Программа создания единой европейской системы ПРО, переданная на днях министром обороны РФ Игорем Сергеевым генсеку НАТО Джорджу Робертсону, содержит в себе гораздо больше вопросов, чем ответов.

В основе российской инициативы создания европейского щита лежит идея создания "мобильных спецназов ПРО". Каковы должны быть их численность, структура, вооружение? Кто ими будет управлять, обеспечивать разведывательными данными? И, что не менее важно, чья боевая техника может применяться в подразделениях ЕвроПРО? Вопросы очевидные, но ответов на них нет. Прежде всего потому, что идея европейского щита, мягко говоря, - внебрачный плод политики и бизнеса, изначально не имевший перспектив на реализацию.

Основанием для такого вывода являются не только политические и технические барьеры. По мнению отставных генералов войск ПВО страны, с которыми я обсуждал эту кремлевскую инициативу, для своевременного обнаружения и уничтожения воздушных целей Европа должна иметь единое радиолокационное поле. На его создание потребуются многие годы и средства, сравнимые с затратами на американскую систему национальной ПРО. Советский Союз, располагавший немалыми научно-техническими и финансовыми возможностями, только к 1990 году сумел сформировать такое радиолокационное поле с автоматической передачей данных о целях в режиме реального времени. Оно "распалось" вместе с СССР.

Между тем уровень доверия к России сегодня так низок, что не приходится говорить о посвящении Москвы в святая святых - кодовую систему опознавания целей "свой-чужой". Это - базис, необходимый для создания схемы сопряжения российских и натовских систем, без которой невозможно управлять противоракетными средствами, а значит, и строить совместную систему ЕвроПРО. Кодовая система стоит огромных денег.

В 1976 году летчик Дальневосточной группы войск ПВО старший лейтенант Виктор Беленко совершил перелет в Японию на самолете МиГ-25. Американцы подробно изучили характеристики истребителя-перехватчика и частоты, на которых работали бортовые РЛС и система опознавания государственной принадлежности. На создание новой системы потребовалось около двух лет - ведь эта аппаратура применялась на всех типах самолетов и на других объектах вооружения. Смена секретного шифра "ЯСС" ("Я - свой") обошлась Советскому Союзу в миллиарды "твердых" рублей.

Согласится ли Европа пойти на добровольный риск, передавая России отмычки от неба?

Многоопытные военачальники, стоявшие у истоков создания отечественных систем ПВО и ПРО, утверждают также, что "мобильные спецназы ПРО" - это очередной миф политиков. Простые расчеты показывают, что для плотного прикрытия европейских государств от ракетных ударов с южного стратегического направления потребуется несколько сотен полков ЕвроПРО, каждый из пяти дивизионов.

Иная реализация этой идеи - меньшим количеством дивизионов, оперативно перебрасываемых на "острие" ракетного удара, - на данном этапе практически невозможна. Ведь даже по прибытии в позиционный район для подготовки к боевой работе российскому зенитному ракетному комплексу С-300 требуется 5 минут, а "Пэтриоту" и того больше - 25 минут. В условиях, когда счет идет на секунды, никакие "спецы" не смогут воспрепятствовать противнику нанести удар. На южном направлении протяженностью более 3 тыс. км даже сверхмобильные ракетные подразделения затеряются, как иголка в стоге сена.

Выступая с инициативой, Россия рассчитывает, что в случае реализации программы ЕвроПРО ее оборонная промышленность получит контракты на изготовление радиолокационных средств и зенитных ракетных систем (С-300 или С-400). Однако состояние научно-технического и производственного потенциала России таково, что столь масштабную задачу, как техническое обеспечение программы ЕвроПРО, решить будет непросто, а в ближайшей перспективе (10-15 лет) вообще невозможно.