+999999999999999999999999999999999999999999999999999999999999999999999 99999999

демагогу

не занимайтесь дешевой демагогией и не делайте вид, что Вы тупее чем Вы есть на самом деле. Не извращайте поговорку. Она не означает, что патриоты - негодяи, она лишь означает, что псевдопатриотизм это удобное прибежище негодяев.

Если-б не загранотряды с их повышением патриотического чувства, то очень было бы интересно посмотреть на этих патриотов.

А во вторых, есть патриоты путинской россии, а есть патриоты России. Тут надо видеть различие. Вы относитесь, наверняка, к карликовым патриотам.

+

"Дамочка" не видит своего хамства. Она привыкла, что так можно.

Товарищ капрал, переч

Неужели вы думаете, что "точки" с наркотой не были известны ментам? А может быть вы думаете, что КГБ и (позднее) ФСБ не были известны бандгруппировки, пересылка наркоты в особо крупных размерах, кто занимался рэкетом, кто бомбил поезда с туристами, кто был сутенёром, кто торговал оружием с военных складов?

Вот я и думаю, откуда вонь, а она вона где!

Ты всерьез думаешь, что

я буду, напрягаться и читать эту херню?

Stenly. ctelka komu ctelischcja cladenkaja ti moja.

Тюрьма-не санаторий!

Тюрьма-не санаторий!Откуда ж взяться духовному росту,вкушая такие харчи?А так вступит Ходор в Едро,глядишь еше и УДО дадут!Демократы ж ему не помогают.Или та их мышиная возня считается помошью?!

"и у неё все сложится!"

Да Россия богата... Правда, последним в очереди остается только "оптимизм" и "гордость за Россию, встающую с колен".

на ЛУБЯНСКОМ, слава Богу не стоял.

Моне

Сомнений в том, что хунта, нет.

А ,сами ВЫ кто будете?

