Королевский режим Саудовской Аравии счел необходимым объясниться с внешним, прежде всего мусульманским, миром по афганскому вопросу. Вернее, насчет своего участия в судьбах Афганистана в последние десятилетия. В принципе о характере этого участия заинтересованные стороны догадывались и раньше. Вот только не имели признаний, так сказать, "из первых уст" о том, что именно саудовская династия организовала в Афганистане джихад против промосковского режима и советских войск, на что направляла немереные средства.

Когда Мухаммед Дауд, свергнувший в 1973 году своего кузена Захир Шаха с королевского трона в Афганистане, посетил в 1977 году с визитом Саудовскую Аравию, король Халед и наследный принц Фахд выразили ему свою обеспокоенность насчет возможности прихода к власти в Кабуле коммунистов. И пообещали конкретно помогать в предотвращении такого развития событий. Дауд ответил тогда: "Я съем их на обед, прежде чем они съедят меня на ужин". Однако получилось так, что промосковские революционеры оказались проворнее: в апреле 1978 года Дауда "съели на завтрак". С этого момента проблема Афганистана стала главным приоритетом внешней политики саудовской королевской династии. В пространном интервью саудовской газете Arab News и британско-саудовской телекомпании MBC принц Турки Аль-Фейсал, в течение 24 лет (вплоть до августа этого года) возглавлявший разведку королевства, довольно откровенно описал, как все было на самом деле. "Заложив" попутно американцев, пакистанцев, а также президентов Египта - покойного Анвара Садата и нынешнего Хосни Мубарака. И дав понять всем участникам тайной операции, что если будут "наезжать" на саудовскую королевскую семью, то обнародует еще немало интересного, что может попортить репутацию кому угодно.

По словам принца, Саудовская Аравия решила оказать поддержку моджахедам в борьбе против "грубой оккупации со стороны иностранной атеистической коммунистической силы", исходя из своей традиционной политики "солидарности с мусульманами во всем мире" и стремления сохранить в исламский странах традиционный уклад жизни. Оказывается, саудовцы издавна спонсировали единоверцев в Палестине, Алжире, Турции, Кашмире и ряде других регионов, начиная еще с тех времен, когда "земля ислама" находилась под игом французских и британских колонизаторов. (Кстати, Турция принцем упомянута не случайно: именно в войне с ней в конце десятых годов прошлого века войска саудовских бедуинов и арабских племен во главе с эмиром Фейсалом и под командованием легендарного Лоуренса Аравийского освободили земли нынешнего королевства, а также Сирии и Палестины).

В ряде регионов получилось так, что деятели "национально-освободительных движений" в третьем мире "сосали сразу двух маток": то есть финансировались как на советские, так и на саудовские нефтедоллары. Но "параллельные" на каком-то этапе курсы Москвы и Эр-Рияда разошлись: Москва поддерживала идейных левых, а Эр-Рияд - идейных исламистов. К тому же саудовцы пришли к выводу, что СССР унаследовал от царской России мечту о выходе к теплым морям. Установление Москвой контроля над Афганистаном рассматривалось в Эр-Рияде как шаг именно в этом направлении: "далее следовали бы другие страны, в первую очередь Пакистан, а затем они бы двинулись в Персидский залив и на Аравийский полуостров".

Осознание этой угрозы побудило к энергичным действиям с целью создания вооруженной афганской оппозиции, способной на ведение реальных боевых действий против кабульского режима и советских войск. Некоторые из исламских лидеров Афганистана, находившиеся в оппозиции к слишком "светскому" Захир Шаху, еще задолго до 1973 года обосновались в Пакистане. Причем двое из них, Ахмад Джилани и Сибгатулла Муджаддиди, поддерживали весьма тесные отношения с королем Халедом.

Вскоре после советского вторжения в Афганистан между США и Саудовской Аравией было подписано секретное соглашение об оказании массированной военной помощи моджахедам, согласно которому все расходы на эти цели Вашингтон и Эр-Рияд несли строго пополам. При этом, как отметил Турки, интересы Пакистана (через который пошли все поставки оружия) в Афганистане договорились "в максимальной степени учитывать". То есть принятое в конце 70-х годов Вашингтоном и Эр-Риядом стратегическое решение было направлено на эвентуальное превращение Афганистана в фактический протекторат Пакистана.

