Тгда уж костюм ассенизатора

Eto chto, zvetochki; vot kogda popadesch na nebesa, vot udivischsja tamoschnemu lobbi: tam tose odni jude, vkluchaja Glavnogo...

Чихающему Взгляду со стороны

Чихнул? Будь сдох. Благодарить не надо.

Чихающему Взгляду со стороны

Чихнул? Будь сдох. Благодарить не надо.

Чихающему Взгляду со стороны

Чихнул? Будь сдох. Благодарить не надо.

И во время первой, и во время второй войны в Чеченской Республике я сам повидал немало смертей, видел убитых люд

И во время первой, и во время второй войны в Чеченской Республике я сам повидал немало смертей, видел убитых людей. Видел множество раненных и ставших калеками детей и взрослых. Видел горе, кровь и слезы. И в то время, и теперь услышал немало историй о зверствах, чинимых российскими военными в отношении мирных жителей. Причем что примечательно, большинство этих преступлений совершали так называемые «контрактники». То есть военнослужащие, которые проходят службу по контракту. Не 18-20-летние юнцы, а достаточно взрослые мужчины. Жители Чечни обычно зовут их наемниками. И это определение, на мой взгляд, подходит для них лучше всего. Ведь эти люди едут на войну, едут убивать других за деньги. Хотят построить свое счастье на горе, крови и несчастье других. Таких даже сами солдаты, те, кто призван на срочную службу по призыву, как я понял, не уважают и даже ненавидят. Во время одной из своих поездок на конференцию в Москву, это было летом прошлого года, мне встретился бывший российский солдат, который служил в Чечне в 1999-2000 годах. Мы были в одном купе, познакомились, разговорились, вместе пообедали. Он немного выпил, и как-то между делом рассказал мне историю, которая потрясла меня до глубины души. Я его не просил мне об этом рассказывать, но его почему-то потянуло на откровения. По словам этого бывшего военнослужащего, назовем его Владимиром, дело было зимой 2000-го года, а точнее в конце января. Подразделение, в котором он служил, бросили на «зачистку» в район поселка «Березка», что расположен по Старопромысловскому шоссе города Грозного. Среди них было много контрактников, которых солдаты-срочники называли «контрабасами». И все они, как утверждал Владимир, практически всегда находились в нетрезвом состоянии. В то время в Грозном было очень мало людей, поскольку, ожесточенные бои за город еще продолжались, и все кто мог, бежали оттуда, бросив свои жилища и все имущество. В одном из домов, по словам Владимира, военнослужащие наткнулись на семью из семи человек. Взрослых мужчин и женщин, а также молодых парней и двух малолетних детей солдаты сразу же расстреляли. В живых оставили только девочку, лет 13-14-ти, единственную дочь убитых хозяев дома. Дом был разграблен, как впрочем, и все близлежащие домовладения, покинутые хозяевами, а затем подожжен. Девочку солдаты забросили в БТР и привезли на место своей дислокации, у поселка Загряжский в Старопромысловском районе. Владимир рассказывал, что практически в течение недели, девочку насиловали офицеры этого подразделения. Происходило это каждую ночь, а нередко и днем. Вдоволь поиздевавшись над ребенком, командиры отдали ее затем на растерзание контрактникам. То, что над ней вытворяли эти изверги, не поддается описанию. Ее избивали и насиловали по нескольку часов ежедневно. Причем не только по одному, но и группами по несколько человек. Девочка часто теряла сознание, и ее приводили в чувство, обливая холодной водой. Через несколько дней непрерывных издевательств она была практически полумертвой. Девочка могла умереть в любой момент, и тогда ее решили, как заявил один из контрактников «в последний раз использовать с пользой для дела». Как рассказывал Владимир, полуживого, раздетого догола ребенка подвесили за руки в одном из подвальных помещений так, что ее ноги едва касались пола. Затем туда