Ну, вот и пошли шпиёны косяками! Скоро окажется, что на британскую разведку работала половина спецслужб. Сидит русский Ванька в своем Мухосранске и смотрит ОРТ (другого-то ничего нет): ну, и дела творятся в Расее!

Cтранно что английская разведка платит в евро, что-то непатриотично фунт-то пока не отменили, по идее выгоднее было Жарко просить вознаграждение в фунтах так как выше цифра получилось бы. Не менять же Бонду который его завербовал фунта не евро в обменнике? Еще непонятно - вроде сам Гарант сказал что Литвинетко ничего не знал, так был конвойным. Что-же тогда МИ-6 могла узнать у него - схему Лубянки и как пройти в кабинет ее Директора? Собственно непонятно какой ущерб деятельность Жарко нанесла (раз он говорит из интернета брал "секретные" данные), и почему он сразу не пошел в ФСБ (знал же по роду работы как надо реагировать), 4 года получается работал на проклятую Англию, ведь ученым давали по 15-20 лет недавно за публикацию открытых данных из интернета, может и Жарко дадут еще больше? В общем контр-разведка ГБ (которой по идее ФСБ в оригинале только и должна была заниматься) разучилось работать - да и не умели никогда наверно - только похищать людей, и травить их заграницей, вот это умеют. Россия сейчас МИ-6 и ЦРУ почти неинтересна - все секреты конца 80х, все уже устарело - они главным образом работают против исламистов, и там-то штатов не хватает, будут они еще вербовать какого-то Жарко. Придумайте что-нибудь по-умнее педриоты. А здание на Лубянке после люстрации мы снесем - оставим только тюрьму в подвале для музея, вход будет прямо из метро.

Да уж...Лубянские сдули пыль с методичек 30-х годов

Да, вот еще вопрос какой - Жарко признался в получении денег наличкой, налоги он с них заплатил? А будет ли вообще этот вопрос рассмотрен в суде?

И вот эти гэбистские позорники рассказывают что-то о своем профессионализме? Да они только и умеют, что деньги бюджетные тырить. Подсыпать яд, много ума не надо.

ЭТО БЫЛ МАЙОР РАЗВЕДКИ И ПРЕКРАСНЫЙ СЕМЬЯНИН! ЖАРКО ПРАВДУ СКАЗАЛ,ЭТО ПОДТВЕРДИЛ ДАЖЕ М.ЛЕОНТЬЕВ,А ЛЕОНТЬЕВА ЕЩЁ САМ ПУТИН ЗАВЕРБОВАЛ, ТАК ,ЧТО ЕМУ МОЖНО ВЕРИТЬ.

чур я первый

Вот они враги народа!! Слово за прокуратурой , а там замрём в ожидании разоблачительных процессов.Враги народа, стройсь в очередь - ваша очередь пришла!

http://chechenpress.info/events/2007/07/07/02.shtml

comment

Кто-нибудь может себе представить такую картину: к гражданину Жарко приходин его английский "разработчик" из МИ-6 и говорит: "Слушай, чувак, у нас тут есть ещё один русский агент, Литвиненко, так вот, мы, блин, потеряли доверие к нему. У него, в натуре, появились опасные проекты. И мы по секрету тебе сообщаем, что он может из-за этого пострадать - ну, там, вдохнуть полоний, или выдохнуть воздух в последний раз. Но мы тебе это рассказываем потому, что ты свой для нас в доску. И мы на 100% уверены в тебе, особенно уверены, что ты не ссучишься второй раз. А рассказываем мы тебе это просто так, ну, потрендеть просто с русским агентом надо". Вопрос: в гебухе все такие тупые или только те, кто не занят отмыванием бабла для Вовиной пенсии?

Притянутая за уши история . Незачот.

Жарко рассказал также, что получал от британской разведки по 2 тысячи евро нали

Блин, а за что ему англосы 2т евро платили?:)))

Плохая работа!

Долг платежом красен! Что только не делают фсбешники, лишь бы МИ-6 завербовала Березовского. И тогда она уже не будет так нагло себя вести, раскрывая "о-о-чень хитроумные операции чекистов"!!! Видимо почуяла смерть Гадюка и теперь извивается из последних сил. Не знаю, что будет дальше, но пока МИ-6 крепко держит удар,повторяя что, исполнители должны предстать перед судом.

