У текста, опубликованного Андреем Колесниковым около двух недель назад, долгое эхо. На одних только "Гранях" два полновесных отклика. Так бывает, когда автор попадает в нерв эпохи и пишет о том, что волнует многих.

Собственно, это вечная тема - российское общество и власть. Вечный предмет для спора - о границах возможного сотрудничества между вменяемой частью общества и вменяемой частью элиты. О правилах поведения в кризисные времена, когда бессильна оппозиция с ее жалкими протестами, зато кажется всесильной та кремлевская группировка, которая способна лишь бить и убивать, а больше ни на что не способна. Противостоять ей, по мнению автора, может лишь условная "партия бабла". Люди с либеральными взглядами, обслуживающие ныне путинский режим, как раньше карьеристы-шестидесятники обслуживали режим брежневский. А также их потенциальные союзники, не обладающие властью.

Разговор этот очень серьезен.

Дело в том, что история России опять двинулась по самому непредсказуемому пути. Тучное время халявных нефтедолларов истекло. В полусонном нашем обществе преобладает цинизм и страх, понемногу просыпается иррациональная, от живота веером, злоба. "Партия крови" становится реальной опасностью для своих граждан. Все как при издыхающем Совке, только хуже. Ибо нерушимый Союз окружали хоть и неверные, но все-таки друзья - соратники по Варшавскому договору. Путинскую Россию окружают сплошные враги - иногда выдуманные, чаще созданные. Спешить с гуманитарной помощью, с кредитами и инвестициями, если не дай бог грохнется эта империя наворованного добра, никто не станет.

Возникает мысль о сплочении перед лицом возможной катастрофы. Надежда на союз либералов при власти и либералов, вытесненных в маргиналы. При этом автор не склонен обольщаться, честно диагностируя состояние умов и психики: "диалог в мертвой коммуникационной среде" почти невозможен. Никто никого не слышит и слушать не собирается.

Отклики на его статью - лишнее подтверждение этого печального тезиса.

Андрей Пионтковский, творчески развив мысли Колесникова, в конце, к сожалению, сбивается на любимую тему: темпераментное изничтожение Чубайса как класса. Но если даже он прав и борьба с наследием проклятых 90-х по-прежнему есть дело чести, славы, доблести и геройства, то в содержательном смысле картина складывается не столь доблестная.

Горестная, прямо скажу, складывается картина. На исходе уже счастливые нулевые, а "Яблоко" в лице Андрея Андреевича все пускает под откос поезда с Чубайсом. Тогда и "Новый водораздел", заголовок статьи Колесникова, представляется слишком оптимистичным. Какой уж там "новый" - все то же старое болото, в котором демократы потопили друг друга еще при Дедушке. Тогда уж совсем кранты, и "партия крови" побеждает за неимением противника.

Дмитрий Шушарин в обычной своей спокойно-насмешливой манере проводит любимую мысль - о России как несостоявшемся государстве, о спойлерском характере нашей суверенной демократии. С ним можно было бы согласиться во всем, если бы опять-таки не внезапный взрыв эмоций, едва речь заходит хоть о малейшем намеке на консенсус - между условным Кудриным и условным либеральным маргиналом. Тут голос Шушарина меняется, становясь напористым и непримиримым по отношению к автору "Нового водораздела". "Как относиться к тому, что произносится... о необходимости диалога власти и общества? Он озвучивает позицию власти?.. Но тогда пусть власть сама и приглашает - к чему обществу посредники? Или же это его общественная позиция?"

То есть к черту любые диалоги. Никогда ничего не просите у тех, кто сильнее вас. Сами придут и вступят в диалог. А мы еще посмотрим, с кем и как разговаривать. Ежели вообще снизойдем.

Между тем в статье Андрея Колесникова дан ответ на все вопросы, поставленные Дмитрием Шушариным. Там отсутствуют унизительные ноты, равно и стремление к посредничеству. Вчитаемся: "Избежать кроваво-почвенных последствий кризиса можно только в том случае, если будет налажен диалог государства и общества, власти и оппозиции". ЕСЛИ. А как наладить этот диалог в мертвой коммуникационной среде - неведомо. Однако необходимо, поскольку другой возможности противостоять гражданскому хаосу, который может спровоцировать погруженная в злобную растерянность "партия крови", просто не видно. У Колесникова именно об этом речь. И о том, что очередной 17-й год в больной сверху донизу стране - незаслуженный подарок этой власти. Февраля не будет, сразу наступит великий октябрь.

Впрочем, и мне бы не хотелось, умножая сущности, затевать новые склоки на всероссийской нашей кухне. Молчаливое презрение к "режиму", как и нежелание ни в какой форме сотрудничать с ним, - это от века достойная уважения позиция российского интеллигента. Однако исторический опыт, к сожалению, указывает на бесперспективность этого пути.

Все удавшиеся бескровные революции у нас, от александровских реформ до горбачевской перестройки, - только сверху. Все оттепели, сколько их суждено было изучать или наблюдать, - только оттуда, из Кремля, где "не надо жить". Все демократические преобразования - с барского плеча, от царей да генсеков, в крайнем случае - от обкомовского секретаря, вдруг ощутившего в себе былинный порыв к свободе. А рядом с ними - скучающими, сумасбродными, самолюбивыми - советники, временщики, партийная номенклатура второго ряда. Сперанские, Лорис-Меликовы, Твардовские, Яковлевы, Гайдары, Чубайсы.

Можно долго сетовать на то, что идея свободы не находит поддержки в широких массах. Или печалиться о том, сколь хрупок союз карьерных вольнолюбцев с царями и президентами. Как покорно они уходят в отставку, в политическое небытие - либо, жалко цепляясь за власть, мечтают досидеть на своих постах до новой перестройки. Но все это историческая данность, против которой не попрешь. И ничто не указывает на то, что новая оттепель, если дано будет до нее дожить, случится как-то иначе. Что добрый наш народ, скинув ненавистное начальство, за которое сам и голосовал восемь лет подряд, вдруг в массовом порядке обретет чувство достоинства и веру в демократические идеалы.

Поэтому, вслед за Андреем Колесниковым, я тоже не вижу иного пути, кроме объединения недобитых либералов всех мастей. Время необычайно ускоряется в эти дни, и худшее, что можно сделать, это продолжать споры о Чубайсе и допрашивать миротворцев, какой диалог они имели в виду. Нормальный, человеческий диалог, я так полагаю.