Израильские войска, штурмующие резиденцию Ясира Арафата, еще несколько лет назад присутствовавшего на похоронах израильского премьер-министра Ицхака Рабина, - символичный и трагичный итог мирного процесса на Ближнем Востоке. Все эти годы стороны жили различными представлениями о будущем. Израильтяне воспринимали реальность в двух категориях - безопасности и экономической целесообразности. Сам мирный процесс стал возможен именно потому, что из сознания большинства израильтян начала исчезать психология осажденной крепости, обусловившая выживание еврейского государства в труднейшем противостоянии с арабским миром и поддерживавшим арабов Советским Союзом. Стало казаться, что безопасность может быть обеспечена не ценой контроля над территориями, населенными палестинцами и используемыми ООП как плацдарм для террористической деятельности, а на базе договоренности с арабским миром, включая ООП. Эта договоренность должна была избавить израильское общество от призрака постоянных войн и терроризма и превратить страну в экономического и туристического лидера Ближнего Востока. Идеологии, как видим, в этих соображениях совсем немного - неслучайно как раз в период расцвета мирного процесса специалисты по Ближнему Востоку часто писали о смерти сионизма.

Зато идеологическая составляющая была ведущей в тактике отношений палестинской администрации - многочисленного отряда эмигрантов, приехавших на земли автономии вместе с Арафатом, - с местным населением. В израильском обществе элита существует уже более пяти десятилетий - и в условиях хоть и воюющего, хоть и социализированного до невозможности, но все же демократического государства. У палестинцев же элита новая, получившая беспрецедентную возможность обогащаться, пропуская через себя все финансовые потоки помощи автономии, и функционирующая в условиях диктаторского режима, свободного от какого бы то ни было контроля со стороны общества. Но как и в любой стране, где коррумпированная элита аккумулирует в своих руках все средства, направляемые на экономическое развитие, она должна объяснять обществу, почему этого развития не происходит. Объяснение было избрано идеологическое: пока палестинцы не смогут создать полноценное государство со столицей в Иерусалиме, нужно думать не об экономике, а о борьбе за создание такого государства. От наиболее активной части общества - радикальных военизированных и исламистских организаций - откупались, щедро финансируя их террористическую деятельность и сделав их вождей участниками перераспределения ресурсов. Так какое-то время в тесном соседстве друг с другом существовали два общества, одно из которых было в первую очередь озабочено развитием высоких технологий и туризма, а другое - закупкой оружия, изготовлением взрывчатки и тотальным воровством (читателю на постстсоветском пространстве не нужно объяснять, что в стране, где воруют первые лица, воруют все хоть сколь-нибудь смышленые граждане).

Какое-то время (по крайней мере до 11 сентября прошлого года) могло казаться, что все это временная ситуация, что никаким другим процесс формирования новой элиты и выздоровления палестинского общества после десятилетий жизни в условиях экономического коллапса и пропагандистской обработки и быть не может, что Арафат обеспечит стабильность, что на смену ему рано или поздно придут другие люди, что сознание этих людей будет гораздо более современным, чем сознание нынешней палестинской элиты. Между тем очевидно было, что никто и не думает выздоравливать, что для палестинцев стремление добиться от Израиля таких уступок, которые повлекут за собой исчезновение еврейского государства с политической карты (а именно к этому привело бы возвращение многомиллионной массы беженцев в Израиль) является не пропагандистским лозунгом, а частью стратегии, что наследниками Арафата могут стать лидеры, гораздо более радикально настроенные, чем он сам, потому что лидер Палестинской автономии, как и любой диктатор, годами занимался тем, что избавлялся от всего мыслящего в своем окружении (нередко при помощи израильских спецслужб). Но заметить это означало расписаться в несостоятельности самого мирного процесса, а на это ни Запад, ни Израиль, ни арабские страны пойти не могли.

После 11 сентября возникла новая иллюзия - что палестинцы испугаются отождествления своей борьбы с мировым терроризмом, прекратят теракты и согласятся на возобновление мирного процесса. Иллюзия эта оправдалась лишь отчасти: палестинцы действительно испугались столь сильно, что спустя уже пару месяцев стали доказывать, что вовсе не были напуганы, новыми взрывами в израильских городах. Дальше была уже прямая дорога к войне.

