Думцы одобрили в третьем чтении новый Уголовно-процессуальный кодекс (УПК), лишающий прокурорских чиновников права надзора за судами. По этой позиции Генпрокуратура РФ несомненно проиграла. С 2004 года в России вводятся судебные санкции на расследования, обыски и аресты, а с 2003-го - суды присяжных по "тяжелым" статьям УК. В то же время дела по "легким" статьям (с санкцией до десяти лет лишения свободы) судьи смогут рассматривать единолично.

По сути, это и есть главная победа архитектора судебно-правовой реформы, замглавы президентской администрации Дмитрия Козака и его главного союзника в Охотном Ряду - зампреда думского комитета по законодательству Елены Мизулиной ("Яблоко").

Иное дело - конституционные законы "О судебной системе" и "О Конституционном суде", для принятия которых требуется не менее 300 депутатских голосов. По оценке думских собеседников Граней.Ру, они прошли успешно лишь потому, что теневой хозяин Думы, замруководителя администрации Владислав Сурков, по просьбе Козака привел в действие одному ему ведомые приводные ремни и шестеренки внутри левого меньшинства. Но, как поговаривают, сделал он это лишь после того, как Дмитрий Козак провел двухчасовую встречу с главой администрации Александром Волошиным. Оба кремлевских сановника внимательно вчитались в перечень депутатских поправок. Из кабинета Александра Стальевича Козак вынес понимание необходимости "концептуально сгладить ряд позиций".

Дмитрию Николаевичу выбирать не приходилось: до утра четверга фракция КПРФ затворила уста, отказываясь от общения с разработчиками судебно-правовой реформы. Насколько можно понять, коммунисты и аграрии дожидались обещанных Сурковым гарантий пересмотра ряда расходных статей бюджета-2002, который, как известно, будет рассматриваться в третьем чтении 30 ноября. Пока Владислав Юрьевич в пожарном порядке согласовывал компромисс с Белым домом, пакет президентских поправок в сущности висел на волоске. Козак был вынужден снять с обсуждения большинство поправок, которые давно намеревался внести в действующие законы о судебной системе, о Конституционном суде и о статусе судей.

Во внесенном варианте поправок судьей разрешалось работать лишь до 60 лет. Сошлись на 65. Разработчики судебно-правовой реформы жаждали также упростить процедуру привлечения судей к уголовной ответственности. Сейчас завести уголовное дело на судью можно только с согласия Высшей квалификационной коллегии судей. Козак предлагал заменить коллегию "тройкой" - председатель Верховного суда плюс два его заместителя. Думцы, извернувшись, узаконили "тройку", но при этом сохранили за Высшей квалификационной коллегией право на выдачу судьи уголовному преследованию.

Говорят, в ходе беседы с Козаком Волошин снял трубку, связался с председателем Конституционного суда Маратом Баглаем и предложил тому лично высказать Дмитрию Николаевичу свои обиды на попытки ограничить полномочия Конституционного суда только правом на вердикт - соответствует или нет Конституции РФ тот или иной закон. Если верить кремлевским слухам, Баглай всерьез пообещал Козаку в самое ближайшее время начать проверку на соответствие действующей Конституции целой серии указов Путина. Положив трубку, главный идеолог судебно-правовой реформы тотчас изъявил согласие сохранить за КС право указывать на те основания, по которым тот или иной правовой акт признается противоречащим Конституции. И более того, требовать, чтобы госорганы устраняли противоречия незамедлительно.

Строго говоря, судебно-правовая реформа не стала "правовой", сосредоточившись только на судах. Прокурорское лобби еще на подступах к Думе "отбило" попытку Козака добиться изъятия следствия из компетенции Генпрокуратуры и МВД и создания Следственного комитета на правах автономного федерального ведомства. Адвокатское сообщество также воспротивилось предложениям администрации выстроить единую систему палат во всех субъектах федерации и инициативам Минюста по "чистке рядов" стряпчих и барристеров.

Под флагом борьбы с коррупцией в судейско-прокурорской среде реформаторы надеялись ввести и узаконить в судебно-правовых системах контролирующие институты. Но так, чтобы сами контролеры зависели от федерального центра. Оппоненты Дмитрия Козака, наоборот, желали провести через нижнюю палату законы, закрепленные в кодексах и фиксирующие судебную практику последних десятилетий. Пока что судьям удалось сохранить и упрочить свою независимость.

Несомненно, это на руку и прокурорам, явно не желающим массовой чистки судейского корпуса. Ибо кто слышал, чтобы в провинции, обильной предприятиями федерального значения, переделами собственности и войнами акционеров, - кто слышал, чтобы в таком райском месте прокурор с судьей жили как кошка с собакой? Если такой найдется, пусть он бросит камень в замруководителя кремлевской администрации Дмитрия Козака.