Линор

Она всегда на меня смотрит. Висит, уставившись круглым глазом. И всегда молчит. У нее глаз похож на собачий. Три года назад какой-то студент привел в лабораторию пуделя. Их быстро прогнали - и студента, и пуделя: лаборатория все же, провода повсюду, как ему вообще удалось провести собаку через пост охраны? Но животное успело меня обнюхать. Мне показалось, ему не нравится кофе. Зачем приходил тогда? Глаза у него были, как у нее, только два: темные и круглые, вроде любопытные, а вглядишься - ничего в них нет. Ни одного вопроса. Просто смотрят. Нос, впрочем, почти такой же, но он хотя бы шевелится.

Зачем они ее тут повесили, я долго не понимал. Я вначале пытался с ней флиртовать - лет восемь назад, когда уже смирился с тем, что она все время смотрит. Но безуспешно. Нет никакой возможности соблазнить женщину, если она никогда не закрывает глаз. Тем более если глаз у нее всего один. И она к тому же - видеокамера. А ты - кофейник.

Не очень-то хотелось. Она вообще не в моем вкусе. Эти чашки, которых сюда приносят, когда меня перестает сотрясать и внутри прекращается бульканье, гораздо симпатичнее. Маленькие только. И довольно глупые. Позвякивают вечно - хихикают.

Но она все равно смотрит. Это утомительно, я боюсь пошевелиться, мне иногда даже стыдно, что я вздрагиваю, когда кофе начинает литься в кувшин. Мужчина должен быть сдержанным. Правда, им все равно. Они не догадываются, что я мужчина и зовут меня кофеваркой.

Умом я понимаю, что им безразлично. Но этот человек - Дэниел Гордон, которого я ненавижу, потому что он мог не возобновлять это издевательство, но возобновил, так вот - он как-то проговорился при мне, что через нее на меня смотрят несколько тысяч человек. Не считая тех, кто бродит тут по лаборатории.

Лабораторских и так вполне достаточно. Я попробую объяснить, но сомневаюсь, что вы поймете. Я пытался поговорить с сахарницей, но она считает меня параноиком. Ко мне никогда не вызывали психиатра - я очень тихий и никогда не буйствую. Вы вряд ли знаете, что это такое - когда за вами следят.

А они следят постоянно. Приготовление кофе - интимный процесс. Во всяком случае, для кофейника. У меня внутри происходит нечто. Таинство, если хотите. Это очень личное. А теперь представьте, что несколько тысяч невидимых вуайеристов ежедневно пялятся на вас и ждут, когда же кофе будет готов, и как только он готов, десять человек со страшным топотом мчатся к вам и бубнят: "Ну, наконец-то - сколько можно ждать? - кофе хочется - я засыпаю уже - где мой дозняк? - умру без кофеина". И еще один тут бегает - очень милый юноша, только все время цитирует Питера Бигла, всех тычет в бок и рычит: "Шмендрик, я догадался, - это кофейник". Я ему очень благодарен - он единственный угадал мой пол, но этой своей шуточкой за десять лет достал всех, включая меня. Ему всегда остается кофе со дна кувшина, с осадком, и ему пришлось научиться на нем гадать, чтобы не выглядеть полным лузером. Через минуту после их нашествия, я уже стою выжатый, как лимон, пусть и пластмассовый. Кофе эти проглоты выхлебывают мгновенно, и в меня уже засыпают новую порцию, и наливают воды, и уходят - лишь затем, чтобы все повторилось снова. А она - она все так же смотрит. И так - десять лет.

Я бы так не мучился, если бы все время, пока оно во мне булькает, они стояли возле меня и смотрели. Но они гнусно подглядывают. Они не показываются мне на глаза. Я не вижу их лиц, пока меня трясет, а кофе капает в кувшин. Я же не дурак. Я понимаю, что они и не догадываются, как важна для меня каждая порция, каждая капля кофе. Если бы я видел их лица, возможно, их безразличие снова и снова успокаивало бы меня. Но я не вижу их лиц, только этот ее глаз, пустой и презрительный, и не могу отделаться от мысли, что они смотрят на мое изображение и про себя бормочут: "скорее, скорее". Неудивительно, что последние лет пять цвет моего кофе не выходит за пределы серой шкалы. И после этого они произносят пламенные речи о защите тайны частной жизни. О какой тайне можно говорить в мире, где несколько тысяч кофеманов имеют право исподтишка наблюдать, как изливается кофе из одного старого кофейника?

Недавно у меня случился припадок. Я варил кофе и чувствовал, как они смотрят на меня, это всегда приводило меня в ярость, а в тот раз я был просто в отчаянии - казалось, что это безумие не кончится никогда. Наверное, я даже разговаривал вслух, но им не было слышно: она все видит, но, к счастью, безнадежна глуха. Вот еще, наверное, почему мне так и не удалось ее соблазнить. Я плохо помню, что со мною было. Видимо, меня очень трясло, потому что когда я пришел в себя, выяснилось, что треснул корпус. Они выпили кофе и вынули штепсель из розетки. Я думаю - навсегда.

А потом из их разговоров я узнал, что за эти десять кошмарных лет стал очень знаменит и те, кто топотал вокруг, сотрудники лаборатории, решили продать меня с аукциона. И продали - раз в восемьдесят дороже того, за что купили десять лет назад. Передо мной теперь стоит табличка "продано", и она закрывает меня от ее глаза почти целиком. Меня купили журналисты из какого-то немецкого журнала - я забыл название, что-то про зеркала. Они хотят поставить меня в музей и посвятить мне веб-сайт. Ну да, я знаю, что такое веб-сайт. Поживете с мое в компьютерной лаборатории - еще не то будете знать. Я могу даже рассказать вам про сети ATM. В общих чертах. Что делать с этим моим образованием - ума не приложу. Буду читать лекции кофейным чашкам в редакции. Может быть, они понимают по-английски.

Впрочем, какие чашки? Я уже не буду готовить кофе. Я теперь живая мумия. Музейный экспонат. Во всяком случае есть надежда, что отменят эту круглосуточную слежку. Без кофе только трудно будет.

XCoffee (справка Граней.Ру)
The Trojan Room Coffee Machine