Смешной сюжет: вообразим, что такой же опрос проводится у нас в начале 80-х, при Брежневе или Андропове. Диссидентствующие социологи тайно двигают вперед науку или сам Юрий Владимирович желает, в соответствии с изложенной им директивой, получше узнать страну, в которой живем. И вот подпольные социологи либо чекисты, прикинувшись социологами, опрашивают граждан.

По всем республикам опрашивают, союзным и автономным, дабы выборка, говоря ученым языком, была репрезентативной. Звонят по телефону или захаживают в квартиры, пугая людей нескромными вопросами: в Москве и в Нарве, в Донецке и в Луганске, в Бухаре и в Грозном. Хотите, мол, уехать из СССР или не хотите, а то, может, задумываетесь на сей счет?

Понятное дело, перепуганные респонденты посылают их куда подальше, с грохотом вешая трубку. Либо, если исследователей в штатском сопровождает участковый милиционер, грамотно и непреклонно заполняют все клеточки анкеты отрицательными ответами. Дураков нет, и никто никуда уезжать не хочет. Безумные правдолюбцы или отказники, на которых тоже могли бы нарваться любопытствующие, не в счет. Это ничтожное меньшинство, в рамках статистической погрешности.

Короче, такой опрос в СССР должен был неизбежно провалиться. И только из доносов осведомителей, обобщая совсекретные сводки, тот же Андропов мог бы составить себе некоторое представление о масштабах всесоюзной охоты к перемене мест. Иначе никак.

Между тем именно тогда, в позднесоветское время, количество желающих вырваться на свободу, должно быть, измерялось рекордными цифрами. Ибо границы запирались только с этой стороны, что само по себе порождало у советского человека затаенный протест и тягу к путешествиям. А там, за железным занавесом, беглецов и эмигрантов ждали.

Причем это касалось далеко не только евреев и немцев, и всякий невозвращенец, знаменитый или вовсе никому не известный, знал, что его примут, обустроят, обратно не выдадут. В эпоху холодной войны каждый из уехавших или сбежавших становился живым подтверждением моральной правоты Запада в противостоянии с Москвой, и цена победы была столь велика, что новые толпы эмигрантов, рвущихся на историческую Родину, преимущественно в США, Госдеп, случалось, выменивал на американское зерно. Одних советских граждан американцы спасали, других кормили, и ясно было, что гуманистическая идея одерживает верх над коммунистической.

Горби отпустил народы свои на все четыре стороны, люди повалили на Запад, и тут выяснилось, что Запад не резиновый. Медленно, но неуклонно пошел обратный процесс. В итоге сегодня границы российские открыты, езжай не хочу, но на той стороне образовались шлагбаумы, заторы и квоты. Комфортная эмиграция для русскоязычных, предусматривающая большой социальный пакет, бесплатные языковые курсы и прочие чудеса интеграции, повсеместно не отменена, но обставлена целым рядом трудновыполнимых условий. То есть Путин, в отличие от Брежнева, обеими руками за то, чтобы люди валили из России, и при помощи новейших законов готов подталкивать сомневающихся, но Запад давно уже проявляет щепетильность при отборе.

Востребованы беглецы при деньгах, причем довольно больших. Люди, способные с самого начала вкладывать сотни тысяч валютных бабок в американскую или европейскую экономику. Отдельной строкой - евреи, запрашивающие израильское гражданство, но ведь в России не только евреи живут и не все они желают репатриироваться. Многие стремятся в Германию, но там сейчас слово "беженец" скорее ассоциируется со словом "сириец". Что вполне понятно: в Сирии бесконечная бойня и полмиллиона жертв, а в РФ мир и, если можно так выразиться, демократия. В этом смысле новая холодная война России с Западом еще даже не начиналась. Туристов туда пускают, а потенциальных эмигрантов не ждут с распростертыми объятиями.

Оттого итоги опроса, проведенного "Левада-центром", не то чтобы вызывают недоверие, как если бы людей расспрашивали в закрытой стране, но нуждаются в уточнении. Нет, россияне сегодня вряд ли боятся доносов, общаясь с социологами, хотя не исключено, что отдельные граждане проявляют разумную осторожность. Однако вот "задумывающихся" (7%) и "подумывающих иногда" об отъезде (16%) легко можно было бы перевести в разряд мечтающих уехать, если бы все они, как в годы застоя, точно знали, что на Западе их ожидает гарантированный прием и помощь. Если бы не маячила перспектива многолетнего ожидания виз. Если бы не приходилось иногда заранее учить чужой язык, причем за свои деньги. Если бы политическое убежище люди, спасающиеся от репрессий, получали автоматом, как раньше. Но как раньше уже почти никогда не бывает. Зато бывает совсем по-другому, как с Александром Долматовым, и об этой трагедии невозможно забыть.

В СССР решившийся уехать играл в лотерею: выпустят или заставят сидеть в отказе, теряя статус, работу, деньги, распродавая вещи. Сегодня другая лотерея: возьмут или не возьмут, и куда чаще шансов нет и людям просто некуда ехать. Зато, в сравнении с эмигрантами застойных лет, которых выбрасывали из страны, навсегда лишив гражданства и ограбив на таможне, нынешний отъезжант не теряет практически ничего.

Он всегда может вернуться: насовсем или на пару недель, или жить на две страны. Так что немалая в общем цифра в 25% размышляющих об эмиграции на фоне происходящего в стране кажется все же заниженной. Думаю, многие бы особо не задумывались, если бы имели средства, как те, кто давно уже осчастливил своим присутствием Флориду, Лондон, Берлин. Но денег на переезд и нормальную жизнь за границей у подавляющего большинства граждан беднеющей путинской России нет. Потому и не задумываются. О себе. Задумываются о детях, а дети и сами умеют думать, их на Западе все больше, прибывающих туда разными путями, и это вовсе не эмиграция. Это хочется назвать исходом, и хочется верить, что исходу не будет конца.