Еще недавно на левом фланге российской политической жизни безусловно доминировал монстр под названием КПРФ. Ныне там стало тесно: с зюгановскими коммунистами конкурируют уже две "Родины" (глазьевская и рогозинская), а также движение "Патриоты России", претендующее на создание широкой оппозиционной коалиции левопатриотических сил. В беседе с корреспондентом Граней.Ру Матвеем Масальцевым координатор движения, депутат Госдумы Геннадий Семигин дает свою оценку политической ситуации в стране и обрисовывает стратегию и тактику "Патриотов России".

Управляемая оппозиция – самая большая проблема для страны

М.М.: Насколько известно, сейчас в администрации президента вырабатывается концепция политического развития страны. Можете ли вы сделать прогноз, как будут развиваться события?

Г.С.: По всей видимости, в стране взят курс на формирование двухпартийной системы. В принципе, ничего плохого в этом нет. Другое дело, что этот процесс не должен быть искусственным, навязанным сверху. Конечно, власть может различными способами, законодательными в том числе, способствовать этому процессу, но только если это происходит в цивилизованных рамках и на основе демократических принципов развития политической системы.
Что касается прогнозов, то уже сейчас вырисовываются основные черты двух крыльев политической системы. Одно ее крыло практически сформировано – это "Единая Россия", которая занимает позицию от центра и до края правого фланга. Другое крыло – это левый фланг, на котором, в свою очередь, обозначены три силы: КПРФ, движение "Патриоты России" и партия "Родина". С левым флангом как раз больше всего вопросов. По большому счету существуют два основных варианта его дальнейшего развития. Первый - все эти три силы объединяются в единый избирательный блок и совместно ведут борьбу за власть. В этом случае можно будет говорить об эффективности этой борьбы. Второй вариант - так и останется три колонны. Последнее грозит левому флангу очень серьезными проблемами.
Какую позицию займет власть по отношению к этим процессам, прогнозировать трудно. Однако у власти осталось не так много времени, чтобы определиться.

М.М.: Вообще, сегодня очень многое завязано на власти, на ее отношении к политическим процессам. Это объективная реальность. Как вы оцениваете ее?

Г.С.: С тактической точки зрения власть может быть заинтересована в формировании управляемой, подконтрольной оппозиции. Однако с точки зрения стратегии развития страны такой подход ошибочен. Управляемая оппозиция никогда не будет полемизировать и бороться с властью по-настоящему. Она по определению может только имитировать борьбу. Отсутствие реальной политической дискуссии по острым вопросам развития экономики, социальной сферы, государственного строительства нередко приводит к самым тяжелым последствиям. Это крайне опасно для страны, опасно и для самой власти.

М.М.: Считаете ли вы для себя возможным пойти на союз с властью? Примете ее помощь в создании вашего блока - конечно, если такая помощь будет предложена?

Г.С.: Прежде всего, нам не нужна помощь власти в создании патриотического блока. В настоящее время патриотические силы обладают всеми необходимыми ресурсами: кадровыми, интеллектуальными, организационными, финансовыми и другими, чтобы создать независимую оппозицию. Хочу это подчеркнуть - независимую от кого бы то ни было, и от власти в том числе.
Что касается доступа к средствам массовой информации, то решение этой проблемы видится мне в совершенно другом направлении. Если оппозиция будет делать конкретные дела, проводить серьезные мероприятия и масштабные акции – об этом обязательно будут говорить. Приведу конкретный пример. Три года назад в Италии пытались принять новый Трудовой кодекс, заметно ухудшающий положение наемных работников. Но профсоюзы вывели на улицы полстраны и вынудили правительство отступить. Итальянские демонстрации широко освещались не только национальными, но и ведущими мировыми СМИ. Что касается финансирования оппозиции властью, то это вообще нонсенс.

М.М.: Иначе говоря, если до этого дело дойдет, вы откажетесь?

Г.С.: Безусловно, но я убежден, что никто не будет делать нам такие странные предложения.

М.М.: А вот одна из организаций, которая может войти в вашу коалицию, - "Родина". Не кажется ли вам, что это политическое образование дискредитировано многочисленными разговорами о том, что оно создано с прямой подачи Кремля?