привели задержанного ранее молодого парня. В течение нескольких дней несчастного жестоко избивали и пытали, требуя сказать, где спрятано оружие, и указать местонахождение боевиков. Но тот упорно молчал, несмотря на изуверские пытки, которые к нему применялись озверевшими контрактниками. Они прижигали ему тело раскаленным железом, кололи и резали ножами, били дубинками и тяжелыми армейскими башмаками, но юноша постоянно твердил, что он ничего и никого не знает, так как совсем недавно вернулся из России. Владимир знал, что ни у этой крохотной девчушки, ни у задержанного парня, нет никаких шансов выйти оттуда живыми. Как утверждает солдат, именно ему было приказано привести задержанного в помещение, где собралась группа контрактников и находилась девочка. По пути он шепнул задержанному, чтобы тот ничего на себя не наговаривал и предупредил, что в любом случае его на свободу не выпустят. Еле стоящего на ногах юношу завели в помещение и поставили перед распятой девочкой. Контрактники вновь потребовали от него, сказать, где он спрятал оружие, сказав, что в противном случае они «возьмутся» за девочку. Тот продолжал молчать. Тогда один из контрактников подошел к подвешенной девочке и ножом отрезал ей грудь. Та дико закричала от боли, а юноша буквально помертвел, и попытался отвернуться от этого ужасного зрелища, Но его стали жестоко избивать, требуя, чтобы он смотрел, как «по его вине» умирает девочка. Затем все тот же контрактник отрезал ребенку вторую грудь, и та потеряла сознание. Парень стал просить контрактников прекратить это изуверство, и сказал, что случайно видел, как один из местных жителей спрятал в водосточной трубе автомат, и назвал место. Это страшно развеселило контрактников. Сказав, «ну теперь ни она, ни ты нам не нужны», они принялись добивать уже и так полумертвую девчушку. Вначале ей отсекли ноги топором для рубки мяса, затем отрубили руки, а когда окровавленный обрубок упал на пол - отрезали голову. Куски тела бросили в огромный пакет, после чего вывели задержанного парня на улицу. Они отвели его на пустырь, привязали к ящику с тротилом, сверху положили останки девочки и подорвали обоих. Мертвого ребенка и еще живого молодого юношу. Владимир сам плакал, когда рассказывал мне это. Он говорил, что «контрабасы» постоянно издевались над людьми, убивали без всякой жалости всех, невзирая на пол, возраст и даже национальность. Что даже солдаты срочной службы часто становились объектами для глумлений со стороны контрактников. Владимир сошел с поезда где-то в Воронеже. Больше я его не встречал. Правда он оставил мне свой номер телефона и взял себе мой, но мы так никогда и не созванивались. Да и зачем? История, рассказанная этим бывшим солдатом российской армии, наверное, самое ужасное, что мне довелось услышать за все эти годы. Хотя повторюсь еще раз, я слышал и видел немало. К сожалению, я не знаю ни имен, ни фамилий этой девочки и парня, Наверное, их родственники, если не близкие, то дальние, до сих пор ведут поиски, надеются, что возможно когда-нибудь они вернутся домой, и даже не представляют себе, какой мучительной и страшной была их смерть. А ведь у них нет даже могилы. Их просто разметали взрывом на куски и все. И сделали это военные, которые прибыли сюда «освобождать» нас от «международных террористов». Я где-то читал такое выражение: «Кто убивал – будет убит, кто убивал по приказу – будет убит, кто отдавал приказ убивать – будет убит». И я очень надеюсь на то, что изверги в военной форме, зверски расправлявшиеся с безоружными людьми, женщинами, детьми, стариками, рано или поздно понесут должное наказание. И если не на этом свете, то хотя бы на том ответят перед Всевышним за свои деяния. Асланбек Апаев, Председатель АНО «Комитет по защите прав вынужденных переселенцев», эксперт Московской Хельсинской группы

