Владимир Путин, как известно, назвал генерала КГБ Олега Калугина предателем, будучи еще и.о. президента. Что он имел в виду? Отвечая журналистам (в том числе и вашему корреспонденту) на этот вопрос, генерал пересказывает свое открытое письмо Путину, который-де, несмотря на юридическое образование, забыл, что такое презумпция невиновности. Оставим в покое упражнения в красноречии, Олег Данилович. Не было ли в ваших действиях состава преступления? Скажем, ваши показания по делу об убийстве болгарского писателя-диссидента Георгия Маркова, про знаменитый укол отравленным зонтиком, изготовленным в лабораториях КГБ, - не разгласили ли вы, чего доброго, государственную тайну?

На это г-н Калугин заявляет, что он дал показания правоохранительным органам новой демократической Болгарии по просьбе президента Желева, тем самым способствуя избавлению страны от мрачного наследия: "Я считал своим гражданским долгом рассказать новой Болгарии, какие дела у них творились при их бывшем лидере Живкове". Из этой наезженной колеи его не выбьешь. Однако это не ответ. Ответом было бы: да, разгласил, но в интересах демократии и борьбы с коммунистическим наследием. Бывает ведь, что требования гражданского долга вступают в противоречие с действующим законодательством? Еще как бывает. Но Олег Данилович ни перебежчиком, ни предателем считать себя не согласен.

Это интересная позиция. Занять ее не догадался пока ни один из оказавшихся на Западе бывших советских шпионов. Г-н Калугин, по его словам, не просил о политическом убежище, а получил вид на жительство в США обычным порядком. (Интересна, кстати, мотивация: по его словам, он подал прошение на грин-карту в 1998 году после российского дефолта. Неужели на этом основании США раздавали грин-карты?) И живет себе. Но оказалось, идиллия обманчива: Министерство юстиции потребовало от Калугина показаний против его бывшего агента - полковника Джорджа Трофимоффа. Этот сюжет читателю уже тоже знаком: говоря коротко, американские власти, по словам Калугина, грубо шантажировали его. Ему, правда, не сказали этого, но он догадался по контексту, что в случае отказа его ждет неминуемая депортация из США (вероятно, в Россию, на расправу ФСБ).

Свой решительный отказ от дачи показаний Олег Данилович мотивировал следующим образом: "Потому что я считаю, что это нецелесообразно, он уже и так на грани осуждения, вопрос предрешен. Во-вторых, и это, может быть, для меня более важно, это испортит мою гражданскую репутацию с точки зрения профессиональной этики и моей личной этики - предательство людей, которыми я руководил, ни в какие рамки не входит. Ни моя жена, ни мои родственники, ни друзья не только в России, но и в Америке могут не понять этого".

Однако делать нечего: получив повестку в суд, Калугин покорился. Пришлось поступить вразрез с собственными убеждениями и понятиями о профессиональной этике.

Калугин совершенно прав, когда говорит, что его показания принципиальной роли в осуждении Трофимоффа не играли. Трофимофф сам изобличил себя в разговоре с мнимым связником Москвы, записанным на видеопленку ("он сам себе вырыл могилу"). А вот когда он говорит, что Трофимоффа погубил архив бежавшего на Запад бывшего сотрудника КГБ Василия Митрохина, у нас есть основания сомневаться в этом. Достаточно свериться с именным указателем книги Митрохина и Кристофера Эндрю The Sword and the Shield, чтобы убедиться - никаких упоминаний о Трофимоффе в ней нет. Правда, в ходе судебного процесса ссылки на митрохинский архив делались, и даже ожидалось, что сам Митрохин может выступить свидетелем обвинения. Однако не выступил. Откуда же Калугину известно содержание неопубликованной части архива? Уж не привлекали ли его в качестве эксперта к работе с этими документами? В таком случае факт сотрудничества с иностранной разведкой отрицать трудно. Но речь сейчас не об этом.

Г-н Калугин почему-то полагает, что документы Митрохина, коль скоро в них содержится точная наводка на Трофимоффа, снимают с него ответственность за дачу показаний: раз уж агент все равно разоблачен, то какой смысл молчать? А такой, что на основании митрохинских бумажек - это, напомним, не оригиналы, а переписанные от руки или на машинке копии - никого упечь в тюрьму нельзя и даже приобщить их к делу было чрезвычайно трудно, так как они добыты незаконным путем и их аутентичность еще надо доказывать. Поэтому обвинение никакие документы Митрохина суду не представляло. Раскрыть агента таким образом можно, а осудить нельзя. Ключевой уликой, повторим, была видеозапись ФБР. Тем не менее невозможно отрицать психологический эффект появления на свидетельской кафедре отставного генерала КГБ, который на глазах жюри присяжных опознает своего бывшего агента.

Неужели же никак нельзя было уклониться? А Пятая поправка к Конституции США, гарантирующая любому лицу право не свидетельствовать против самого себя? Ведь показания Калугина, несомненно, можно обратить против него самого. Об этой конституционной гарантии Олег Данилович, конечно, знает - в беседе со мной он не стал спрашивать, что это за поправка такая. А на мой вопрос, почему он ею не воспользовался, отвечает просто: не сообразил. "Знаете, мне сказали уже постфактум некоторые знакомые: а чего ты не взял юриста, он бы тебе подсказал пути выхода из положения. Но в тот момент мне эта мысль не пришла в голову". Что ж, бывает. Например, вызывают пятерых сотрудников компании Enron в Конгресс - четверо приносят присягу и тут же берут Пятую поправку, а пятый присягает и дает показания. Не сообразил, наверное.

