2003 год вместил в себя многое: виртуальное урегулирование в Чечне с принятием конституции и выборами Кадырова президентом; пышное празднование юбилея Петербурга и окончательную победу "питерских", выразившуюся во взятии последних остававшихся бастионов: кресел главы президентской администрации и спикера нижней палаты Федерального собрания (на очереди должность премьера - единственный оставшийся из десятка высших постов в государстве, не занимаемый пока выходцем из северной столицы); кардинальную реорганизацию спецслужб и силовых структур, фактически завершившую переход контроля над всеми ними в руки "чекистов"; резкое изменение взаимоотношений власти и бизнеса с выходом в них на первый план Генпрокуратуры и развязыванием "антиолигархической" войны; наконец, демонтаж старой ельцинской многопартийной системы и построение новой – с доминирующей партией.

Уходящий год стал периодом перехода от первого путинского президентского срока ко второму. Причем переход этот можно датировать серединой года, когда было начато "дело "ЮКОСа". Это год Великого перелома, поражающий своей цельностью, завершенностью в чисто драматургическом плане. Тут приходит на ум сравнение с венком сонетов: перекличка событий, происшедших в начале и в конце года, делает перемены особенно наглядными.

В отношениях Кремля с бизнесом: встреча президента с руководством РСПП в начале года, когда обсуждались вопросы административной реформы и активной стороной выступал бизнес, - и прошедшие недавно съезд РСПП с участием Путина и встреча его с представителями Торгово-промышленной палаты: своего рода принятие капитуляции крупного бизнеса и диктовка новых, "социально-ответственных" условий взаимоотношения бизнеса и власти.

В отношениях Кремля с губернаторами: сначала резкая смена "Единой Россией" конфронтационного курса в отношении региональных глав на союзнический, имевшая кульминацией мартовский съезд, когда Высший совет партии пополнили аж шесть губернаторов; потом включение трех десятков региональных глав в списки ЕР и одновременно публичное открытие сразу нескольких уголовных дел в отношении действующих губернаторов, чего ранее никогда не было.

Отношения Кремля с региональными лидерами и происшедшие в них тектонические сдвиги символизирует судьба башкирского "Бабая" - Муртазы Рахимова. Именно с ним Путин встречался в самом начале года, нанеся блицвизит в Уфу. У него же он принимал капитуляцию в декабре, уже в Кремле, после позорного для "отца всех башкортостанцев" первого тура президентских выборов в республике.

Если при Ельцине худо ли, бедно ли новые политические стандарты появлялись в центре и тиражировались затем в регионах, то при Путине происходит провинциализация российской политики на федеральном уровне. Последнее выражается прежде всего в опустынивании политического ландшафта, с которого исчезают все силы и фигуры, альтернативные президенту. Нынешние президентские выборы пройдут по сценарию недавних мордовских: "отец народа" рядом с которым будут находиться две-три малоизвестных и уж никак не оппозиционных фигуры, лишь оттеняющих его величие. Ни один из потенциальных кандидатов мало-мальски оппозиционных Кремлю не может рассчитывать даже на регистрацию.

Что касается законодательной власти, политический год завершился первым пленарным заседанием новой Думы, представившим народу новоизбранных депутатов и задавшим тон работе нижней палаты на предстоящие четыре года. Символично, что выступившие перед сводным батальоном депутатов генерал армии и гэкачепист Валентин Варенников из "Родины", потом президент-полковник Владимир Путин и, наконец, избранный спикером штатский генерал Борис Грызлов озвучили один и тот же набор приоритетов, впервые прозвучавший в последнем президентском послании и повторяемый теперь как заклинание: удвоение ВВП, борьба с бедностью, реформирование Вооруженных сил. Завидные единомыслие и дисциплинированность!

В смене спикера проявилась характерная особенность эпохи Путина: приходящие на сцену новые лица настолько лишены ярких индивидуальностей, настолько "стерты", что их предшественники, будь то Егор Строев, Александр Волошин или Геннадий Селезнев, которые в момент своего прихода отнюдь не поражали воображение, воспринимаются почти как титаны. Уходит эпоха "большого стиля", на место каких-никаких личностей приходят функции. А функции, судя по всему, за Думой оставлены невеликие. В лице "технического" спикера Грызлова мы получаем Миронова номер два, в лице "технической" Думы – дубль нового Совета Федерации. С Грызловым реализована принципиально новая для Думы схема: спикер – лидер фракции. Кстати, собирать эту самую гигантскую в истории Думы фракцию – три с лишним сотни депутатов – придется, видимо, в том же зале заседаний. Пленарные же заседания Думы превращаются на практике в партсобрания "Единой России" с участием приглашенных гостей.

Надежды на то, что в ситуации однопартийного большинства можно будет сократить разросшееся в условиях сложных межфракционных соглашений число думских комитетов, не сбылись. В новой Думе их останется 28 – чтобы всем собравшимся под знамена партии власти начальникам хватило иномарок и просторных кабинетов (все это под песни об административной реформе и сокращении чиновничьего бремени). Число заместителей спикера даже выросло – до 10, включая двух первых. Лишь три зама представляют так называемые малые думские фракции, в число которых теперь входит и КПРФ; остальные – единороссы. Соответственно, в Совете Думы у Единой России 8 решающих голосов из 11.

О всяких там "новых правых" можно спокойно забыть. Независимых депутатов в Думе осталось два десятка, а порог для формирования новой депутатской группы был поднят с 35 до 55. В последнем, видимо, сказалась скромность единороссов – могли бы установить порог и в сотню депутатов. Отныне реальная величина Думы явочным порядком снизилась до размеров доминирующей фракции. Все живое находится теперь исключительно в недрах "Единой России", остальные депутаты вполне официально играют роль статистов. Решительность перекройки под себя кремлевским большинством регламента нижней палаты не оставляет никаких сомнений, что столь же быстро и радикально могут быть изменены и избирательное законодательство, и Конституция.

При всем при этом простота и управляемость заявленной новой политической конструкции только кажущиеся. Послушное Кремлю в том, что касается раздела трофеев, новое думское большинство далеко не едино. Просто на смену публичным партиям приходят партии не публичные: губернаторские, лоббистские. Не едины и кукловоды – кланы в Кремле. Борьба за руководящие посты в новой Думе обещает быть серьезной. Первые ее результаты мы увидим после длинных январских праздников, когда Дума соберется для распределения главного пакета руководящих постов.

Уходит в историю 2003-й, еще пару лет назад волновавший умы экспертов угрозой финансового Судного дня. Того, чего опасались тогда, не случилось – спасли высокие цены на нефть. Они же, вернее, базирующиеся во многом на них политическая стабильность (хотя какая уж это стабильность?) и экономическое благополучие – реальное сейчас и несколько иллюзорное уже в ближайшем будущем, - привели к установлению в стране нового политического режима. Режима "нестабильной стабильности", основанного не на политических институтах, дополняющих и уравновешивающих друг друга, а на сильной персонифицированной президентской власти. Режима, признающего лишь прямую субординацию, подчинившего непосредственно единому центру всех политических игроков и упростившего до предела всю политическую конструкцию, главным несущим элементом которой стали "правоохранительные" органы.

Такая система, как динозавр, обладает крайне низкой приспособляемостью к изменениям среды и в исторической перспективе обречена на вымирание. Уходящий 2003-й год стал ее кульминацией, расцветом. Хотелось бы пожелать и политическим элитам, и обществу, и себе, чтобы закат оказался возможно менее резким и катастрофичным.