И во время первой, и во время второй войны в Чеченской Республике я сам повидал немало смертей, видел убитых люд

И во время первой, и во время второй войны в Чеченской Республике я сам повидал немало смертей, видел убитых людей. Видел множество раненных и ставших калеками детей и взрослых. Видел горе, кровь и слезы. И в то время, и теперь услышал немало историй о зверствах, чинимых российскими военными в отношении мирных жителей. Причем что примечательно, большинство этих преступлений совершали так называемые «контрактники». То есть военнослужащие, которые проходят службу по контракту. Не 18-20-летние юнцы, а достаточно взрослые мужчины. Жители Чечни обычно зовут их наемниками. И это определение, на мой взгляд, подходит для них лучше всего. Ведь эти люди едут на войну, едут убивать других за деньги. Хотят построить свое счастье на горе, крови и несчастье других. Таких даже сами солдаты, те, кто призван на срочную службу по призыву, как я понял, не уважают и даже ненавидят. Во время одной из своих поездок на конференцию в Москву, это было летом прошлого года, мне встретился бывший российский солдат, который служил в Чечне в 1999-2000 годах. Мы были в одном купе, познакомились, разговорились, вместе пообедали. Он немного выпил, и как-то между делом рассказал мне историю, которая потрясла меня до глубины души. Я его не просил мне об этом рассказывать, но его почему-то потянуло на откровения. По словам этого бывшего военнослужащего, назовем его Владимиром, дело было зимой 2000-го года, а точнее в конце января. Подразделение, в котором он служил, бросили на «зачистку» в район поселка «Березка», что расположен по Старопромысловскому шоссе города Грозного. Среди них было много контрактников, которых солдаты-срочники называли «контрабасами». И все они, как утверждал Владимир, практически всегда находились в нетрезвом состоянии. В то время в Грозном было очень мало людей, поскольку, ожесточенные бои за город еще продолжались, и все кто мог, бежали оттуда, бросив свои жилища и все имущество. В одном из домов, по словам Владимира, военнослужащие наткнулись на семью из семи человек. Взрослых мужчин и женщин, а также молодых парней и двух малолетних детей солдаты сразу же расстреляли. В живых оставили только девочку, лет 13-14-ти, единственную дочь убитых хозяев дома. Дом был разграблен, как впрочем, и все близлежащие домовладения, покинутые хозяевами, а затем подожжен. Девочку солдаты забросили в БТР и привезли на место своей дислокации, у поселка Загряжский в Старопромысловском районе. Владимир рассказывал, что практически в течение недели, девочку насиловали офицеры этого подразделения. Происходило это каждую ночь, а нередко и днем. Вдоволь поиздевавшись над ребенком, командиры отдали ее затем на растерзание контрактникам. То, что над ней вытворяли эти изверги, не поддается описанию. Ее избивали и насиловали по нескольку часов ежедневно. Причем не только по одному, но и группами по несколько человек. Девочка часто теряла сознание, и ее приводили в чувство, обливая холодной водой. Через несколько дней непрерывных издевательств она была практически полумертвой. Девочка могла умереть в любой момент, и тогда ее решили, как заявил один из контрактников «в последний раз использовать с пользой для дела». Как рассказывал Владимир, полуживого, раздетого догола ребенка подвесили за руки в одном из подвальных помещений так, что ее ноги едва касались пола. Затем туда привели задержанного ранее молодого парня. В течение нескольких дней несчастного жестоко избивали и пытали, требуя сказать, где спрятано оружие, и указать местонахождение боевиков. Но тот