Г.С.: Начнем с того, что мы еще не делали прямых предложений "Родине" - Политический консультативный совет движения "Патриоты России" не принимал решения по этому вопросу. В "Родине" сейчас непростая ситуация, ей предстоит определиться с направлением дальнейшего развития. Думаю, что если вопрос о присоединении этой партии к нашей коалиции и будет обсуждаться, то ближе к осени.
Что касается истории создания блока "Родина", то такие разговоры действительно идут. Но я бы воздержался от комментариев по этому поводу. Определяющим фактором для нас является не то, участвовал ли Кремль в создании этого блока. Главный критерий объединения с кем бы то ни было – готовность и способность к совместным действиям по достижению общих целей. Цели эти очень простые – создать серьезную, умную, сильную и достаточно жесткую политическую оппозицию, нарастить ее авторитет и влияние и победить на выборах. Другое дело, что, насколько мне известно, "Родина" считает, что находится в оппозиции по отношению к "Единой России" и при этом не является оппозицией президенту. Остается непонятным, насколько можно считать себя оппозиционером, поддерживая президента и правительство и находясь в оппозиции конкретной политической партии.

Сделал дело – выбирайся смело

М.М.: В таком случае, какова та оппозиция, какую вы собираетесь создавать? Чем она отличается от традиционных левых партий?

Г.С.: Прежде всего, мы создаем максимально широкую патриотическую коалицию, в которой есть место взглядам коммунистическим, социалистическим, социал-демократическим, левоцентристским, центристским и даже правоцентристским. Надо сказать, что прецедентов создания объединения со столь широким идеологическим диапазоном в нашей стране еще не было. Поэтому существует достаточно большое число политических организаций, которые готовы вступить в нашу коалицию и которых мы готовы пригласить.
Второе. Естественно, что в этом случае появляется необходимость создания максимально широкой Программы движения "Патриоты России". Первый шаг в этом направлении уже сделан – на прошедшем в марте Конгрессе патриотов России была принята базовая Платформа патриотических сил, которую поддержали все участники коалиции.
Третье. Уже не первый год мы разрабатываем и представляем обществу документы по социально-экономическому развитию страны: "Основные направления развития Российской Федерации" на год вперед, "Концепцию альтернативной бюджетной политики" и другие. В них мы предлагаем конкретные действия, альтернативные тому курсу, который проводится властью. В настоящее время ведется работа по созданию системной Стратегии развития России в XXI веке. Этот документ призван показать, какой мы видим нашу страну через 50 или даже более лет, исходя из реальных возможностей ее развития. Думаю, что подобного комплекса альтернативных документов нет больше ни у кого.
Четвертое. У нас нет стержневой организации, вокруг которой происходит объединение. Стержнем консолидации является идеологическая база, люди, новая организационная структура, новые технологии работы. Иными словами, целый ряд очень серьезных элементов, которые соединяются воедино. Этим мы тоже отличаемся, потому что обычно объединение происходит на базе какой-то одной стержневой структуры.
Пятое. Максимальное равноправие всех организаций, вступающих в коалицию, – как в правах, так и в обязанностях. Абсолютное равноправие лидеров. Предельно демократичные методы обсуждения и принятия совместных решений.
И, пожалуй, самое главное отличие – мы создаем настоящую, серьезную, открытую оппозицию президенту, правительству, "Единой России". Но при этом оппозицию конструктивную. Это означает, что мы будем не только критиковать власть, но и предлагать реальные альтернативы. Более того, даже находясь в оппозиции, многие свои предложения будем реализовывать на практике, в том числе на региональном и местном уровнях.

М.М.: В связи с этим есть несколько вопросов. Такой широкий фронт, который вы хотите создать, хорош с точки зрения ресурсов, с точки зрения влияния. Но при таком разнообразии участников союза не будет ли изначально заложена бомба?

