С тех пор как в 1979 году в Иране произошла исламская революция, ни один из лидеров этой страны еще ни разу не был в Москве: ни религиозный ("лидер революции", или духовный лидер), ни светский (президент). Советские вожди, поначалу с надеждой взиравшие на свержение проамериканского режима династии Пехлеви в Иране("прорван еще один вражеский бастион"), спустя очень короткое время обнаружили, что для иранских аятолл Большой Сатана коммунизма на Севере не менее омерзителен, чем Сатана американского империализма. Надеждам Москвы на включение хомейнистского Ирана в сферу просоветского "национально-освободительного движения" в третьем мире был положен конец по мере выкорчевывания в исламской республике "коммунистической заразы". Левые в Иране были просто истреблены, и лишь немногие уцелевшие успели бежать из страны.

После исчезновения СССР отношения Ирана с новой Россией не претерпели существенных перемен. Тегеран с подозрением наблюдал за прозападным креном в политике Москвы первых лет ельцинского правления. Клерикальное иранское руководство с тоской начало вспоминать время, когда ненавистному Дяде Сэму противостояла мощная советская империя и Тегеран мог претендовать на лидерство среди тех, кто не желал подчиняться диктату ни одной из двух мировых сверхдержав.

Однако прошло время - и эра противоборства Америки и России возобновилась. В новой ситуации иранский режим с полным основанием может рассматривать Россию в качестве если и не союзника, то хотя бы удобного и выгодного партнера. Сегодня и Москва, и Тегеран с одинаковым усердием борются за утверждение в статусе региональных держав. Обе страны в этих попытках сталкиваются с одним и тем же оппонентом - Соединенными Штатами. И обе пытаются строить свою политику на противостоянии американскому влиянию в Азии.

Именно в этом контексте следует в первую очередь рассматривать начинающийся сегодня визит в Москву президента Ирана Мохаммада Хатами. 57-летний президент мог бы оказаться в российской столице гораздо раньше, если бы в 1997 году российское руководство более внимательно наблюдало за внутриполитической ситуацией в Иране. Тогда, за несколько недель до президентских выборов в этой стране, в Москву прибыл спикер иранского парламента Али Акбар Натег-Нури, который в качестве лидера блока консерваторов боролся за президентский пост с кандидатом иранских "модернистов" Хатами. В спикере здесь уже видели будущего президента и принимали с соответствующими почестями. Однако на выборах Натег-Нури с треском проиграл, а Хатами с тех пор не без некоторой настороженности взирал на Москву.

С воцарением в Кремле Владимира Путина отношения с Тегераном начали постепенно оттаивать. Москва, объявившая прагматизм стержнем своей внешней политики, стала оглядываться вокруг себя в поисках выгодных партнеров, которые были готовы покупать недорогие российские товары и технологии, в основном продукцию ВПК. Огромным подарком Тегерану стал прошлогодний отказ Москвы от своих обязательств по так называемому меморандуму Гора-Черномырдина 1995 года, предусматривавшему мораторий на поставку Ирану продукции "двойного назначения", которая может быть использована для создания ракетных и ядерных технологий.

Результатом этого стало необычайное оживление российско-иранских связей в военно-технической области. Так, в начале марта состоялся мало кем замеченный визит делегации Министерства обороны Ирана в Ижевск. Тегеран присматривается к выпускаемым Ижевским электромеханическим заводом "Купол" зенитно-ракетным комплексам "ТОР-1М", которые уже стоят на вооружении греческой армии. Договор с Ираном на поставку "ТОРов" еще не подписан, но если учесть, что стоимость прошлогоднего греческого контракта составляла несколько сотен миллионов долларов, можно предположить, что Россия охотно примет новый выгодный заказ.

В ходе нынешнего визита Мохаммада Хатами ожидается подписание как минимум двух основных документов. Первый - Договор о партнерстве и сотрудничестве между Россией и Ираном - уже полностью подготовлен и согласован. Что касается второго - российско-иранской Декларации о сотрудничестве на Каспийском море, - то с ним дело до последнего момента обстояло не так гладко. Из окончательного варианта по настоянию иранской стороны убраны все упоминания о разногласиях между Москвой и Тегераном. Между тем каспийская проблема - главный камень преткновения в двусторонних отношениях. В спорах о том, каким должен быть новый статус Каспия и как делить этот чрезвычайно богатый энергоресурсами водоем, Россия и Иран пока занимают принципиально различные позиции. Если Москва настаивает на том, что разделу между пятью прикаспийскими странами (Азербайджаном, Ираном, Казахстаном, Россией и Туркменией) "в целях недропользования" подлежит только морское дно, при сохранении в общем пользовании толщи воды и ее поверхности, то Тегеран считает, что Каспий должен быть поделен "по справедливости" по всему профилю - от дна до поверхности - на пять равных частей. Это при том, что иранское побережье Каспия составляет чуть более 13 процентов всего периметра моря. Кроме того, Тегеран требует демилитаризации Каспия, к чему сегодня Москва явно еще не готова.

По некоторым признакам, Мохаммад Хатами очень надеется в ходе личной встречи в Владимиром Путиным склонить его к поддержке иранских притязаний на Каспии. Неслучайно именно иранский президент стал инициатором переноса саммита каспийской "пятерки" в Туркмении, намечавшегося на 8-9 марта, на более позднее время. Иранский лидер, рискующий в ходе саммита остаться почти в полной изоляции, желал бы сначала найти общий язык с "большим северным соседом".

Г-н Хатами сейчас не имеет права на поражение - ведь 8 июня ему снова предстоит сражаться за президентский пост. Но на этот раз Москве трудно ошибиться, принимая персидского гостя: серьезных соперников на выборах у него нет.