упорно молчал, несмотря на изуверские пытки, которые к нему применялись озверевшими контрактниками. Они прижигали ему тело раскаленным железом, кололи и резали ножами, били дубинками и тяжелыми армейскими башмаками, но юноша постоянно твердил, что он ничего и никого не знает, так как совсем недавно вернулся из России. Владимир знал, что ни у этой крохотной девчушки, ни у задержанного парня, нет никаких шансов выйти оттуда живыми. Как утверждает солдат, именно ему было приказано привести задержанного в помещение, где собралась группа контрактников и находилась девочка. По пути он шепнул задержанному, чтобы тот ничего на себя не наговаривал и предупредил, что в любом случае его на свободу не выпустят. Еле стоящего на ногах юношу завели в помещение и поставили перед распятой девочкой. Контрактники вновь потребовали от него, сказать, где он спрятал оружие, сказав, что в противном случае они «возьмутся» за девочку. Тот продолжал молчать. Тогда один из контрактников подошел к подвешенной девочке и ножом отрезал ей грудь. Та дико закричала от боли, а юноша буквально помертвел, и попытался отвернуться от этого ужасного зрелища, Но его стали жестоко избивать, требуя, чтобы он смотрел, как «по его вине» умирает девочка. Затем все тот же контрактник отрезал ребенку вторую грудь, и та потеряла сознание. Парень стал просить контрактников прекратить это изуверство, и сказал, что случайно видел, как один из местных жителей спрятал в водосточной трубе автомат, и назвал место. Это страшно развеселило контрактников. Сказав, «ну теперь ни она, ни ты нам не нужны», они принялись добивать уже и так полумертвую девчушку. Вначале ей отсекли ноги топором для рубки мяса, затем отрубили руки, а когда окровавленный обрубок упал на пол - отрезали голову. Куски тела бросили в огромный пакет, после чего вывели задержанного парня на улицу. Они отвели его на пустырь, привязали к ящику с тротилом, сверху положили останки девочки и подорвали обоих. Мертвого ребенка и еще живого молодого юношу. Владимир сам плакал, когда рассказывал мне это. Он говорил, что «контрабасы» постоянно издевались над людьми, убивали без всякой жалости всех, невзирая на пол, возраст и даже национальность. Что даже солдаты срочной службы часто становились объектами для глумлений со стороны контрактников. Владимир сошел с поезда где-то в Воронеже. Больше я его не встречал. Правда он оставил мне свой номер телефона и взял себе мой, но мы так никогда и не созванивались. Да и зачем? История, рассказанная этим бывшим солдатом российской армии, наверное, самое ужасное, что мне довелось услышать за все эти годы. Хотя повторюсь еще раз, я слышал и видел немало. К сожалению, я не знаю ни имен, ни фамилий этой девочки и парня, Наверное, их родственники, если не близкие, то дальние, до сих пор ведут поиски, надеются, что возможно когда-нибудь они вернутся домой, и даже не представляют себе, какой мучительной и страшной была их смерть. А ведь у них нет даже могилы. Их просто разметали взрывом на куски и все. И сделали это военные, которые прибыли сюда «освобождать» нас от «международных террористов». Я где-то читал такое выражение: «Кто убивал – будет убит, кто убивал по приказу – будет убит, кто отдавал приказ убивать – будет убит». И я очень надеюсь на то, что изверги в военной форме, зверски расправлявшиеся с безоружными людьми, женщинами, детьми, стариками, рано или поздно понесут должное наказание. И если не на этом свете, то хотя бы на том ответят перед Всевышним за свои деяния. Асланбек Апаев, Председатель АНО «Комитет по защите прав вынужденных переселенцев», эксперт Московской Хельсинской группы

