26 июня 1953 года прямо на заседании Президиума ЦК КПСС был арестован Лаврентий Берия - министр внутренних дел СССР, первый заместитель председателя Совета Министров, глава таинственного Спецкомитета, занимавшегося разработкой и производством ракетно-ядерных вооружений. Вот как описал этот арест маршал Кирилл Москаленко, руководивший группой генералов и офицеров, его осуществлявшей (тогда он был генерал-полковником и командующим Московским округом ПВО):

В 9 часов утра (25 июня 1953 года. – Б.С.) мне позвонил по телефону АТС Кремля Хрущев, он спросил: "Имеются в вашем окружении близкие вам люди и преданные нашей партии так, как вы преданы ей?.." После этого Хрущев сказал, чтобы я взял этих людей с собой и приезжал с ними в Кремль к председателю Совета Министров СССР товарищу Маленкову, в кабинет, где раньше работал Сталин.

Далее Хрущев закодированно намекнул, чтобы взяли с собой оружие:

Он сказал чтобы я взял с собой планы ПВО и карты, а также захватил сигареты. Я ответил, что заберу с собой все перечисленное, однако курить бросил еще на войне, в 1944 году. Хрущев засмеялся и сказал, что сигареты могут потребоваться не те, которые я имею в виду. Тогда я догадался, что надо взять с собой оружие. В конце разговора Хрущев сказал, что сейчас позвонит Булганину. Я подумал, что нам предстоит выполнить какое-то важное задание Президиума ЦК КПСС.

Вскоре после этого последовал звонок министра обороны маршала Булганина, который сказал, что звонил Хрущев и предложил мне сначала прибыть к нему, т.е. к Булганину... Со своей группой я прибыл к министру обороны. Принял меня товарищ Булганин одного. Он сказал, что звонил Хрущев, вот я тебя и вызвал. Нужно арестовать Берию... Сколько у тебя человек? Я ответил: со мной пять человек... На что он ответил: "Очень мало людей... Кого, ты считаешь, можно еще привлечь, но без промедления? Я ответил – вашего заместителя маршала Василевского. Он сразу почему-то отверг эту кандидатуру. Я спросил, кто находится сейчас в министерстве из влиятельных военных. Булганин ответил: "Жуков". Тогда я предложил взять Жукова. Он согласился, но чтобы Жуков был без оружия...

И вот в 11.00 дня 26 июня (а звонок Хрущева был 25.6.) мы по предложению Булганина сели в его машину и поехали в Кремль... Вслед за нами на другой машине приехали Жуков, Брежнев и др. Всех нас Булганин провел в комнату ожидания при кабинете Маленкова, затем оставил нас и ушел в кабинет к Маленкову.

Через несколько минут вышли к нам Хрущев, Булганин, Маленков и Молотов. Они начали нам рассказывать, что Берия в последнее время нагло ведет себя по отношению к членам Президиума ЦК, шпионит за ними, подслушивает телефонные разговоры, следит за ними, кто куда ездит, с кем члены Президиума встречаются, грубит со всеми и т.д. Они информировали нас, что сейчас будет заседание Президиума ЦК, а потом по условленному сигналу, переданному через помощника Маленкова – Суханова, нам нужно войти в кабинет и арестовать Берию. К этому времени он еще не прибыл...

Примерно через час, т.е. в 13.00 26 июня 1953 года, последовал условный сигнал, и мы - пять человек вооруженных, шестой товарищ Жуков - быстро вошли в кабинет, где шло заседание. Товарищ Маленков объявил: "Именем советского закона арестовать Берию". Все обнажили оружие, я направил его прямо на Берию и приказал ему поднять руки вверх. В это время Жуков обыскал Берию, после чего мы увели его в комнату отдыха председателя Совета Министров, а все члены Президиума и кандидаты в члены остались проводить заседание, там же остался и Жуков.

По свидетельству Москаленко, в захвате Берии принимал участие и Леонид Брежнев, в то время генерал-майор, начальник политуправления ВМФ. Это благотворно сказалось на карьере Леонида Ильича. Как и все участники акции, он получил следующий чин – генерал-лейтенанта, а вскоре, в начале 1954 года, был назначен вторым секретарем компартии Казахстана с явной перспективой ее возглавить.

Из рассказа Кирилла Семеновича получается любопытная картина. Жукова к операции привлекают только в самый последний момент и на всякий случай оставляют без пистолета. Значит, Хрущев и Булганин ему не вполне доверяют, подозревают в симпатиях к Берии. Но Георгий Константинович быстро сориентировался а обстановке и справился со своей миссией ободрения идущих на "веселое дело" офицеров (там, где Жуков, – успех, победа!).

Впоследствии Жуков приписывал себе главную роль в аресте Берии. Но когда в июне 1957 года пленум ЦК громил "антипартийную группу Маленкова, Кагановича, Молотова и примкнувшего к ним Шепилова", Георгий Максимилианович пытался напомнить товарищам о своих былых заслугах и в частности указал на свою роль в организации ареста Берии:

Берия разоблачить было не так просто. Мы тогда опирались на военных товарищей в этом деле в самый нужный момент, нам оказал решающую услугу в этом деле товарищ Москаленко. К нему в трудный момент мы обратились с товарищем Хрущевым, мы были без сил и средств...

На пленуме Маленкова не пинал только ленивый. Его утверждения опровергали на каждом шагу и с удовольствием. В зале присутствовали и Жуков, и Москаленко, но ни один из них на этот раз с Георгием Максимилиановичем спорить не стал. Значит, слова Маленкова о решающей роли Москаленко в создании группы генералов для ареста грозного Лаврентия Павловича - истинная правда. Да и как иначе объяснить, почему в команде, арестовывавшей Берию, было так много офицеров и генералов из штаба Московского округа ПВО, который возглавлял Кирилл Семенович. Поэтому рассказу Москаленко мы в основном можем доверять.