Г.С.: Я согласен, что это непростой процесс. Однако нужно понимать, что в нынешних политических условиях создать серьезную оппозицию власти можно только путем самого широкого объединения левых сил. Кроме того, есть опыт Народно-патриотического союза России, в рамках котором уже удалось объединить значительное число патриотических организаций. Но, к сожалению, целый ряд организаций оказались за рамками НПСР, прежде всего из-за противодействия Геннадия Зюганова и его окружения расширению числа участников союза. При этом в НПСР никогда не было принципиальных расхождений по программным положениям. Были разные мнения по тактике политических действий, но отнюдь не по базовым вопросам. Кроме того, на примере ряда стран можно проследить, как могут самые разные партии успешно объединиться в коалиции и совместно достигать очень серьезных результатов. Некоторые из этих коалиций впоследствии распадаются, но многие существуют десятилетиями.

М.М.: У нас так исторически сложилось, что партии, которые имели максимально разработанные программы, не выигрывали. Выигрывают у нас чаще всего за счет других вещей. Если брать, например, самый первый российский парламент, то самые разработанные программы имели те партии, которые проиграли - из-за своей инертности в тактике. Сейчас вот тоже: скорее Жириновский может выиграть, чем человек, который представит серьезные большие программы.

Г.С.: Мы не абсолютизируем программную составляющую в нашей деятельности. Но ни одна политическая организация в мире не обходится без программы – это очевидно. Другое дело что, имея только программу, пусть даже самую великолепную, на выборах не победить. Победа складывается из целого комплекса составляющих: лидерского и кадрового потенциала, организационных возможностей, форм и методов работы с избирателями, медийных, финансовых ресурсов и многого другого. Я также глубоко убежден, что политическая сила, претендующая на выражение интересов значительной части народа, должна жить его проблемами и потребностями, чувствовать их. Должна уметь объяснять людям свою позицию, доказывать, что она лучшая. Нужно реально помогать людям, делать для них конкретные дела. И не за полгода до выборов, как у нас чаще всего происходит, а постоянно. Тогда и отношение избирателей к подобной политической организации будет совершенно определенное. Безусловно, это трудный путь. Но он самый честный и надежный.

У КПРФ с Зюгановым шансов нет

М.М.: Какие именно механизмы, в том числе и сугубо технические, вы собираетесь использовать для консолидации левых?

Г.С.: Первый и главный механизм – это здравый смысл тех организаций и лидеров, которых мы будем приглашать в коалицию. Понимание того, что по отдельности патриотические силы вряд ли смогут серьезно повлиять на ситуацию в стране и даже, вероятно, пройти в будущую Думу. Что касается технологических аспектов объединения, то здесь мы будем вырабатывать взаимоприемлемую для всех участников коалиции последовательность действий и шагов.

М.М.: А достаточно ли этого здравого смысла, о котором вы говорите?

Г.С.: К глубокому сожалению, далеко не все лидеры осознают, насколько важно уметь прислушиваться и учитывать мнение других. А это необходимое условие победы, в том числе и на выборах в масштабе всей страны.
И если, например, у Геннадия Зюганова есть понимание того, что самостоятельно КПРФ в будущей Думе не сможет получить более половины голосов, но при этом он выступает противником вхождения партии в патриотическую коалицию, то что это за здравый смысл? Значит, нет стремления к победе на выборах, а есть желание принять участие в них по олимпийскому принципу. И получить какие-то проценты. Все.

М.М.: Какое значение, в таком случае, вы придаете летним выборам руководства КПРФ?

Г.С.: Съезд, который пройдет в июле, сам определит вектор дальнейшего развития КПРФ. Здесь есть два основных направления. Либо партия пойдет по пути мощного, интересного развития, объединения с патриотическими силами и создания сильного левопатриотического блока. Либо она останется одна и столкнется с очень серьезными проблемами.
От чего это зависит? Во многом от позиции руководства КПРФ. Сегодняшнее руководство в лице Геннадия Зюганова и его окружения демонстрирует нежелание и неумение вести партию вперед. Об этом наглядно свидетельствуют результаты парламентских и президентских выборов. Вторая проблема в деятельности нынешнего руководителя партии – это нежелание ни с кем объединяться. И наоборот - стремление, чтобы вокруг него вращались какие-то бесправные союзники. Если эта тенденция будет продолжаться (а в случае переизбрания Зюганова скорее всего так и будет), то последствия для КПРФ будут самые тяжелые.

