О третейском суде по информационным спорам, о Единых правилах рассмотрения споров о доменных именах, а также о теории и практике разрешения конфликтов вокруг доменов вообще Граням.Ру рассказывает член Третейского суда при Союзе операторов Интернет и председатель Третейского суда при Ассоциации документальной электросвязи адвокат Александр Глушенков.

Александр Глушенков: Когда создавался Третейский суд при СОИ, достаточно серьезно обсуждался вопрос адаптации Единых правил рассмотрения споров о доменных именах (UDRP) к российским условиям. Все здравомыслящие юристы тогда пришли к выводу о полной бесперспективности этой затеи для России.

Настик Грызунова: Почему бесперспективности? Настолько велика разница между подходами к торговой марке здесь и на Западе?

А.Г.: Вопрос не о подходах к торговой марке (выражаясь языком закона - товарным знакам), а о подходах к решению этих проблем. UDRP - это прежде всего административная процедура разрешения конфликтов. И эта процедура построена в первую очередь на порядке так называемого "альтернативного разрешения споров". Я специально взял в кавычки, поскольку этот термин четко определен в законодательстве США; не надо забывать, что в UDRP очень многое построено именно на американской правовой концепции. И частенько у нас в различных публикациях используют ту же терминологию, хотя это совершенно неправильно. Российское законодательство отличается от американского, причем иногда довольно существенно (это совершенно не значит, что какое-либо из них лучше или хуже - просто они разные). И если мы будем применять нашу российскую терминологию, то нам нужно употреблять понятия "досудебное урегулирование" или "внесудебное урегулирование", "третейское разбирательство" и т.п. А под "альтернативное разрешение споров" в российских реалиях попадают и неформальные разборки неких организованных групп. Так что нужно следить за базаром - простите за терминологию.

Точно так же, как и терминологию, нельзя слепо переносить и механизмы разрешения споров, которые существуют в системе англосаксонского права. Они просто не вписываются в механизмы, существующие в нашей правовой системе. И как тропические пальмы не могут расти в стране вечнозеленых помидоров, так и некоторые процедурные механизмы не могут быть вписаны в российские правовые реалии. Еще раз повторю: это не оттого, что наше право хуже, а оттого, что просто процедуры различны.

Н.Г.: А в какой степени UDRP могут быть адаптированы в России? То есть - какие положения могут, например, а какие - ни в коем случае?

А.Г.: UDRP в своем составе имеет как процедурные моменты, так и определенные критерии, например, понятия "добросовестное" и "недобросовестное" использование доменных имен. Юристы обычно говорят о процессуальном праве и материальном праве. Так вот, процедура рассмотрения и будет процессуальным правом, а критерии, определения и ряд других положений - материальным правом. В России, как мы уже сказали, процессуальные нормы UDRP не приживутся из-за иных "почвенно-климатических" условий. А материальные нормы запросто могут быть использованы. Другое дело, что мы сами можем разработать свои критерии той же самой добросовестности использования доменов или каких-либо иных положений. Причем, говоря "сами", я имею в виду всех россиян.

И кроме того, мне вообще не совсем понятна формулировка о применении UDRP в России или адаптации к российским условиям. Тем самым сразу признается, что мы ничего сами не можем сделать, или это просто преклонение перед Дядей Сэмом. Я, например, не считаю, что мы должны слепо заимствовать американские нормы. Брать оттуда хорошие и свежие идеи я согласен, но далеко не все там замечательно. И я как юрист вижу много пробелов и откровенно слабых сторон в американском праве, причем это касается не только Интернета. Естественно, я не говорю, что в нашем законодательстве все прекрасно. Но и UDRP оставляет нерешенными ряд проблем и вызывает определенные нарекания.

Вся проблема в том, что в России никто не хочет решать споры по доменам - просто никто не обращается в суд по такой категории дел. Хотя третейский суд уже давно готов рассматривать подобные дела, причем процедура намного лучше, эффективнее и, самое главное, дешевле, чем UDRP.

Н.Г.: Вы не могли бы рассказать об этой процедуре? И - какая фактическая разница между нею и UDRP?

А.Г.: UDRP, говоря простым языком, - всего лишь набор правил для решения споров по поводу доменов. А регламент третейского суда - более серьезный документ. Причем эта серьезность выражается не в объеме и не в известности или распространенности, а в правовых последствиях. Третейский суд вписан в существующую российскую правовую систему, а процедуры UDRP находятся за рамками судебных систем и больше похожи на внутрикорпоративные правила (чем, в принципе, и являются). А теперь просто объективно сравните действие механизма государственного законодательства и правил одной организации. Я думаю, ни у кого не вызовет сомнений, что статус решений, полученных в рамках правовых процедур, намного выше, чем статус актов какой-либо организации. Решения третейского суда являются достаточно весомыми и могут быть принудительно исполнены в рамках исполнительного производства.