Принц отказался назвать суммы, потраченные на моджахедов, отметив лишь, что они были "неограниченными" и год от года возрастали.

Коль скоро "Пакистан был следующей целью Москвы после Афганистана", то дабы "обезопасить его от любых обвинений в поставках оружия и укрывательстве моджахедов", операция на протяжении всех этих лет осуществлялась в обстановке строгой секретности. Конечно, в Москве прекрасно понимали, откуда ветер дует, однако так и не смогли предъявить фактические доказательства, которые бы послужили основанием для организации международной обструкции Пакистану. "В этом отношении, - поясняет принц Турки, - королевство было столь же заинтересовано в обеспечении безопасности и стабильности в Пакистане, как и в успехе джихада".

Напрямую к поддержке исламского джихада в Афганистане подключились руководители Египта - сначала Анвар Садат, потом Хосни Мубарак. Дело в том, что афганцам (за исключением разве что "стингеров") требовалось именно советское оружие (в частности, чтобы не "светиться"), а Египет был в этом смысле оптимальным источником его получения. В общем, получалось так, что уже после 1979 года (то есть после вторжения в Афганистан и Кэмп-Дэвида) СССР продолжал масштабные поставки оружия Египту в кредит(!), а тот за наличные(!) и по более высоким ценам(!) перепродавал это оружие, в том числе тяжелую технику, саудовцам для переотправки в Афганистан. (Логично задать нашим разведслужбам: знали ли они об этом?)

Действуя по принципу "кто платит, тот заказывает музыку", саудовцы очень хотели сделать движение моджахедов мощным и сплоченным, объединенным единой верой. Первый альянс между лидерами моджахедов был заключен в 1980 году перед священным алтарем мусульман в главной мечети Мекки. Участники встречи в присутствии принца Турки поклялись тогда объединиться в единую партию и избрали шейха Абдраба Аль-Расула Сайяфа своим верховным лидером. Но уже в тот же день некоторые участники альянса откололись от него. В последующие годы саудовцы предпринимали неоднократные попытки примирить различные группы моджахедов, апофеозом чего стал созыв в 1987 году в Пакистане лойя-джирги, на которой было даже сформировано переходное правительство с целью добиться для движения джихада международного признания.

Было решено, что лидер, получивший наибольшее число голосов этого верховного собрания племенных вождей, становится президентом, занявший второе место - вице-президентом и т.д. Проигравший тогда голосование Гульбеддин Хекматиар демонстративно покинул лойя-джиргу. Принц Турки тут же отправился в резиденцию Хекматиара и после обстоятельного разговора вроде бы получил от последнего обещание подчиниться результатам голосования. Не успел шеф саудовской разведки донести сообщение об этом до участников лойя-джирги, как Хекматиар распространил по радио заявление о своем окончательном отказе войти в переходное правительство, обвинив "некоторые страны" (читай Саудовскую Аравию) в попытках добиться выгодного для себя расклада сил.

Комментируя непримиримость в отстаивании лидерами афганских моджахедов своих властных амбиций, шах Ахмадзи, избранный тогда премьер-министром "переходного правительства", пошутил позднее в ходе встречи с королем Фахдом, что если исходить из интересов афганского народа, то всех девятерых лидеров моджахедов, участвовавших в тогдашней лойя-джирге, следовало бы арестовать. Включая, самокритично добавил Ахмадзи, и его самого.

По утверждению принца Турки, Саудовская Аравия не оказывала предпочтения ни одному их девяти лидеров афганского сопротивления. Не делает она этого и сейчас, считая, что все эти фигуры, включая и Сайяфа (вошел в "Северный альянс"), и Хекматиара, а также экс-короля Захир Шаха, должны сыграть свою роль в поисках выхода из кризиса, в котором оказался Афганистан. Эти поиски, по мнению саудовского руководства, должны исходить из того, что Афганистан является единой страной и единой нацией.

При этом, заявил принц Турки, Саудовская Аравия может и готова сыграть важную роль и в послевоенном восстановлении Афганистана, реанимировав разработанный еще в середине 90-х годов "план короля Фахда" (предусматривающий, как известно, строительство нефтепровода от Каспийского моря к порту Карачи. - Е.В.). На вопрос корреспондента, не хотел бы он "вновь возложить на себя свою прежнюю роль в Афганистане", Турки скромно ответствовал: "Я не горю желанием взять на себя столь трудную работу, но это не означает, что я не буду служить моей стране, если я получу такое повеление. И тогда это будет для меня честью, а не обузой. Но Афганистан требует усилий, которые превышают мои возможности".

