Поезд с любимым руководителем Ким Чен Иром понемногу приближается к Москве. Живое воплощение бога Чучхе на Земле - низкорослый упитанный мужчина с невеселыми глазами - изредка выходит из вагона, сея вокруг хаос и запустение. Вокруг него суетятся провинциальные наши князья и мордатые северокорейские чекисты. Картинка впечатляет, пробуждая в душе позабытые страхи и галлюцинации. То ли тов. Маленков встал из гроба, то ли Мао Цзэдун оккупировал-таки родной наш СССР. Тоскливо на сердце.

Вся эта экзотика сходит с лестниц, садится в машины на пустых площадях, разглядывает большие танки на танковом заводе и миниатюрную книжку в библиотеке, посещает музыкальный театр и свиноферму. Человек во френче похож на бюрократа из крокодильских карикатур хрущевской эпохи. Чекисты похожи на чекистов. Сибирские начальники, сплотившееся вокруг дорогого руководителя, сами на себя не похожи. Лица растерянные, вытянутые и словно изготовившиеся к внесудебным расправам и посмертным реабилитациям...

Поневоле вспомнишь славные ельцинские годы, когда мы хоть на время предали своих дорогих союзников из свободолюбивой Африки, позабыли про остров Свободы и жестоко обидели северокорейских братьев. Тогдашняя наша власть при всех ее, понимаешь, внешнеполитических шатаниях все-таки тянулась к трезвости - этой норме не нашей жизни. Стремилась к цивилизации. Ясно было, что со всей этой джамахерией кроме как о долгах, которые мы все равно никогда не получим, говорить больше не о чем. Теперь тоже не о чем говорить. Но на всякий случай оказалось полезным возобновить знакомство.

Эпоха Путина всеядна. Советский гимн под российским флагом, экономика под присмотром спецслужб, пылкие речи о любви к европейским ценностям под аккомпанемент кавказских пушек - все это нынешняя Россия, ее политическое своеобразие и исторический путь. Вчера жмем руку американским гостям, сегодня лобызаемся с Лукашенко, завтра с бронепоезда сойдет Ким Чен Ир - здравствуй, товарищ! Там ВТО, тут выборы, а здесь люди под родительским присмотром дорогого руководителя который год траву с полей доедают: все нам нужно, все интересно. Геополитика.

Впрочем, случаются и накладки. Как около года назад, когда Путина целовали северокорейские пионерки, миллионы корейских граждан в едином порыве со слезами счастья на глазах встречали двух великих вождей на улицах Пхеньяна, а товарищ Ким вдруг взял да и подложил свинью. Президент РФ, выступив посредником между КНДР и остальным миром, заявил тогда, что его новый друг готов приостановить свои ракетные разработки. (Ибо только этот сюжет и волнует политиков, когда они со вздохом вспоминают о Северной Корее.) Мир слегка приободрился. Но Ким Чен Ир, подумав недели две, назвал такое свое высказывание "шуткой" и даже отметил в этой связи, что Путин шуток не понимает...

Пошутив насчет ракет, дорогой руководитель обессмыслил единственно разумную цель визита наследника в Северную Корею. Побил карту, которую Кремль собирался предъявить Вашингтону в игре под названием "ПРО", якобы направленной исключительно против стран-изгоев вроде КНДР. Оказалось, что Ким Чен Иру, мечтающему подороже продать свое изгойство, ясны и глубоко безразличны российские внешнеполитические игры. Это был полезный урок. Услышав такое, в Пхеньян тогда злорадно заторопились американцы во главе с г-жой Олбрайт, но тоже ничего обнадеживающего не услышали.

Новая встреча Путина с Ким Чен Иром обещает стать столь же бессмысленной, хотя без тонких шуток не обойдется, наверное, и на сей раз. Оттого в официальных российских комментариях преобладают настороженный скепсис и холодок. Замруководителя кремлевской администрации Сергей Приходько так прямо и говорит, что каких-то прорывов от встречи Путина и Ким Чен Ира ждать не стоит. А поезд движется себе по Транссибу, и дорогой руководитель, по слухам, глаз не отрывает от окна. Он вглядывается в страну, где тоже когда-то торжествовали идеи чучхе, хотя и на свой, несеверокорейский лад. Человек во френче окидывает даль мутным взором и что-то шепчет себе под нос. "Русские тоже когда-нибудь будут счастливы. Как мы", - слышит охранник, и в душном пуленепробиваемом купе его бьет озноб.