Я новости российского ТВ уже больше двух лет не смотрю. Сначала вроде было любопытно: что они там еще придумают? Ну чисто из спортивного интереса. А потом, когда начали повторяться и нести откровенную ахинею, я совсем перестал смотреть - и так понятно, что они могут сказать. Думаю, что я не один такой - вот и Эрнст жаловался, что ТВ потеряло 25% самых молодых и продвинутых зрителей, которые ушди "за правдой" в интернет. Значит, вся эта хренотень (шпионские камни, скандалы и пр.) рассчитана только на тех, кто жтвет во вчерашнем дне - на лузеров, аутсайдеров и пенсионеров (пусть простят они меня - не по своей вине они такие). Значит путинский режим связывает свое завтра с социально-отсталыми слоями населения, т.е. косвенно признает свою нежизнеспособность...

Первые контакты с ними произошли в Лондоне, в гостинице "Хилтон"

Теперь понятно, почему бедная девочка запила...

Через полгода Флинт вышел из игры, а общение с Жарко продолжили двое других англичан - Пол и Джон.

А еще русский Иван и китаец Ван.

а общение с Жарко продолжили двое других англичан - Пол и Джон".

а общение с Жарко продолжили двое других англичан - Пол и Джон". Pol Makkartni i Elton Dzhon . Ja davno znal , shto oni svolochi . Nado trebovatj vidachi .

Собственно непонятно какой ущерб деятельность Жарко нанесла (раз он говорит из интернета брал "секретные" данн

Rzhu - nemogu !!!!! ))))) OOOO

а вы как не старайтесь

Как бы вы не старались, вам не удастся выдать желаемое за действительное. С Жарко Бонды из МИ6 обделались по самые помидоры. Провал ведь полный, так-же как и с камнями. Теперь о берёзе. Что здесь такого фантастического в том, что его завербовали. Оный товарисч был в руководстве совета безопасности рф. Ст ало быть владел определёнными секретами. Ну в общем находка для шпиона. У англов к тому-же имеется эффективный инструмент давления - при отказе в сотрудничестве его в любой момент могут вернуть на родина, которая его примет с распрастёртыми объятиями и отправит в помощь к ходору зготовлять руковички. Просветите, что в этом сценарии сверхестественного? Объяснения-штампы типа англия демократическое г-во, спецслужбы не имеют влияния итд не принимаются. Ввиду например скоропостижной кончины мистера Келли.

Шакал, желающий стать лабрадором Вальтер Литвиненко, для CHECHENPRESS, 07.07.07г. «А мы пойдем на север, а мы пойдем на север! Киплинг (Ответ Леонтьеву, на очередную клеветническую передачу «Однако») Вспомни, мелкое, подлое создание, как однажды, ты, г-н Леонтьев, жалкий, небритый, стоял согнутый в извинениях перед моим сыном Александром Литвиненко, трусливо дрожал мелкой дрожью и горько плакал, размазывая грязь соплями по лицу, доказывая, что жизнь в России такая мерзкая и так хочется кушать. А если ты говоришь или пишешь правду, тебе не платят, а платят только тогда, когда ты врешь. Вот и приходится врать по жизни. Сейчас ты радуешься, Саши нет. Его отравили полонием-210 твои хозяева-уголовнички, которых ты боишься и готов выполнять их любое задание. Твой друг - Хинштейн уже добился своим враньем их высокого доверия и они в награду ему даже место дали в Думе. Им нужны такие, как ты и Хинштейн. Сейчас ты в отместку клевещешь на мертвого. Он тогда пожалел тебя, а зря. Ну ничего, когда-нибудь тебе сбреют твой камуфляж и все увидят твою подлую сущность и за Сашу еще есть кому постоять. Их в России – каждый второй, которые как ты нуждаются в куске хлеба, но за этот хлеб никто, как ты унижаться не станет. Вот тогда ваше «ха-ха-ха!», г-н Леонтьев, вы потрясете теми документами, которых у вас нет, и не могло быть. А тот монтаж, который вытягивает и фабрикует Лубянка, как когда-то фабриковала судебные документы против Саши, – вы, г-н провокатор, как и ваши хозяева, такие же дешевые лжецы, и по заданию таких же мерзавцев совершаете ничто иное, как подлог. Хотя, конечно, это для Лубянки не впервые. Подумайте господа своей дурной головой – Луговой заявил, что Березовский английский шпион, всем известно, что Березовский поставил Путина на должность президента, как говорил Борис Абрамович: «Я могу и из обезьяны сделать президента!» Мой сын любил шутить и говорил: «Лучше бы Боря сделал президента из макаки, она бы не стала создавать армию воровитых чиновников». Тебе пока трудно ублажать своего хозяина, г-н Леонтьев. Ты на весь мир доказывал, что Березовский английский шпион, значит и Путин тоже английский шпион? Как жидко, господа чекисты, как ловко вас всех поимела английская разведка. А душещипательные разговоры, рассчитанные на идиотов-совков о Савенкове и Релли, эдакая песенка демагога – дифирамбы чекизму. Почему ты забыл рассказать о той интеллигенции, которая бежала из России, спасаясь от расправы чекистов. Там, в Америке эти беглые интеллигенты построили авиацию и на тридцать процентов обеспечили своими изобретениями химию, а то, что они сделали в экономике – это до сих пор гордость Америки. Зато чекисты гордятся, как они травили Тамбовских крестьян и их скот, чекисты вообще любят кого-то травить. Уничтожен весь цвет лучшего крестьянства, которое назвали кулаками. Чекизм уничтожил лучший генофонд России, и превратил Россию в то, что она сейчас есть. Ни одна армия в мире, ни одна разведка не смогла бы при всем своем желании сделать то, что натворил чекизм в России. Писатель В.Шаламов показал всему миру, что стоит чекизм, фашистские концлагеря – ничто по сравнению в ГУЛАГом России. Чекизмом уничтожена была генетика, запрещена кибернетика. Расстреляны и замучены ученые. Чекисты мочились на голову Вавилова, а ты, г-н Леонтьев: «Рели – Савенков…». Политика Путина и его лубянской своры, как продолжение чекизма на голову бедной России. Потому и продолжает Россия вымирать. Путин очень любит говорить об истории, пусть вспомнит унижения и оскорбления российскому народу, нанесенные чекизмом в разные годы его существования. Россия поднимется с колен только тогда, когда опричнина прекратит свое существование.