Когда же произошла эта метаморфоза из Савла в Павла? Оказывается, отнюдь не в те времена, когда г-н Калугин сражался с врагом внешним. "Я познал все прелести этой преступной организации (КГБ. - В.А.), когда, работая в Ленинграде, окунулся в омут внутренней контрразведки, когда я наконец осознал, что не американцы и не реваншисты Германии "враги", а, оказывается, наши собственные люди, которые недовольны своей жизнью, которые иногда неразумно высказывают свои мысли, и потом мы их должны сажать в тюрьму или в психиатрическую больницу. Вот это открытие собственной страны и сделало меня другим человеком".

Но как же все-таки быть с разглашением государственных тайн? Прозревший генерал и тут не знает сомнений: "Советские секреты - это уже другая категория. Вот когда патриоты Германии работали на... э-э-э... союзников и в том числе на Советский Союз, то они поступали как патриоты Германии или как предатели? Я считаю, что они были патриотами Германии, и в этом смысле для меня Советский Союз не является той страной, которую я боготворю или ради которой я готов идти в тюрьму или на депортацию. Эта страна была хуже, чем нацистская Германия, и в этом моя принципиальная позиция".

Автор скептически относится к заявлениям о существовании некоего кодекса чести шпиона. ("Неписаного", - обычно прибавляют шпионы, заведомо отклоняя попытки ознакомиться с текстом.) Но корпоративный кодекс поведения несомненно есть. Его и нарушил Олег Калугин. Ведь "предатель" - это дефиниция не правовая, а эмоциональная. Он виновен не столько в разглашении секретов (ущерб, причиненный им Конторе, в конечном счете невелик, а гневных публицистических филиппик и без него хватает), сколько в том, что хочет остаться чистеньким. Вот чего не прощают ему бывшие коллеги.

Логика Калугина удивительна. С 1973 по 1979 год он руководил управлением "К" (внешняя контрразведка) Первого главного управления (ПГУ) КГБ. Именно в этот период КГБ развернул масштабную охоту за перебежчиками. Когда Калугин доложил Юрию Андропову, что его подчиненным удалось найти двоих перебежавших еще в 50-е - одного в Австралии, другого в США, - председатель КГБ велел плюнуть на обоих. "Черт с ними, - цитирует Калугин Андропова в своей книге Spymaster. - Они теперь старики. Найдите мне Лялина или Носенко, и я санкционирую их ликвидацию". (Олег Лялин - сотрудник лондонской резидентуры КГБ, перебежавший в 1971 году; Юрий Носенко - сотрудник советской делегации на женевских переговорах по разоружению, завербованный ЦРУ в 1962 году и бежавший в США в 1964-м. - В.А.) Носенко нашли, однако операция ликвидации сорвалась: киллер, который подрядился обделать дельце за 100 тысяч долларов, угодил в тюрьму по другому поводу. Примерно в это же время Москва перестала доверять своему агенту в США Николаю Артамонову. Было принято решение доставить его в Советский Союз для интенсивных допросов. Артамонову была назначена в Австрии встреча с новым куратором. В Вене сотрудники резидентуры КГБ то ли заманили, то ли силой затолкали его в машину, где сделали инъекцию седативного препарата, да, видно, не рассчитали дозу - Артамонов скончался на месте. Тем не менее, по словам Калугина, начальник ПГУ Владимир Крючков был в восторге. Он предложил Калугину на выбор два ордена - Октябрьской революции и Боевого Красного Знамени. Калугин выбрал второй.

Это один из тех самых орденов, возвращения которых он добивался от Горбачева. И добился. Но ведь в случаях, аналогичных калугинскому, такие регалии полагается швырять в помойку или гордо отсылать по почте компетентным органам. Ведь это не военные награды генерала Григоренко, ведь ордена эти получены именно за то, за что Калугин клеймит КГБ позором. Ответ до смешного прост: в те времена Олег Данилович нуждался в средствах к существованию ("тогда это для меня была драма - без пенсии, оплеванный..."), а теперь готов расстаться и с ней, и с орденами без малейших сожалений. ("Если меня их снова лишат, то, помилуй Бог, я несчастнее от этого не стану абсолютно").

Когда автор, сославшись на вышеописанный опыт работы Калугина, спросил его, не опасается ли он, что органы вернутся к практике ликвидации предателей, генерал, без комментариев проглотив напоминание о былых подвигах, с готовностью подтвердил, что это вполне возможно и что использовать для этих целей будут, всего вероятнее, "криминальные элементы".

Как видим, круг замкнулся. В который раз приходится вспоминать выражение "дикое зазеркалье" - метафору искривленного мира иррациональной логики и причудливых понятий о чести, в котором живут шпионы всех стран и народов. Взявшись разоблачать подлинное лицо органов, они неизменно являют публике собственную наружность. И наоборот.

Олег Калугин сжег мосты - Грани.Ру, 20.06.2001