Для человека, слабо разбирающегося в экономике, но легко отличающего правых от левых в политических битвах, конфликт Илларионова с русским правительством вызывает тяжелое чувство. Кто правый? Кто прав? Кому верить, если и экономический советник президента, и Кудрин с Грефом, и Чубайс тем более - выдающиеся рыночники, подлинные демократы, яркие представители либерального крыла?

Как говаривал один член политбюро, назначенный в эпоху ранней перестройки мирить азербайджанцев и армян, "чего не поделили между собой два братских мусульманских народа?"

Простейший ответ: либералы не поделили Путина. Ответ, пожалуй, и верный. Реальная цена РАО ЕЭС, о которой спорят советник и министры, - величина довольно абстрактная и зависит от стольких неизвестных, включая политическую обстановку в РФ, цены на нефть, степень доверчивости недоверчивых покупателей и т.п., что всерьез обсуждать ее сегодня, пожалуй, и рановато.

Когда Илларионов говорит о том, что опасается дешевой распродажи активов, он прав: теоретически (Илларионов - крупнейший в стране теоретик) это вполне возможно. Когда Кудрин отвечает ему в том смысле, что в случае промедления с реформами Россию через несколько лет ждет тяжелейший энергетический кризис, он тоже прав несомненно: он практик, он работает в правительстве, он слышал про Приморье... Опять-таки можно верить Кудрину, который говорит, что Илларионов "знаком с основными документами, но далек от понимания системы электроэнергетики", и можно верить Грефу, который считает, что советник "оперирует цифрами, которых нет".

Повторюсь: цифры, которых нет, зависят от слишком многих привходящих обстоятельств. И как бы ни был Илларионов далек от энергетических проблем, он близок к Путину. В этом соль проблемы. Борьба за президенское ухо, как в добрые старые ельцинские времена, становится основным содержанием нашей внутренней политики. С поправкой на теории, достойные нобелевских премий, и цифры, которых нет.

Впрочем, есть одно существенное отличие нынешних экономических дискуссий от тех, что кипели в 90-е годы уходящего века. В той, отчасти демократической России реформаторы вкупе со стихийными рыночниками вроде В.С. Черномырдина боролись с ретроградами, с коммунистической Думой, с идеологией Госплана. В России нынешней, размашисто шагающей по пути тоталитаризма, экономикой занимаются исключительно либералы. Оттесненные с поля боя "народные экономисты" могут лишь с завистью следить за тем, как хорошее борется с лучшим, как демократ Греф дерется за Путина с демократом Илларионовым, а ненавистный Чубайс рассказывает о том, как президент его выслушал и во всем согласился. Идеологам простых экономических решений, неотделимых от политической практики путинской эпохи, остается утешаться лишь слухами о том, что кресло под Чубайсом шатается все сильней и спор с Илларионовым может кончиться политическим поражением неформального лидера СПС.

Между тем Путин пока хранит хладнокровное молчание. Либо позволяет себе загадочные реплики типа "и нашим, и вашим": мол, критика Илларионова полезна, но и правительство должно иметь возможность работать спокойно. Однако спокойствия нет. Слишком яркие и талантливые у президента советники, члены правительства, главы ведущих компаний. Все реформаторы, каждый - личность.

А что касается правоты и государственной выгоды, то о ней можно судить по предварительным итогам другой дискуссии: об обмене российских долгов Парижскому клубу на акции конкретных компаний. Верный себе Илларионов заметил, что обмен превратится в "раздачу активов по дешевке". Верные себе Кудрин и Греф говорили о тяготах многомиллиардных выплат по кредитам. Верные себе немцы, приезжающие в Москву в понедельник, вообще не понимают, о чем идет речь. Как справедливо заметил представитель Восточноевропейского комитета германской промышленности, "никто пока по-настоящему не знает, что на самом деле хочет предложить российское правительство". Покуда либералы дерутся за Путина, об этом не знает никто.