Получив близкое к конституционному большинство в сербском парламенте, Демократическая оппозиция Сербии действительно перестала быть оппозицией и стала властью. До этого все свои обещания оппозиционеры могли давать исключительно на декларативном уровне. Победа Воислава Коштуницы на президентских выборах в Югославии была скорее символом перелома в общественных настроениях. Но не самим переломом. Так как именно после победы Коштуницы, признанной режимом Слободана Милошевича после нескольких недель противостояния, стали работать конституционные рычаги управления страной.

До этого все было достаточно просто: высшим считался тот пост, на котором находился Слободан Милошевич, в законодательство никто не заглядывал. Когда Милошевич был президентом Сербии - президент Югославии выглядел исключительно представительской фигурой, никогда не оказывавшей серьезного влияния на решения власти. Писатель Добрица Чосич, первый президент СРЮ, был отправлен в отставку после того, как попытался придать этой должности какой-то смысл. Та же участь ожидала и премьера СРЮ Милана Панича, американского бизнесмена, приглашенного Чосичем. Но когда Милошевич стал президентом Югославии - исчез, соответственно, смысл в должности президента Сербии.

Поражение Милошевича на президентских выборах вернуло Югославию к законодательной реальности. На самом деле полномочия президента Сербии и парламента этой республики гораздо шире, чем полномочия президента Югославии и федерального парламента. Так что Воислав Коштуница в первые недели своего пребывания на посту президента СРЮ мог ощутить всю прелесть безвластия высшего должностного лица. Социалисты Милошевича контролировали как парламент Югославии, так и парламент Сербии. На федеральном уровне ДОС вынуждена была решиться на коалицию с Социалистической народной партией Черногории, лидер которой Момир Булатович возглавлял правительство СРЮ при Милошевиче. И не просто решиться, но предоставить СНП пост премьер-министра и ряд важных министерских постов. В сербском парламенте оппозиции пришлось договариваться с потерявшей доверие общества партией некогда популярного Вука Драшковича Сербское движение обновления (СДО). Но теперь период коалицией минул. С сегодняшнего дня именно бывшей оппозиции придется отвечать на вопросы о будущем страны.

Первый из этих вопросов - какова судьба самого государства, Союзной Республики Югославии? Как известно, руководство Черногории еще при Милошевиче взяло курс на суверенизацию этой последней республики СФРЮ, остающейся в союзе с Сербией. Косовские албанцы также выступают за обособление своего края и готовятся к теперь уже легитимному референдуму о независимости.

Президент СРЮ Воислав Коштуница, убежденный националист, отвергающий даже возможность конфедеративного объединения Сербии, Черногории и Косова, на новом этапе становится фигурой, объективно тормозящей процессы государственного реформирования. Следующий вопрос - что делать с федеральными структурами власти? Ведь даже если предположить, что новое руководство Сербии договорится с властями Черногории, эти договоренности все равно нельзя будет провести через федеральный парламент. Так как в этом парламенте демократы опираются на поддержку партии черногорских коллаборационистов, в случае провозглашения независимости их родины моментально теряющих даже остатки былого влияния в этой республике.

Существует и проблема выборов президента Сербии. Нынешний руководитель республики Милан Милутинович, близкий соратник Милошевича, сегодня безвластен не в силу полномочий, данных ему конституцией страны, а в силу краха режима Милошевича как такового. Но следующий президент Сербии будет уже полновластным руководителем республики, а его полномочия гораздо шире, чем у президента СРЮ. Как это понравится Коштунице? Не следует ли ему самому баллотироваться на высший пост в Сербии, чтобы не оказаться через короткое время в роли югославского Горбачева?

Все это не праздные вопросы, они сейчас широко обсуждаются сербской политической элитой и СМИ. Один из самых известных сербских демократических политиков, бургомистр Чачака Боголюб Илич, собирающийся баллотироваться на пост президента Сербии, даже заявил о готовности... снять свою кандидатуру в пользу Коштуницы. Но для этого, конечно, нужно, чтобы сам Коштуница решился баллотироваться.

И здесь возникает следующий вопрос: может ли правительство страны, сам статус которой не определен, проводить эффективные экономические реформы? И какое правительство? Сербское? Но какова тогда будет роль правительства СРЮ? Или югославское? Но какой в этом смысл, когда Черногория проводит собственную экономическую политику и даже отказалось от югославского динара, провозгласив собственной валютой немецкую марку? Или в таком случае два правительства будут пытаться проводить реформы на одной территории?

Нам все эти вопросы весьма знакомы по ситуации начала 90-х в Советском Союзе. Сербам просто необходимо определиться - и что ни говори, у оппозиции тут куда больше возможностей, чем у потерявших власть посткоммунистов.

На фото AP: Воислав Коштуница