Милиция стала избивать людей. 15-20 человек прибежали на этот шум и крики. Между мной и оцеплением в этот момент было метра полтора. ОМОН как будто ждал этого конфликта и перешел в атаку. Я упал и получил первый удар по голове. Вообще, знаете, все говорят про спецсредство на вооружении ОМОНа "палка резиновая", но мало кто знает, что представляет из себя это спецсредство. Я закончил Колледж космического машиностроения и могу рассказать многое про материалы и технологии. Так вот, ПР - это металлический стержень, покрытый тонким слоем резины. Этот тонкий слой лишь позволяет скрыть следы преступления, но никак не предотвратить травму от нанесенных ударов. Когда я упал, очки пропали, видел плохо. Получил сильный удар в лоб, по ощущениям - уже кулаком. Потерял сознание. Когда пришел в себя, в голове шумело, чувствовал прилив адреналина. Мирная акция превратилась в побоище.

...А дальше ко мне подошел какой-то наглый и дерзкий розовощекий карлик в папахе. Позднее я узнал, что это Бирюков (официальный представитель ГУВД Москвы Виктор Бирюков. - Ред.). Он сказал мне буквально следующее: "Скажи своим людям, чтобы они уходили с площади, иначе ОМОН их раскатает насмерть". Я очень хорошо запомнил слово "смерть", сказанное им. Потом его кто-то окликнул по званию, и я тогда же узнал, что он полковник. Я ему ответил: "Ты гонишь, старый". И полковник убежал провоцировать дальше. Ничего, кроме погон ни в душе, ни за душой у него нет.

...Нецензурно в адрес сотрудников милиции я не выражался, антикавказские лозунги по понятным причинам не выкрикивал (Хубаев - осетин. - Ред.). Милиционеры в хамской форме обращались ко мне и другим, стоявшим рядом. Ограждения никто не кидал, и это было бы весьма затруднительно, т.к. их вес не менее 25 кг. Лично я не видел этого ни на одном из просмотренных DVD-дисков. А если бы и видел, то вопринял бы это как реакцию на незаконные действия сотрудников милиции, единственным цензурным словом которых было "иди".

Из показаний в Тверском суде, 20.10.2011

контекст →

Я не пропаду при любых раскладах, лишь бы знать, что сижу не за хуй собачий, что волна идет. Ну, и держитесь тесней, камрады, не дайте себя наебать. Поверьте, тюрьма – это не самое страшное на свете место, в школе было хуже. Серьезно.

Письмо из колонии, 2007 год

контекст →

В показаниях свидетелей, на которые ссылается обвинение, сложно найти хоть фразу, которая хоть чему-то не противоречит. Перечисленные мной свидетели обвинения противоречат всему и вся: материалам дела, другим свидетелям, друг другу и, наконец, здравому смыслу... Лгут нагло, беззастенчиво, даже не потрудившись согласовать между собой свои лживые показания. Столь же беззастенчиво органы следствия сфальсифицировали целый ряд материалов дела.

Повторю сказанное вчера: обвинение лживо, абсурдно и носит политический характер, не имея ничего общего ни с правосудием, ни со здравым смыслом. Обвинением не предоставлено ни одного доказательства моей вины, не опровергнутого в судебном заседании в порядке ст. ст. 87,88 УПК РФ.

Однако я не тешу себя излишними иллюзиями, потому что знаю людей, которые мне противостоят. Сразу же после задержания они объявили мне приговор – 6 лет, и издевательски, глумясь, предложили передать привет сыну и однопартийцам. Они считают себя хозяевами жизни, они мнят себя стоящими над законом, они считают себя настолько всемогущими и неприкосновенными, что, не скрываясь, хвастают, кичатся своим влиянием на судейский корпус, давлением, которое могут оказывать на судей. Поэтому меня не удивит никакой приговор, прозвучавший из ваших уст. Но сейчас у вас есть возможность доказать – всем – и себе, что суд, согласно Конституции, является высшей властью в России, а не обезумевшая царская охранка.

Из последнего слова в суде, март 2006 года

контекст →