В замечательных откровениях принца Турки есть еще масса эпизодов и характеристик, в том числе касающихся лично бен Ладена, которого бывший шеф разведки прекрасно знал и с которым неоднократно встречался. Судя по отдельным намекам Турки, можно даже предположить, что бен Ладен был в Афганистане не просто исламским "интернационалистом", но еще и доверенным лицом саудовского режима, через которого проходили немалые средства на поддержку моджахедов. Отношения между будущим террористом номер один и его родиной (куда бен Ладен вернулся в 1990 году после 10-летнего пребывания в Афганистане), как уже не раз писалось, начали портиться после того, как Эр-Рияд открыто поддержал американскую операцию против Ирака в 1991 году. Тем не менее заслуги террориста-интернационалиста перед режимом были, видимо, настолько весомы, что его критические выступления в адрес "проамериканской" политики королевского двора были восприняты с великодушным пониманием. И все же за бен Ладеном устанавливается наблюдение и он становится "невыездным".

Но вскоре он опять становится востребованным. В некотором смысле бен Ладен как бы повторяет путь Че Гевары. В 1992 году он вновь отправляется в Афганистан, на этот раз с важной миссией: попытаться примирить враждующих моджахедов. На это он получил разрешение и благословение саудовского руководства. Однако усилия бен Ладена не увенчались успехом, после чего он решил обосноваться в Судане, где провел четыре года, активно занимаясь подготовкой боевиков, сколачиванием и укреплением "Аль-Кайды". Вернуться в Афганистан ему пришлось после того, как суданские власти под давлением США и Запада ужесточили контроль за деятельностью радикальных группировок на своей территории, приказав бен Ладену покинуть страну.

В Судане, где в то время нашли прибежище многие радикальные исламские организации, бен Ладен очень скоро сблизился с лидером Исламского конгресса арабского народа Хасаном Аль-Тураби. Через Тураби Осаме удалось установить тесные отношения с рядом симпатизирующих исламским радикалам членам суданского правительства. Постепенно он стал весьма популярной фигурой на разного рода исламских конференциях и встречах. Начиная с 1996 года многие лидеры и активисты исламских радикальных групп переместились из Судана в Афганистан. Все они, отметил Турки, так или иначе, делали ставку на насилие. Именно за причастность к подобным организациям, а также за призывы к "изменению режима" в Саудовской Аравии Осама и был лишен в 1994 году саудовского гражданства. Зато с его обширными контактами и капиталом он стал весьма привлекательной фигурой для талибов.

По убеждению экс-шефа саудовской разведки, причастность Осамы к совершению терактов 11 сентября не подлежит сомнению. Тем не менее, его возможности не стоит преувеличивать. Денег у Осамы, по сведениям королевской разведки, осталось не более 50 млн долларов; банковских счетов в Саудовской Аравии у него нет (а если бы были, то правительство их заморозило бы: ведь бен Ладен угрожал свергнуть нынешний режим королевства); следов наличия у "Аль-Кайды" оружия массового уничтожения также не обнаружилось. Что же касается его сторонников в королевстве, то, по мнению принца Турки, бен Ладен пытался их рекрутировать и, несомненно, будет продолжать такие попытки.

Несколько раз в своем интервью Турки (возглавляющий сейчас в ранге министра крупную государственную корпорацию) акцентирует внимание на том, что саудовцы, мол, всегда проводили четкую грань между террористами и "борцами за национальное освобождение". Заодно много хороших слов принц сказал о благопристойном клане бен Ладенов, где, увы "не обошлось без урода" (которого, кстати, и мать и несколько братьев неоднократно пытались отговорить от продолжения террористической деятельности).

Публикация и показ по телевидению пространного (в шести частях) интервью с крестным отцом афганских моджахедов раскрывает много пикантных сторон истории "исламского сопротивления". Но ясно, что еще больше эпизодов осталось за кадром. Думается, "доставать" их саудовцы будут по мере политической надобности, держа в неловком напряжении своих американских "союзников".