Что же произошло в эти месяцы с противоборствующими сторонами? Они поменялись ролями. В Израиле - как естественная реакция на атмосферу тотальной небезопасности - вновь воскресла идеологическая составляющая. Сионизм возродился - а что ему еще оставалось делать? Но это уже другой сионизм. Когда Хавьер Солана говорит, что Ариэль Шарон и Ясир Арафат должны покинуть политическую арену, уступив инициативу политикам нового поколения, он, как и большинство европейцев, считает, что нужно заменить деятелей, связавших всю свою карьеру с противостоянием. Но задумывается ли Солана, кто в конечном счете придет на смену тому же Шарону или Пересу - политикам "классического сионизма", еще помнящим о жизни в диаспоре? Понимает ли он, что новые израильские руководители будут уже не лидерами, представляющими глобальные еврейские интересы, а просто руководителями одной небольшой страны на Ближнем Востоке, которую стремятся уничтожить соседи? И вряд ли они руководители будут хоть на мгновение задумываться о последствиях своих действий для будущего европейских или американских евреев. Для наследников Шарона слова "Польша" или "Россия" будут значить так же мало, как и для наследников Арафата. Таким образом, уже сегодня мы столкнулись с "внутренним" сионизмом - не идеологией возрождения еврейства, а идеологией выживания израильтян.

А как же палестинцы? Несмотря на все лозунги, провозглашаемые Арафатом и его приближенными, простые жители сектора Газы и Западного берега реки Иордан сейчас озабочены не борьбой с Израилем, а собственным выживанием в условиях продолжающихся военных действий на улицах своих городов. В своем роде это тоже экономический интерес, похожий на тот, что определял сознание европейцев во времена средневековых войн: самым важным было не победить, а выжить и сохранить собственность. Именно поэтому уже через короткое время палестинская администрация - или руководство ООП, если структуры автономии будут окончательно разрушены в ходе военных действий, - вынуждена будет сменить тактику, рассматривая новые мирные переговоры как возможность для выживания населения и сохранения собственности для элиты.

Но это только в том случае, если эта война будет выиграна Израилем. Выиграна не в смысле разрушения структур Палестинской администрации, высылки Арафата, выдачи израильтянам убийц министра туризма Зеэви и наказания других террористов и лидеров радикальных организаций. Когда я говорю о выигрыше, я имею в виду прежде всего понимание палестинцами того, что Израиль сильнее их и не собирается улетучиваться, что палестинские беженцы времен создания еврейского и несоздания арабского государства никогда не вернутся в родные места и не будут составлять большинство населения Израиля, что США не станут поддерживать Арафата и терроризм и будут хотя и без восторга, но и без противодействия относиться к операциям на землях автономии, что арабские страны будут поддерживать палестинцев только на словах, но не пойдут на провоцирование мирового нефтяного кризиса ради успеха палестинского дела, что Европейский союз и Россия на самом деле ничем не могут помочь палестинцам. Короче говоря, выигрыш в этой войне заключается в понимании палестинцами того непреложного факта, что им придется договариваться с сильным Израилем и этот Израиль не удастся запугать никакими террористическими актами.

Если же окончить войну Израилю не удастся, если международное сообщество, в особенности Соединенные Штаты, уставшие от постоянных сообщений об эскалации напряженности в регионе, заставит Израиль вывести свои войска с территорий автономии и оставить в покое Арафата и его приближенных, если палестинцы вернутся за стол переговоров как победители, имея за плечами авторитет международных организаций и поддержку арабского мира, тогда они не о чем ни договорятся с израильтянами, а через несколько месяцев вновь начнут взрывать бомбы в израильских кафе и супермаркетах. Бывший госсекретарь США Генри Киссинджер в своей недавней статье в Los Angeles Times утверждает, что стороны могут достичь только ограниченного перемирия - каждая получит меньше, чем хочет, но больше, чем могла бы получить в случае продолжения конфликта. А США, по мнению Киссинджера, должны призвать Израиль к выработке мирного плана и одновременно убедить арабских участников переговоров, что уступки тоже имеют свои границы. В этом тезисе есть, однако, один изъян: как американцы убедят арабов, что уступки не могут быть беспредельными и что запугивать Израиль взрывами бессмысленно, пока палестинцы не убедятся в этом сами - не на американских словах, а на собственном опыте? Логика кризиса такова, что палестинцы - Арафат или его наследники - могут достичь реального мирного соглашения только с сильным, причем в их собственных глазах, Израилем. Со слабым Израилем никаких мирных договоренностей им не надо.

Мир без Арафата - "Известия", 08.04.2002