В ласковой Одессе жил старый добрый еврей Моня. Так неизменно звали его все соседи и просто жители этого прекрасного города. Моня настолько был добр ко всем, что не было ни одного утра, когда бы он не позвонил своим друзьям и не пожелал им что-то вроде: «Доброе утро, уважаемый Севочка. И жене своей передай, Руфимочке, и ей то же – доброе утро!» Одесситы любили Моню и приятельски ласково звали его «дядя Моня», забывая об отчестве. Но что там утренние поздравления! Дядя Моня отличался настолько добрым и великодушным нравом, что и сам он, по собственному душевному велению, иногда и соседи просили – всё время защищал обиженных граждан. Неустанно защищал! В советские времена писал письма в газеты и журналы. И ведь помогало. Настали новые времена. Слегка постаревший дядя Моня по привычке обличал явные проявления зла и ненависти к народу. Но теперь уже никто не реагировал. Однако Моня продолжал по-доброму и корректно высказываться против явных и тайных нарушителей Российского спокойствия. Высказываться так, что его все прекрасно понимали. Для Мони не было запретных тем! И он с какой-то завуалированной для большинства окружающих последовательностью – или непоследовательностью? – шагал в ногу со временем. – Статья крайне однобокая, – воинственно комментировал дядя Моня материал в одной из газет. Речь шла о зверствах фашистов во Второй мировой войне. Моня цокал языком, качал головой из стороны в сторону и накатывал на сотрудника редакции, сжимая свою красную телефонную трубку. – Выводы сделаны, ссылаясь на очень заангажированные источники. Точно так же, как все слова автора просто пышут антисемитизмом. Фашист продолжает писать, более того, он уже нашел свою «публику». Сволочь фашистская! Пронзительные слова и мудрые оценки ещё вчера нескончаемо обходительного и толерантного дядя Мони брали народ, что называется «за живое». Соседи после таких эволюций говорили ему: – Молодец, милейший! Молодец! Вот ты теперь наш защитник! Вот, если ли бы не ты, то кто бы?! Ещё больше воодушевившись, дядя Моня принимался защищать Одессу от нового варвара, покусившегося на тихий еврейский мирок сладких святомученических переживаний: – Снять!!! Категорически! Вот этим Вы конкретно сейчас и занимаетесь! Не хочу поддаваться на Вашу провокацию..., но Вы изрядно надоели! Это как же возможно такое, говорить кому-то, что его НЕТ? – пламенно полемизировал дядя Моня с одним из защитников еврейского народа, втирая в ухо свою красную телефонную трубку. – Хорошо. Не хотите быть антисемитом, ладно вы – юдофоб! Устраивает? ООН, Лига наций, еврейские общины – Вы просто перекрутили информацию оттуда на свой лад. Школа доктора Геббельса. Дочь Сара и сын Исаак не прятали своего восхищения, глядя на воинствующего отца. В Одессе сарафанное радио – лучшее в мире. Поэтому на следующее утро дядю Моню встречали уважительные и многозначительные кивки соседей: – Мо – ло – дец! Очень подробно ты их. Квалифицированно. И, самое главное, умно. А они ещё сомневаются о нашей Палестине! – подзадоривали его Ефим Руденя и Сонечка Легеза. – Нехорошо же?! Одно хорошо – наш Моня не чета Моське, лает правильно! И уже вечером следующего дня в нескольких редакциях на столах у главных редакторов лежали очередные выдающаяся рукописи дяди Мони с гневными обличениями возможности «сомневаться о святом»: – Ваше утверждение, – полемизировал дядя Моня с невидимым оппонентом, – что евреи не имеют абсолютно никакого исторического права на Палестину, является полным бредом для любого человека, который хотя бы чуть знает историю. Вы умеете увлечь за собой, так сказать добиться «кафедры»... Если вы эти цели преследуете, то вы их добились… Только вот мотивы ваши уж очень нечистоплотные, простите за резкость, а также вы умеете выкручиваться по любому удобному случаю, что еще больше делает неприятным с вами общение... Что вы преследуете? Какие цели? Вы не шпион? Вы мне напоминаете агентов во времена холокоста, вынюхивающих «еврейскую кровь»... Не вы ли фашистская ищейка? Может, я ошибаюсь... Так я вам скажу: здесь есть евреи и такие как вы помогаете им еще больше сплотиться... Шалом! Курьерами, как не трудно догадаться, были родные дети дяди Мони – Исаак и Сарочка. И опять с утра дядя Моня – герой Одессы! Такая борьба, конечно же, не приносила герою никаких дивидендов. Но дядя Моня и не искал выгоды! Он говорил соседям, что просто хочет, чтобы правда восторжествовала. Чтобы люди жили мирно, чтобы никто никого не трогал, а главное, чтобы никто не трогал евреев. Но он никому не говорил, что страстно хочет, чтобы его, дядю Моню, просто заметили ОТТУДА. *** И вот однажды случилось – он дождался! Утром настойчиво позвонили в дверь его старинной, с высокими потолками, пятикомнатной квартиры, которая, в сущности, досталась ему, его жене и двум детям, младшенькому Исааку и старшенькой Сарочке, от одного из начальников, разжалованных и посаженных за неправильные действия в отношении еврейского народа. Дядя Моня недовольно открыл дверь. На пороге стоял незнакомый раввин и то ли пронзительно, то ли умно всматривался в лицо Мони: – Шалом! – скромно вымолвил раввин. – Мы Вас очень заметили. – Милости прошу, – смущённо, почти по-русски пригласил его растерявшийся хозяин квартиры. – Заходите. Вот так мы и живём, – устраивая экскурсию долгожданному гостю ОТТУДА, бормотал дядя Моня. – Тесновато, мебели много. Но у нас все так. Чего уж. Раввин осмелел с порога, слушал дядю Моню вполуха, предпочитая говорить сам. – Притча, которую мне недавно рассказали, – гуляя по квартире, начал уважаемый раввин. – Я её сейчас Вам расскажу. Приходят как-то иудеи к Богу и просят, чтобы он их сделал нацией избранной. Чтобы они могли нести Его слова другим. Ведь они так чтут Закон. И сказал Бог – дам я вам возможности, талант