно поднимать вопрос о расизме в России? Традиционно под расизмом подразумевается негативное отношение к чернокожим. Разве здесь существуют его проявления?

А.О.: Под расизмом в российской ситуации подразумевается то же, что и в любой другой стране: когда людей подразделяют на основании каких-то приписываемых им признаков, этнических или расовых, и в отношении этих групп проводится различная политика. Такое в России происходит. Однако многие вещи, которые фактически являются расистскими, не воспринимаются как таковые, потому что звучат в другом контексте. Существует масса опросов, которые показывают, что уровень толерантности в нашем обществе очень высок. За счет чего? Просто людям задают вопрос, на который легко угадать ответ. Спрашивают: а вы расист? Вы считаете, что другие народы лучше или хуже? Они отвечают - конечно, нет. Потому что в школе всех учили, что вот то-то и то-то говорить нехорошо. Нет, конечно, мы не считаем, что другие национальности... А если задать вопрос по-другому: считаете ли вы, что торговцы на рынках приносят нам больше вреда, чем пользы? Ответ будет совсем другой. Из него видно, что по сути отношение к другому, чужаку, в этом обществе является расистским, потому что подразумевает именно такую идеологическую базу. Такую, которая позволяет, например, утверждать, что нехорошо, если приезжает слишком много меньшинств в какое-то место, потому что они там нарушают этнический баланс. К ним как таковым в глобальном масштабе претензий нет, плохо, что они здесь и сейчас.

Или претензия, что какие-то группы ведут себя корпоративно в экономике. Якобы они создают какие-то корпоративные структуры и так далее. Говорят: "Мы против этих, мы считаем, что они имеют слишком большие привилегии, поэтому надо как-то выровнять..." Такие тезисы редко носят человеконенавистнический характер и выглядят, на взгляд неискушенного человека, вполне оправданно. Обычно говорят про защиту своей группы, своей среды от каких-то процессов, от какой-то внешней угрозы. Многие на это ловятся.

Н.Б.: У этого явления есть какие-то экономические корни? Может быть, речь идет о конкуренции?

А.О.: Отнюдь. Мигранты - не конкуренты подавляющей массе населения. Приезжие не конкуренты москвичам, москвичи на рынок торговать не идут. И в строительство не идут. То есть о конкуренции речи быть не может. Просто средства массовой информации, правительство, местные власти, партии на выборах - строят образ нежелательного чужого. Причем о том, что эти нежелательные чужие отнимают рабочие места, говорится гораздо меньше, чем о том, что они будут сидеть на социальном обеспечении, что они увеличивают рост преступности, например. Это главное. Потому что они чужие, у них свой образ жизни, они связаны какой-то корпоративной порукой, поэтому с преступностью невозможно бороться. Такой тезис легко воспринимается.

Н.Б.: Кто его выдвигает?

А.О.: Самые разные силы. Газеты любят это посмаковать, полицейским властям тоже выгодно говорить, что они не могут ничего поделать, потому что появляется неизвестный новый противник, с которым они не могут бороться. В результате в головах все и возникает. Причем это характерно не только для России. Французские опросы, например, показали, что у Ле Пена и вообще ультраправых самая большая поддержка в Эльзасе и Лотарингии, где иммигрантов меньше всего. То есть иммиграции нет, виртуальной реальности больше. Разница между нами и западными государствами в том, что какие-то вещи там считаются неприемлемыми. У нас говорить, что какие-то группы хорошие, какие-то заведомо плохие в силу того, что они относятся к какому-то народу, можно спокойно. Там, по крайней мере, власть заявления такого рода со стороны чиновников жестко пресекает. Если и есть такие высказывания, то уж, конечно, не в государственном секторе. У нас это иначе.

Фото из журнала "Огонек"