Переподчинение национального Центра по уменьшению ядерной опасности (ЦУЯО), находившегося в ведении Генштаба, Главному управлению международного военного сотрудничества (ГУМВС) Минобороны обставлено как рядовой структурный маневр. Поскольку центр занимался контролем за выполнением международных разоруженческих договоров и соглашений, то логично влить его в договорное управление ГУМВС. Чего ему держаться особняком от ведомства Леонида Ивашова, занимать целых два этажа старого здания на Знаменке и вообще претендовать на роль ключевого звена в российско-американских отношениях в области ядерной безопасности. В сущности, люди генерал-лейтенанта Вячеслава Романова (начальника центра) увели из под носа людей генерал-полковника Леонида Ивашова командировки за границу и прочие блага, связанные с проверкой реализации международных соглашений. Соответственно, на сторону, минуя ГУМВС, уходили должности, звания и деньги.

В беседе со мной военные чины не раз говорили, что центр - это декоративное образование, не имеющее практического значения и созданное исключительно по политическим соображениям в эпоху романтических отношений между нашей страной и США. В определенной степени так оно и есть. Когда Горбачев и Рейган в 1987 году подписывали соглашение о создании национальных центров по уменьшению ядерной опасности, это означало выход на новую ступень доверительных отношений. Судьба многих столь же знаковых шагов того времени сложилась не самым удачным образом.

Первоначально предполагалось, что центры станут фундаментом вполне реальной совместной структуры, которая бы исключала любые недоразумения в сфере ракетно-ядерного оружия. В структуру эту входили бы системы спутниковой связи, центры по обмену информацией о пусках баллистических ракет, совместные посты раннего предупреждения. ТО есть элементарно - и американские ракетчики, и русские сидят в одном помещении и все недоразумения (например, ложный сигнал о ракетном пуске в результате сбоя в работе компьютера) разрешают за считанные секунды. Но за прошедшие 14 лет были созданы только национальные центры, разделенные огромным расстоянием и разницей часовых поясов и соединенные лишь спутниковой связью, при использованиии которой улаживание проблемы может занять больше часа (а подлетное времени от России до США - всего 10-12 минут). Дальше этого дело не пошло. Потому был резон спросить: зачем дублировать военных дипломатов, занимающихся в ГУМВС всеми вопросами международного военного сотрудничества?

Но сегодня в воздухе повисла судьба одного из наиболее ценных элементов соглашения 1987 года - системы оперативной спутниковой связи между российским центром и аналогичным центром в Колорадо-Спрингс (США). Без командно-организационного механизма Генштаба ни о какой действенной системе оперативной связи, обеспечивающей предупреждение о ракетных пусках, нейтрализацию ложных сигналов о пусках и пр., не может быть и речи. Значит, в Минобороны решили расчленить центр на две части? Как это сочетается с взятыми на себя обязательствами, неясно. Но ясно одно: площадь практического взаимодействия двух держав по уменьшению ядерной опасности теперь съежилась до пятачка.

Остается только слабая надежда на создание Совместного российско-американского центра раннего предупреждения и обмена информацией о пусках ракет. Последнее упоминание об этом проекте в прессе было где-то осенью прошлого года. Сейчас - тишина. Все, что смогли сказать Граням.Ру о судьбе благого начинания в ведомстве Леонида Ивашова, это традиционное - "возникли организационные и финансовые вопросы, они решаются". Может, и решаются. Но все в том же вялотекущем режиме, характерном сейчас для российско-американских отношений в военной области.

По-видимому, в контексте борьбы с национальной ПРО США Минобороны начинает закрывать те двери, которые были открыты прежними договорами для двустороннего сотрудничества и взаимодействия в области ракетно-ядерной обороны.

Инструмент политики, остающийся вне политики - "Ядерная безопасность", # 29-30, октябрь-ноябрь 1999