Дальнейшее известно. После ареста следствие, которое вели тот же Москаленко и генеральный прокурор СССР Роман Руденко. Затем закрытый суд и расстрел (по одной из версий, которая кажется мне довольно убедительной, Лаврентия Павловича расстреляли сразу же после завершения следствия, а на суде его представлял спешно подготовленный двойник).

Из руководящей "четверки" в составе Маленкова, Хрущева, Берии и Молотова, взявшей в свои руки управление страной после смерти Сталина, Лаврентий Павлович был наиболее рьяным поборником десталинизации, ревизии марксистских догм во внутренней и внешней политике и разрядки международной напряженности. За это и поплатился.

По утверждению сына Берии Серго, в своих нашумевших мемуарах Никита Сергеевич Хрущев не написал, как в течение нескольких дней просидел у нас на даче, уговаривая отца после смерти Сталина: "Ты должен согласиться и принять МВД. Надо наводить там порядок!" Отец отказывался, мотивируя это тем, что чрезмерно загружен оборонными вопросами. Но Политбюро все же сумело настоять на своем. Аргументы оппонентов отца были не менее вескими: он в свое время немало сделал для восстановления законности в правоохранительных органах, а сейчас ситуация такая же и требует вмешательства компетентного человека. Отец был вынужден согласиться.

Если это действительно так, то многое становится на свои места. Обвинить в попытке захватить власть главу сверхсекретного Спецкомитета, о существовании которого не знали даже некоторые из членов Президиума ЦК, не говоря уж о широкой общественности, не было никакой возможности. Другое дело – обвинить в заговоре главу такого могущественного силового ведомства, как МВД, имеющего и войска, и полицию, и широкую агентурную сеть как внутри страны, так и за рубежом. Тем более что на поверку руководители антибериевского заговора Маленков и Хрущев ничем не рисковали. Один из первых заместителей Берии, Сергей Круглов, был человеком Маленкова, а другой, Иван Серов, - человеком Хрущева. За три с небольшим месяца своего руководства МВД Берия не имел никакой физической возможности даже расставить достаточное число своих людей в центре и на местах, а поэтому и думать не мог о государственном перевороте в сколько-нибудь обозримом будущем. Но об этом знал только очень узкий круг лиц, а для широких масс, не исключая и членов ЦК, образ шефа МВД – коварного заговорщика выглядел достаточно убедительно.

Чем же так достал Берия дорогих Георгия Максимилиановича и Никиту Сергеевича, что от него решили избавиться так быстро и столь жестоким образом? А вот чем. Собирался основную власть передать советским органам, а за партийными оставить только вопросы идеологии и пропаганды. Предлагал дать больше прав союзным и автономным республикам, в номенклатуре которых собирался заменить русские кадры на национальные. Делопроизводство там должно было быть переведено на национальные языки, а большинство экономических объектов – стать республиканской собственностью. Летом 1953 года на вступительных экзаменах в республиканские вузы абитуриенты в первый и последний раз писали сочинения на национальных языках. Фактически предложения Берии – это был тот путь к конфедерации, который неудачно пытался пройти Михаил Горбачев в последние годы своего правления.

Берия также хотел отменить институт прописки и прекратить использование в экономике принудительного труда заключенных как неэффективного. На это была направлена предложенная Берией широкая амнистия более миллиона человек, осужденных за незначительные преступления, в том числе за кражу нескольких колосков с колхозного поля. (В народе ее называли "ворошиловской", так как подписал указ об амнистии 1953 года председатель Президиума Верховного Совета СССР Климент Ворошилов.) По инициативе Берии было также прекращено строительство нерентабельных и экологически вредных сооружений, таких, как Главный Туркменский канал, канал Волга-Урал, гидроузлы на Нижнем Дону, железная дорога Чум–Салехард–Игарка, Байкало-Амурская магистраль. Из них в дальнейшем, уже при Брежневе, рискнули реанимировать только БАМ – на свою голову.

Не менее революционные преобразования Лаврентий Павлович собирался провести во внешней политике. Он предлагал объединить ГДР и ФРГ в качестве нейтрального буржуазно-демократического государства, наподобие Австрии после договора 1955 года. Собирался отдать Японии Южно-Курильские острова. И призывал нормализовать отношения с Югославией. Последнее было единственным пунктом программы, который Хрущев все-таки реализовал, помирившись с Иосипом Броз Тито.

Вряд ли бериевская программа могла быть осуществлена в то время. Она означала бы политическую смерть партийной номенклатуры, да и чинов родного МВД не порадовала бы. Поэтому бериевская перестройка, лишенная какой бы то ни было социальной опоры, была обречена, как и ее инициатор.

Людей же Берия загубил вряд ли больше, чем Маленков, Хрущев, Микоян или Каганович. Ведь на совести Никиты Сергеевича только в Москве было 55 тысяч смертных приговоров, да еще примерно столько же на Украине. Берия же в бытность во главе грузинской парторганизации в 1937-1938 годах вряд ли подписал больше 5 тысяч смертных приговоров. Конечно, Лаврентий Павлович несет ответственность за истребление польских военнопленных в Катыни и за массовые репрессии 1939-1945 годов, в том числе на присоединенных к СССР территориях. Но все это делалось по приказу Политбюро, члены которого визировали расстрельные списки. Так что сама по себе прежняя должность в НКВД не предопределяла гибель Берии. Лаврентия Павловича погубил зуд реформаторства.