Н.Г.: Это важно, да. С другой стороны, UDRP - во всяком случае, более открытая процедура, разве нет? В положении о третейском суде говорится: "Третейские судьи, сотрудники секретариата и другие сотрудники и специалисты обязаны не разглашать ставшую им известной информацию о спорах, разрешаемых Третейским судом, которая может нанести ущерб интересам сторон". Значит ли это, что наблюдатели будут получать только конечный результат - кому в итоге рассмотрения иска отдали домен?

А.Г.: В принципе, и в рамках процедуры UDRP наблюдатели видят только конечный результат. Кроме того, сами решения принимаются все-таки в совещательной комнате, и было бы странно, если бы совещание судей происходило на глазах сторон или просто зрителей. Единственное, что в Третейском суде СОИ при обсуждении больше всего копий было сломано по поводу "зрителей". Точнее, один из участников больше всего возмущался тем, что кроме представителей сторон на заседании не могут присутствовать другие лица. В итоге его голос так и остался единственным на этот счет.

Кроме того, третейский суд не ограничивается рассмотрением вопросов о передаче доменных имен - в его производстве могут быть и другие вопросы, вытекающие из этого конфликта, например, нарушение прав на товарный знак (как самостоятельное нарушение и основание исковых требований, а не просто основание для передачи домена), нарушение законодательства о конкуренции, взыскание убытков и т.п. И, в принципе, в Интернете существуют не только проблемы доменов, но и масса других вопросов - нарушения авторских прав, сбои в электронных платежах, споры по оказанию услуг и т.п. И когда группа юристов только приступала к работе над документами по созданию третейского суда (он тогда еще не относился ни к какой организации) моя жесткая позиция состояла в том, что он не должен быть органом по решению только доменных споров. Этот орган должен был решать все споры, имеющие отношение к Интернету. И поэтому мне довольно странно слышать о присоединении к процедурам UDRP, которые намного уже и ниже по правовому статусу. Другое дело, что можно заимствовать некоторые положения, не касающиеся процессуальных вопросов, например, те же определения добросовестного и недобросовестного использования доменов. И в настоящее время обсуждается возможность создания каких-либо российских правил по этому вопросу, которые будут существовать, скорее всего, в виде рекомендаций третейского суда или какого-либо иного органа.

Н.Г.: Из документов, регламентирующих деятельность третейского суда, как-то сложно сделать вывод о его компетенции. Потому что там говорится, что "вопрос о компетенции Третейского суда по конкретному делу решается составом Суда, рассматривающим спор". И какие в результате споры находятся в его ведении?

А.Г.: Вот здесь просто проявилось некоторое заблуждение относительно термина "компетенция" суда. Здесь речь идет о том, что до начала заседания решается вопрос, вправе ли третейский суд рассматривать вот именно этот спор, т.е. есть ли между сторонами оговорка о рассмотрении дела именно в этом суде, соблюдены ли досудебные процедуры и т.п. Таким образом, это просто обязательная процедура, которая должна быть произведена. А третейский суд задумывался как орган, который будет рассматривать все споры, прямо или косвенно затрагивающие Интернет.

Н.Г.: В случае, скажем, если регулирование доменного пространства в один (прекрасный) день обретет форму, например, приказа Минсвязи - каким тогда станет статус третейского суда, и что станет с его благим намерением разработать собственные правила разрешения доменных споров? Какова вообще вероятность такого развития событий?

А.Г.: Еще раз повторю, что есть разница между процессуальными нормами и материальными. Процессуальными нормами является регламент третейского суда, и никакие приказы Минсвязи и т.п. никаким образом на порядке рассмотрения споров в этом суде не скажутся. Другое дело - материальное право. Вот здесь могут быть ссылки на законодательство, международные нормы, обычаи делового оборота (именно так будут называться материальные нормы UDRP в случае их применения в российских третейских судах). Другое дело - когда будут приняты российские нормы, регламентирующие регистрацию и оборот доменов. Вот тогда третейский суд обязан будет применять именно эти нормы.

Только в России это будет не скоро. Позиция нашего Правительства такова, и это было подтверждено 16 апреля на парламентских слушаниях в Государственной думе, что вопрос регистрации доменов пока остается в режиме саморегулирования. С другой стороны, есть мнение, что Минсвязи все же может внести некоторые "свежие" направления в деле регистрации доменов, но что это будет в окончательном варианте предсказать пока сложно.

А по поводу быстрой смерти третейского суда могу сказать, что эти слухи несколько преувеличены. И если киберсквоттеры не спешат в этот суд, это не значит что он не работает и пора устраивать поминки. Если пожарная команда за время своего дежурства ни разу не выезжала на пожар из-за отсутствия последних, то это не значит, что такая команда не работает, и тем более не значит, что она не нужна.