М.М.: Иначе говоря, если Зюганов останется, ваша коалиция может лишиться потенциального члена в лице КПРФ?

Г.С.: Думаю, что даже если Зюганов останется, наша коалиция может, соблюдая корректность, сделать предложение КПРФ. Хотя в этом случае предлагать партии войти в коалицию будет крайне трудно: не только сам Геннадий Зюганов не хочет ни с кем объединяться, но и авторитет его среди патриотических сил сейчас крайне низок. Могу предположить, что целый ряд организаций, входящих в движение "Патриоты России", не захотят объединяться с Зюгановым. При этом ни у кого нет возражений относительно участия КПРФ. Думаю, если Зюганов останется во главе КПРФ, то вполне может случиться так, что партия пойдет на выборы одна.

М.М.: Кто от этого больше проиграет?

Г.С.: Проиграют все левые силы. И наша коалиция частично тоже.

М.М.: Вы говорите, что у Зюганова сейчас крайне низкий авторитет. В таком случае каковы его шансы остаться руководителем КПРФ и от чего эти шансы зависят?

Г.С.: Шансы у него есть. Я бы не хотел сейчас комментировать этот вопрос глубоко и всесторонне, но если говорить в целом, то многое будет зависть от того, удастся ли Зюганову доказать, что он способен вести партию к победе. Если удастся доказать это на словах – возможно, он останется. Хотя лично я словам не верил бы.

Бомбами проблему не решить

М.М.: Хотелось бы узнать ваши взгляды по старым российским проблемам, до сих пор никем не решенным. Первая из них – Чечня. В чем тут, по-вашему, главные ошибки власти?

Г.С.: Здесь необходимо комплексное решение проблемы. Одними бомбежками еще никому не удавалось обеспечить порядок. И хотя власть пытается комбинировать, но пока делает это только частично: амнистия, переход некоторых боевиков на сторону федеральных сил, ряд других конкретных шагов. Например, предпринимаются попытки как-то развернуть экономическую жизнь Чечни. Последнее очень важно, потому что если экономика республики будет серьезно развиваться, то социальная база, которая подпитывает боевиков, будет неуклонно сужаться.
Но, к сожалению, пока не удается полностью перекрыть механизмы финансирования боевиков. И есть серьезные подозрения, что боевики получают деньги не только из-за рубежа. Счетная палата зафиксировала исчезновение огромных средств, выделенных на восстановление и развитие экономики республики. Куда эти деньги делись?
Есть определенные изменения в работе с боевиками, чуть больше их стало переходить на сторону официальных властей. Однако этого недостаточно. Связи между предпринимаемыми действиями очень слабы. Пока есть только отдельные шаги, которые не составляют комплекса мер. Причем важно не столько количество этих комплексных мер, сколько их качество. Хотя решение проблемы Чечни по большому счету зависит от успешной реализации трех-четырех ключевых вопросов. То, что не могут до сих пор добраться до Масхадова и Басаева, - крайне удивительно. Другими словами и не прокомментируешь.
Если не будет реализован комплексный подход с ростом эффективности принимаемых мер, то проблема останется нерешенной. Она будет только усугубляться с годами, как это происходило в Северной Ирландии, как это длится десятилетиями на Ближнем Востоке.

Власть и бизнес говорят на разных языках

М.М.: Еще один болезненный для Кремля вопрос – сложные взаимоотношения с большим бизнесом. Каковы главные проблемы власти в этой сфере?