и дар, но по принципу десяти. Этот принцип не даст вам развить в себе гордыню. Каждые девять из вас будут умны, талантливы, удачливы и сделают много хорошего. Но каждый десятый будет иметь такой нрав, такие дела будет творить, что только из-за него одного многие другие народы будут вас преследовать... Дядя Моня покраснел впервые за последние четверть века: – Я же, наверное, я так думаю, девятый?! – Да! – воскликнул раввин. – Вы – девятый. Вот такой Вы пронзительный человек! Вы в первой девятке! Мы так и знали! И в Вас не ошиблись. Так вот, если бы Вы только подумали о возможности сделать своей родиной Святую землю и там воевать со всякими проявлениями нетерпения к нам, то, уверяю Вас, как минимум удобная двухкомнатная квартира для вашей семьи всегда у нас найдётся. Я понимаю, что Вам надо подумать. Поэтому за ответом приду в другой раз. – Здесь-то у меня пять комнат, - неожиданно бормотнул дядя Моня. – Но это не Святая земля, – неожиданно быстро ответил раввин. В самостийной Украине новые друзья ОТТУДА стали подробно разбирать все достижения дяди Мони в борьбе с недругами. Дядя Моня взахлёб рассказывал, как он постоянно «строит» газетчиков, праведно лишая их высокой трибуны. Раввин и его окружение кивало и кивало, всё больше располагаясь к дяде Моне. А всё потому, что к следующему приходу уважаемого раввина дядя Моня выбрал правильное решение, которого, в сущности, так долго добивался и отдавал себе в этом отчёт. Теперь его пригласили-таки в Израиль! Его мечта вот-вот сбудется. «Конечно же, согласен!» – почти кричало сердце доброго еврея, на всякий случай оставляя соседей в неведении. Когда всё решилось окончательно, раввин сказал: – Вот и чудненько! Я вижу, Вы уже душою там, на берегу давшего жизнь человечеству Мёртвого моря. Для Вас там всё готово. Те, кому положено, Вас уже ждут. *** Впервые искупавшись в том самом море, дядя Моня лёг на песок и подставил свой обильно смазанный кремом живот беспощадному израильскому солнцу. Оно, пробиваясь сквозь буйную растительность на животе очередного вновь испечённого настоящего еврея, пробирало дядю Моню аж до кобчика. – Да, это не то, что в Одессе. Это совсем другое солнце, – воскликнул дядя Моня, то путаясь, то собираясь с мыслями. На следующее утро его, слегка обгоревшего, уже знакомили с замечательными сотрудниками «Еврейского агентства». Там ему выделили персональный стол. И даже компьютер! – Оправдаю… – слезились его глаза. – Непременно оправдаю, – сердце бедного еврея разрывалось от счастья. – Всеми силами… А силы у Мони ещё были. И какие! В эфир, в тиражи печатных СМИ полетели широким веером его острые обличительные заметки о той стране, которая, как ему казалось, навсегда осталась в его прошлой жизни. Дядю Моню хвалили за то, что он беспощадно ругал своё прошлое. И заодно всех тех, кто окружал его в этом прошлом. Всё в его жизни обустроилось. Дети, младшенький Исаак и старшенькая Сарочка, тоже устроились здесь. И ничем не отличались от своих сверстников. Сарочка служила в военном ведомстве. Об этой службе ей было запрещено распространяться. Когда Моня спросил, что она там делает, дочь вдруг ответила: – Если я расскажу тебе, то мне придётся тебя убить. Моня похолодел, но виду не подал: в Святой земле – свои законы… А сын Исаак проходил срочную службу. Как все. Местный раввин неожиданно быстро стал другом семьи. И часто наведывался к дяде Моне. Одно тревожило: жену свою Руфимочку дядя Моня оставил в Одессе. Потому что надо было присматривать за квартирой, пока она выгодно не продана… *** Прошло несколько лет. Я застал седовласого старого еврея Моисея Абрамовича в квартире своих одесских приятелей. Они не афишировали того достаточно странного обстоятельства что приютили беглеца ОТТУДА. Моисей Абрамович плакал. Он почти не поднимал ни на кого глаз. И я видел, как долго он смотрел на школьные фотографии своих детей, младшенького Исаака и старшенькой Сарочки. Как долго он смотрел на фотографию любимой Руфимочки и сам с собою тихонько разговаривал: – Как ему было хорошо в Израиле. Как он радовался, когда получил автомат. Как он мне говорил: «Папа, смотри, я настоящий израильский солдат! Меня теперь все будут уважать и бояться». Ну, зачем ты, сынок, оставил эту жизнь так рано? Год назад Моисей Абрамович вернулся в Одессу. Никого из прежних близких соседей, которые хвалили его взахлёб, он не нашёл здесь. Все дождались «долгожданного счастья». Их тоже пригласили ОТТУДА. А кто-то уехал и без приглашений. Руфимочка одна не дождалась, умерла сразу же после гибели Исаака. Умерла в чужой квартире. До последнего дня она боялась сообщить Моне, что их пятикомнатную квартиру в Одессе «ушли». От имени раввина! – Хорошо, Руфимочка, что ты так вовремя упокоилась, – рассуждал вслух Моисей Абрамович, и глаза его неожиданно просыхали. – Ты не узнала и не узнаешь теперь, что с дочкой нашей Сарочкой президент «Святой земли», ещё, когда не был президентом, нехорошо обошёлся. Это мне сказал уважаемый раввин, когда я напечатал свой рассказ о наших годах в Одессе. А Сарочка после этого пропала, и никто её больше не видел. И, сидя в чужой квартире, Моисей Абрамович вдруг обратился ко мне с какой-то нечеловеческой мольбой: – Как-то всё не так вышло, – стонал Моисей Абрамович. – Как-то всё не так… Почему?... По – че – му?... Неожиданно в дверь позвонили: – Телеграмма вашему, Моисею Абрамовичу! – раздался голос из-за двери. – Странная. Дядя Моня подошёл к двери. Взял в руки листок и замер. Почтальонша не смогла его дозваться, расписалась в квитанции сама, а, уходя, всё-таки не удержалась и снова заглянула в телеграммку. Там было написано даже не слово. Всего одно число – «10».

pochoge w Anglii toge otkrywajutsja glaza ...
http://inosmi.ru/stories/07/05/18/3513/235794.html