Н.Г.: Ну, было бы странно, если бы туда обращались киберсквоттеры. Какие-либо телодвижения - обычно пострадавшей стороны прерогатива. Кроме того, пожары-то - были. Было дело о kodak.ru - и до сих пор есть. Было дело о kamaz.ru - и тоже до сих пор есть. И quelle.ru, про которое как-то тишина вокруг. И Arrava со своими доменами - так и непонятно, чем дело кончилось.

А.Г.: Все эти дела - скорее исключение из правил. Может быть, кроме КамАЗа. И то, решение во многом опиралось на отзыв по иску, представленный РосНИИРОСом. А дела Кодака и Quelle скорее показывают полный непрофессионализм юристов, выступающих на стороне истцов. Про Кодак можно сказать, что кроме пафосных рассуждений о защите интеллектуальной собственности и прав иностранного инвестора, ничего серьезного этими людьми не представлено. Кроме того, постоянные метания, выражающиеся в изменении требований, и непонимание основ арбитражного процесса у серьезных юристов вызывают только усмешку. И потом, полученные в последнее время решения в их пользу, мало того, что ничего не дают - администратором так и остался Грундул - но и запросто могут быть изменены вышестоящими инстанциями. А по делу Quelle - получили решение, поскольку ответчика не было в судебном заседании, и лишь после этого узнали, что, оказывается, в России есть и другие владельцы этого товарного знака. Каково пойти в суд, основывая свои требования товарным знаком, а потом выяснить, что он принадлежит другим лицам. Это разве серьезный подход? А о том, что Quelle получила отказ в регистрации товарного знака в России в 1998 году, они как бы не знали. Как и не удосужились до процесса проверить реестр товарных знаков Роспатента, где есть информация о зарегистрированных знаках Quelle и сходных с ним до степени смешения. Они же посчитали, что если у них есть международная регистрация, то она действительна везде. Ничего подобного, в некоторых странах им вообще отказали в регистрации товарного знака "Quelle". Так что прежде чем идти в судебный процесс, надо еще хорошенько разобраться со своими документами. Кричать, что наши судьи ничего не понимают в интеллектуальной собственности, гораздо проще, чем признавать свои ошибки.

Кстати, я не понимаю, почему решение по делу Камаза вызвало такую реакцию? Как будто люди первый раз узнали о том, что доменное имя и товарный знак - самостоятельные правовые категории и могут существовать совершенно самостоятельно. Или все находятся под влиянием агитационной кампании Кодака, утверждающего, что товарный знак покрывает все?

Н.Г.: Очень красиво потому что получилось.

А.Г.: С Кодаком получилось по-другому, потому что больше всего кричал именно Кодак. Причем эти крики касались не существа вопроса, а мыслей типа "судьи в российских судах не читали Парижской конвенции о защите интеллектуальной собственности и нарушают интересы иностранного инвестора". А то, что истец не мог грамотно оформить свои требования - так об этом никто не знал, кроме нескольких юристов. И несмотря на некоторые решения, принятые сейчас в его пользу, у Кодака еще будут большие неприятности в этом деле.

Н.Г.: Ну, хорошо. Но почему все, кто пытался добиваться передачи домена, обращались в гражданский суд, а третейский игнорировали, не очень понятно. То есть ощущение такое, будто про третейский суд известно только его организаторам. Хотя ориентирован он на администраторов доменных имен при этом.

А.Г.: Опять же, третейский суд не может заставить спорщиков идти к нему.

Н.Г.: Но может как-то больше информировать о своем существовании, нет? Процедура третейского суда рассчитана, в первую очередь, не на провайдеров, вообще говоря, и не на членов СОИ, а знают о его существовании (такое ощущение у меня) только они.

А.Г.: А в курсе ли вы, что их существует два - ТС по информационным спорам при СОИ и ТС АДЭ? Так исторически сложилось, что одна и та же группа юристов работала над двумя проектами. Хотя это отдельная история. Ваш покорный слуга является членом суда СОИ и председателем суда Ассоциации документальной электросвязи. Так вот, в АДЭ работа по пропаганде этого суда ведется довольно активно. Может быть, это объясняется тем, что АДЭ - более структурированная организация с четким членством, там выпускается свой журнал, в котором были статьи про этот третейский суд и порядок обращения для решения споров. Кроме того, на всех мероприятиях АДЭ выступают представители суда, разъясняющие его назначение. И во все договоры моих клиентов я вставляю оговорку о решении споров в этом ТС.

А информировать, конечно, надо, но вот кто и как должен это делать? Я думаю, что не последняя роль здесь может быть и у журналистов - они ведь во многом формируют основы общественного мнения...