Когда в 1943 году на Тегеранской конференции зашла речь о том, что делать после победы с немецкой армией, Сталин несказанно поразил своих собеседников предложением расстрелять без суда и следствия несколько тысяч офицеров вермахта, да и дело с концом. Однако в отношении главарей Третьего рейха его точку зрения разделяли и Черчилль, и де Голль. И лишь правительство США настояло на том, что лица, обвиняемые в совершении военных преступлений, должны получить право на справедливый суд.

К моменту начала Второй мировой войны правила поведения в вооруженных конфликтах были кодифицированы в ряде международных соглашений. Законы были, но никакой процедуры привлечения к ответственности их нарушителей не существовало. Проблема становилась все более неотложной по мере того, как союзники по антигитлеровской коалиции сталкивались с запрещенными методами ведения войны Германией и Японией. Предупреждая противника об ответственности за военные преступления, союзные страны пытались вернуть его на путь соблюдения конвенций.

После войны правоведы держав-победительниц разработали Устав Международного военного трибунала для наказания главных военных преступников европейских стран оси, заседавший в 1945-1946 гг. в Нюрнберге. Установленные этим уставом нормы судопроизводства предоставляли обвиняемым целый ряд гарантий. Они получили право на адвоката по собственному выбору, причем услуги адвокатов оплачивали страны-организаторы суда. Обвиняемые пользовались правом вызова свидетелей, представления доказательств в свою пользу, а также правом перекрестного допроса свидетелей обвинения.

Чего они были лишены, так это суда присяжных и права на апелляцию. Осужденные военные преступники могли лишь обращаться с прошением о смягчении приговора или помиловании к оккупационным властям Германии - Контрольному совету. Они так и сделали - и получили отказ.

Несмотря на всю значимость Нюрнбергского процесса, он не выполнил своей главной исторической задачи - предотвратить совершение военных преступлений и преступлений против человечества в будущем. Послевоенная история не знает ни одного приговора, вынесенного на основании Устава МВТ, - прежде всего потому, что не существовало международного судебного органа, который был бы правомочен это сделать. И лишь в последние годы Совет Безопасности ООН учредил специальные уголовные суды для бывшей Югославии и Руанды.

Теперь, наконец, такой орган появился. Не прошло и четырех лет с тех пор, как на конференции в Риме 139 стран одобрили и подписали статут Международного уголовного суда. Документ должен был вступить в силу после ратификации его 60 странами. 12 апреля этот рубеж был преодолен: дипломаты 10 государств на специальной церемонии в штаб-квартире ООН вручили генеральному секретарю Кофи Аннану ратификационные грамоты. Число стран, которые ратифицировали Римский статут, было доведено до 66. 1 июля 2002 года Римский статут официально вступит в силу. Юрисдикция МУСа не имеет обратной силы, поэтому он сможет принять к своему рассмотрению дела о преступлениях, совершенные после 1 июля, причем только в том случае, если обвиняемых не хотят или не могут привлечь к ответственности судебные власти их собственных стран.

США, Россия и Китай статут подписали, но не ратифицировали. Однако если две последние страны хранят по этому поводу полнейшее молчание, то американские дипломаты комментируют позицию Вашингтона подробно и охотно. Однако яснее она от этого никак не становится.

Человек, отвечающий за эти вопросы в Госдепартаменте, - посол по особым поручениям Пьер-Ришар Проспер - говорит, в частности, что "ответственность за военные преступления должна рассматриваться в структуре авторитетного и адекватного судебного механизма". Соединенные Штаты, заявил он, считают, что МУС "неправомочен и недостаточно обеспечен гарантиями, исключающими политическое преследование вместо обвинения, основанного на законах и фактах".

По словам Проспера, США с 1998 года, когда заседала Римская конференция, пытались добиться изменений в договоре, которые обеспечивали бы необходимые гарантии, однако потерпели неудачу. Каких же гарантий, по мнению Вашингтона, не хватает Римскому статуту? Именно тех, о которых было сказано выше применительно к Нюрнбергскому процессу, - жюри присяжных и права на апелляцию. Кроме того, в отличие от американского судопроизводства, в котором вопрос о привлечении лица к уголовной ответственности решает большое жюри, в международном суде эту функцию будет исполнять судейская коллегия - здесь, дескать, и открывается простор для политических преследований.

Важный нюанс также состоит в том, что, по мнению США, юрисдикция МУСа не должна распространяться на страны, подписавшие, но не ратифицировавшие Римский статут. Администрация Буша размышляет даже, не отозвать ли американскую подпись, чтобы не было уж совсем никаких сомнений в том, что Америка в этой затее не участвует.

Вопрос сложный. В таких случаях обычно напоминают, что "дипломатия - это искусство возможного" и что подходу "всЈ или ничего" следует предпочесть подход "лучше хоть что-то, чем ничего". Но если американская судебная система предусматривает процессуальные гарантии для террористов, то почему ими не должны пользоваться американские военнослужащие, воюющие с этими террористами? Должна ли эта война с террором вестись в соответствии с Женевскими конвенциями, хотя противник никаких конвенций не соблюдает? Следует ли квалифицировать как военное преступление расстрел непилотируемым самолетом автоколонны, среди пассажиров которой, как показалось воздушной разведке, имеется некто похожий на бен Ладена? Насколько правомерен арест посла "Талибана" в Пакистане?

Вполне очевидно, что международное уголовное право вступило в "серую зону". Первое же дело, которое примет к рассмотрению МУС, продемонстрирует это.

Олег Миронов: Если бы МУС был 8 лет назад, мы бы не решились на войну в Чечне