Г.С.: Надо признать, что в этом вопросе существуют проблемы с обеих сторон. Большой бизнес все 90-е годы пытался влиять на власть различными способами, в том числе и незаконными - например, используя теневое финансирование тех или иных политических структур и лидеров. На определенном этапе бизнес стал слишком сильно вмешиваться в государственно-политические и государственно-экономические процессы. Это непозволительно, ни в одной цивилизованной стране подобного не происходит. Бизнес не должен влиять на политическое устройство страны, каждый должен заниматься своим делом.
Со своей стороны, власть пока недостаточно эффективно ведет работу с бизнесом. Проблема в том, что государство до сих пор не сформулировало четких приоритетов в развитии экономики. Вследствие этого власть не может говорить с бизнесом на понятном ему языке, не создает стимулов для участия крупного бизнеса в экономических проектах национального масштаба. Она пока не может предложить бизнесу, что конкретно ему нужно сделать в рамках реализации этих проектов.
Поэтому взаимоотношения власти и бизнеса ограничиваются решением текущих, тактических вопросов - например, в области налогообложения. Но не решаются главные, стратегические проблемы: скажем, сколько денег нужно вложить в науку или в перспективные и конкурентоспособные, наукоемкие отрасли производства, которые могли бы стимулировать в России быстрый экономический рост в ближайшие 10-15 лет.
В вашем вопросе, наверное, есть и такой подтекст: пытается ли власть давить на бизнес, угрожать ему? Элемент тревоги, конечно, присутствует. Временами власть жестко показывает бизнесу свои возможности, причем я не имею в виду конкретное дело Михаила Ходорковского. Сила демонстрируется во многом на будущее: мол, смотрите, мы можем очень жестко себя повести. И это, конечно, несколько приостанавливает бизнес и его инвестиции в экономику.

М.М.: А что касается легализации капиталов? Г.С.: Здесь проблем со стороны власти я вообще не вижу - только проблемы со стороны бизнеса. Бизнес должен легализовать капитал, бизнес должен официально платить налоги. Другое дело что собственно налоги должны быть обоснованными. Но определенные изменения в этом вопросе есть. Например, на мой взгляд, нужно совершенно не иметь совести, чтобы не платить подоходный налог в 13%. Введение столь низкой ставки этого налога, какой нет ни в одной стране, было своеобразным приглашением бизнесу в смысле легализации капитала.

С приватизацией должен разобраться суд

Г.С.: История приватизации - совсем другой вопрос. Во время приватизации имели место колоссальные нарушения...

М.М.: Да, но существовало ли тогда нормальное законодательство?

Г.С.: Существовало. Большинство сомнительных сделок было проведено в сговоре чиновников и предпринимателей. Поэтому закон здесь ни при чем.

М.М.: Но ведь жесткие меры по расследованию законности этих сделок могут привести к серьезному оттоку капитала.

Г.С.: Могут. Но все равно есть два варианта: восстанавливать справедливость - или не восстанавливать, выявлять нарушения и устранять их - или не устранять. Однако это, конечно, сложный процесс. И реализовывать его нужно исключительно в рамках действующего законодательства. Власть не может просто взять и отобрать. Если есть нарушение, то оно должно быть подтверждено решением суда. Отток капитала начинается в том случае, если доказать нарушение невозможно, но предпринимаются репрессивные действия.

М.М.: Но ведь суд у нас, как известно, Басманный...

Г.С.: К сожалению, бывает и так. Это оборотная сторона медали, которая тоже настораживает, и очень сильно. Опять же, не будем рассматривать дело Ходорковского – это совершенно особый случай. Но в целом попытки власти повлиять на суд существуют. Иногда они оказываются безуспешными, а иногда что-то прорывается... Как власть поведет себя в отношении пересмотра приватизации – большой вопрос. Пока можно предположить, что никак. Президент не раз заявлял, что передела собственности не будет.

М.М.: Это мы о власти говорим. А как бы повели себя вы, окажись на ее месте?

Г.С.: У меня очень простая формула: те нарушения, которые были допущены во время приватизации, в любом случае даже сами будут всплывать, не говоря уже о полном анализе всех сделок. Так что, по моему мнению, если было нарушено действующее законодательство в ходе приватизации по конкретным объектам, то эти нарушения должны быть вскрыты и устранены на основании решения суда. Если же нарушений не установлено и владелец действовал строго в рамках российского (пусть даже, на мой взгляд, далеко не совершенного) законодательства, то все остается в собственности нового владельца.