Что делает прокуратура на борту погибшего "Курска"? Ищет следы преступления. Для следователей это ломаное-переломаное, обожженное "железо" - место происшествия. Предполагается, что в прокопченных, оплавленных, залитых мазутом и насквозь просоленных отсеках сыщики (к слову сказать, люди сугубо сухопутные) найдут ответ на главный вопрос - кто погубил этот современный, сверхнадежный атомоход. Они фиксируют положение обнаруженных тел, обстановку на боевых постах, приобщают к делу найденные предметы, выясняют у экспертов, почему тот или иной рычаг, тумблер, вентиль находятся именно в этом положении - словом, пытаются средствами криминалистики восстановить картину подводной катастрофы. И, наверное, на этом пути им откроется многое из того, о чем в кабинетах можно было бы только строить предположения. Возможно, в союзе со специалистами-подводниками следствие довольно полно нарисует картину последних часов жизни экипажа К-141. И это важно не только для родственников и друзей погибших моряков. За что следователям можно будет сказать спасибо.

Однако вряд ли стоит рассчитывать, что прокуратура выполнит свою прямую обязанность - обнаружит на "Курске" улики против кого бы то ни было. Не в силу запущенности "места происшествия". А в силу тех самых причин, которые заставили генпрокурора Владимира Устинова в семиминутном сюжете о К-141 заговорить о безнадежности положения моряков аварийной подлодки, залегшей на дно на стометровой глубине.

По заверениям Устинова, жизнь в отсеках могла теплиться в пределах восьми часов. Не больше. И то лишь в кормовом. И это как алиби командования флота и его службы спасения. Мол, обстоятельства были сильнее. И доказательством тому - черно-багровый фон, на котором предстал перед телезрителями Владимир Устинов. Тяжкое зрелище того, что когда-то было отсеком подводного крейсера. Остаюсь при своем мнении: демонстрировать искалеченный, мертвый боевой корабль так же, мягко говоря, неэтично, как шарить телекамерой по обезображенному человеческому телу. Возможно, это говорит во мне флотский офицер (12 лет службы - к слову, на том же Северном флоте), но трудно подыскать убедительный резон в пользу такой демонстрации смертельной раны корабля. Вернее, резон тут один - повергнуть россиян в эмоциональный шок, чтобы каждому стало ясно, с какой непреодолимой, роковой силой столкнулся экипаж "Курска" и в целом Военно-морской флот России. Форсмажорные обстоятельства исключают вину простых смертных.

И тогда не надо задаваться вопросом, почему командование учениями не сумело сразу же оценить ситуацию, после того как в районе нахождения атомохода (подводный полигон для торпедных стрельб с определенными координатами) гидроакустики надводных кораблей (а гидроакустическая вахта во время учений несется непрерывно) зафиксировали два мощных взрыва? Почему служба спасения флота оказалась и нерасторопной, и беспомощной в этой ситуации? Почему в ходе учений испытывалась экспериментальная торпеда (такое совмещение запрещено действующими документами)? Нет вопросов и к конструкторам этого проекта - детонация боезапаса и разгерметизация лодки, выходит, обычное дело. Не сработала аварийная связь, заклинило средства спасения кормового отсека. Тоже закономерность при такого рода ЧП...

По моему разумению, прокуратура спустилась в мертвые отсеки корабля для того, чтобы, опираясь на вновь открывшиеся обстоятельства, укрепиться в уже сделанных выводах. Потому что ответ на вопрос, кто так или иначе причастен к гибели лодки, кроется не в прочном корпусе атомохода. И по идее, к сегодняшнему дню у следствия материалов для главных выводов должно быть более чем достаточно. И без работы в сумрачных отсеках АПЛ генпрокурору спустя год после начала следствия должны быть известны имена тех, кто к трагедии "Курска" имеет прямое или косвенное отношение.

Дело не в кровожадности. И экзекуции "для примера" никто не требует. Но вот вбухали в подъем субмарины почти 160 млн долларов, и в то же время сотой доли этих денег не получила служба спасения флота. За год ничего не сделано для приобретения глубоководных аппаратов-спасателей. Не создан единый межведомственный центр спасения на море. Не финансируются программы по разработке новых, более надежных и эффективных систем живучести подводных лодок, индивидуальных средств спасения. Как и год назад, для уходящих в море подлодок 100-метровая глубина - безвыходная западня в случае ЧП. Служба подводников не стала ни на йоту безопаснее, чем год назад.

Приобретен уникальный опыт, как в течение года можно поднять мертвый корабль со стометровой глубины. А вот опыта спасения людей с терпящей бедствие подводной лодки на глубине более 40 метров как не было, так и нет.