И во время первой, и во время второй войны в Чеченской Республике я сам повидал немало смертей, видел убитых люд

И во время первой, и во время второй войны в Чеченской Республике я сам повидал немало смертей, видел убитых людей. Видел множество раненных и ставших калеками детей и взрослых. Видел горе, кровь и слезы. И в то время, и теперь услышал немало историй о зверствах, чинимых российскими военными в отношении мирных жителей. Причем что примечательно, большинство этих преступлений совершали так называемые «контрактники». То есть военнослужащие, которые проходят службу по контракту. Не 18-20-летние юнцы, а достаточно взрослые мужчины. Жители Чечни обычно зовут их наемниками. И это определение, на мой взгляд, подходит для них лучше всего. Ведь эти люди едут на войну, едут убивать других за деньги. Хотят построить свое счастье на горе, крови и несчастье других. Таких даже сами солдаты, те, кто призван на срочную службу по призыву, как я понял, не уважают и даже ненавидят. Во время одной из своих поездок на конференцию в Москву, это было летом прошлого года, мне встретился бывший российский солдат, который служил в Чечне в 1999-2000 годах. Мы были в одном купе, познакомились, разговорились, вместе пообедали. Он немного выпил, и как-то между делом рассказал мне историю, которая потрясла меня до глубины души. Я его не просил мне об этом рассказывать, но его почему-то потянуло на откровения. По словам этого бывшего военнослужащего, назовем его Владимиром, дело было зимой 2000-го года, а точнее в конце января. Подразделение, в котором он служил, бросили на «зачистку» в район поселка «Березка», что расположен по Старопромысловскому шоссе города Грозного. Среди них было много контрактников, которых солдаты-срочники называли «контрабасами». И все они, как утверждал Владимир, практически всегда находились в нетрезвом состоянии. В то время в Грозном было очень мало людей, поскольку, ожесточенные бои за город еще продолжались, и все кто мог, бежали оттуда, бросив свои жилища и все имущество. В одном из домов, по словам Владимира, военнослужащие наткнулись на семью из семи человек. Взрослых мужчин и женщин, а также молодых парней и двух малолетних детей солдаты сразу же расстреляли. В живых оставили только девочку, лет 13-14-ти, единственную дочь убитых хозяев дома. Дом был разграблен, как впрочем, и все близлежащие домовладения, покинутые хозяевами, а затем подожжен. Девочку солдаты забросили в БТР и привезли на место своей дислокации, у поселка Загряжский в Старопромысловском районе. Владимир рассказывал, что практически в течение недели, девочку насиловали офицеры этого подразделения. Происходило это каждую ночь, а нередко и днем. Вдоволь поиздевавшись над ребенком, командиры отдали ее затем на растерзание контрактникам. То, что над ней вытворяли эти изверги, не поддается описанию. Ее избивали и насиловали по нескольку часов ежедневно. Причем не только по одному, но и группами по несколько человек. Девочка часто теряла сознание, и ее приводили в чувство, обливая холодной водой. Через несколько дней непрерывных издевательств она была практически полумертвой. Девочка могла умереть в любой момент, и тогда ее решили, как заявил один из контрактников «в последний раз использовать с пользой для дела». Как рассказывал Владимир, полуживого, раздетого догола ребенка подвесили за руки в одном из подвальных помещений так, что ее ноги едва касались пола. Затем туда привели задержанного ранее молодого парня. В течение нескольких дней несчастного жестоко избивали и пытали, требуя сказать, где спрятано оружие, и указать местонахождение боевиков. Но тот упорно молчал, несмотря на изуверские пытки, которые к нему применялись озверевшими контрактниками. Они прижигали ему тело раскаленным железом, кололи и резали ножами, били дубинками и тяжелыми армейскими башмаками, но юноша постоянно твердил, что он ничего и никого не знает, так как совсем недавно вернулся из России. Владимир знал, что ни у этой крохотной девчушки, ни у задержанного парня, нет никаких шансов выйти оттуда живыми. Как утверждает солдат, именно ему было приказано привести задержанного в помещение, где собралась группа контрактников и находилась девочка. По пути он шепнул задержанному, чтобы тот ничего на себя не наговаривал и предупредил, что в любом случае его на свободу не выпустят. Еле стоящего на ногах юношу завели в помещение и поставили перед распятой девочкой. Контрактники вновь потребовали от него, сказать, где он спрятал оружие, сказав, что в противном случае они «возьмутся» за девочку. Тот продолжал молчать. Тогда один из контрактников подошел к подвешенной девочке и ножом отрезал ей грудь. Та дико закричала от боли, а юноша буквально помертвел, и попытался отвернуться от этого ужасного зрелища, Но его стали жестоко избивать, требуя, чтобы он смотрел, как «по его вине» умирает девочка. Затем все тот же контрактник отрезал ребенку вторую грудь, и та потеряла сознание. Парень стал просить контрактников прекратить это изуверство, и сказал, что случайно видел, как один из местных жителей спрятал в водосточной трубе автомат, и назвал место. Это страшно развеселило контрактников. Сказав, «ну теперь ни она, ни ты нам не нужны», они принялись добивать уже и так полумертвую девчушку. Вначале ей отсекли ноги топором для рубки мяса, затем отрубили руки, а когда окровавленный обрубок упал на пол - отрезали голову. Куски тела бросили в огромный пакет, после чего вывели задержанного парня на улицу. Они отвели его на пустырь, привязали к ящику с тротилом, сверху положили останки девочки и подорвали обоих. Мертвого ребенка и еще живого молодого юношу. Владимир сам плакал, когда рассказывал мне это. Он говорил, что «контрабасы» постоянно издевались над людьми, убивали без всякой жалости всех, невзирая на пол, возраст и даже национальность. Что даже солдаты срочной службы часто становились объектами для глумлений со стороны контрактников. Владимир сошел с поезда где-то в Воронеже. Больше я его не встречал. Правда он оставил мне свой номер телефона и взял себе мой, но мы так никогда и не созванивались. Да и зачем? История, рассказанная этим бывшим солдатом российской армии, наверное, самое ужасное, что мне довелось услышать за все эти годы. Хотя повторюсь еще раз, я слышал и видел немало. К сожалению, я не знаю ни имен, ни фамилий этой девочки и парня, Наверное, их родственники, если не близкие, то дальние, до сих пор ведут поиски, надеются, что возможно когда-нибудь они вернутся домой, и даже не представляют себе, какой мучительной и страшной была их смерть. А ведь у них нет даже могилы. Их просто разметали взрывом на куски и все. И сделали это военные, которые прибыли сюда «освобождать» нас от «международных террористов». Я где-то читал такое выражение: «Кто убивал – будет убит, кто убивал по приказу – будет убит, кто отдавал приказ убивать – будет убит». И я очень надеюсь на то, что изверги в военной форме, зверски расправлявшиеся с безоружными людьми, женщинами, детьми, стариками, рано или поздно понесут должное наказание. И если не на этом свете, то хотя бы на том ответят перед Всевышним за свои деяния. Асланбек Апаев, Председатель АНО «Комитет по защите прав вынужденных переселенцев», эксперт Московской Хельсинской группы