Имя Вячеслава Жарко появилось на свет 25 марта 2002 года в связи с обращением покойного депутата Госдумы Юрия Щекочихина к президенту Путину

Есть твердая уверенность, что именно это обращение к президенту Путину стало причиной смерти депутата Госдумы Юрия Щекочихина 3 июля 2003 года в результате отравления. Ведь одна из подписей распоряжения, позволявшего противозаконную деятельность пограничной и таможенной службам, принадлежит (sik!) Владимиру Путину, бывшему на момент подписания документа заместителем Анатолия Собчака – мэра Санкт-Петербурга. А из последнего факта следует, что нынешний президент России являлся одним из организаторов преступного бизнеса, в котором имел свою изрядную долю. ------ http://chechenpress.info/events/2007/07/07/02.shtml

А. Литвиненко: «Жилые дома в российских городах несомненно взорвала ФСБ» (Записки Обозревателя) Чеченпресс, 11.10.05г. По просьбе Чеченпресс, бывший подполковник ФСБ Александр Литвиненко, получивший политическое убежище в Англии, напомнил уже известные свидетельства о террористической деятельности Путинских спецслужб и рассказал о некоторых новых фактах этой деятельности. Все основные доводы в пользу того, что именно ФСБ взорвало дома в российских городах в сентябре 1999 года, к сожалению, сложно уложить в одной статье. Кроме этого, я пока не считаю нужным предавать гласности весь объем доказательств, которыми я располагаю по этому делу, так как главные организаторы этих чудовищных преступлений все еще находятся в высших эшелонах российской власти, и если я раскрою все карты и назову всех свидетелей, то ФСБ немедленно уничтожит и свидетелей, и те улики, которые удалось собрать по этому делу. У меня нет сомнений в том, что кремлевские террористы рано или поздно все же предстанут перед судом и ответят по закону за свои злодеяния. Естественно, все доказательства, собранные по этому делу мною, Юрием Фельштинским (соавтор книги «ФСБ взрывает Россию») и адвокатом Михаилом Трепашкиным, еще понадобятся при вынесении справедливого приговора убийцам. Тем не менее, я постараюсь изложить основные моменты, доказывающие то, что террористическая атака на российские города была организована ФСБ России, и непосредственно руководителями этой организации Путиным и Патрушевым. Теперь по порядку: Как Вы уже знаете в сентябре 1999 года в Буйнакске, Москве и Волгодонске произошли чудовищные террористические акты. Начнем с теракта, который мог оказаться самым страшным, но был предотвращен. 22 сентября случилось незапланированное: в Рязани сотрудники ФСБ были замечены при закладывании «сахарных» мешков с гексогеном в спальном микрорайоне Дашково-Песочня. В 21.15 водитель футбольного клуба «Спартак» Алексей Картофельников — житель дома № 14/16 по улице Новоселов, одноподъездной двенадцатиэтажки, построенной более двадцати лет назад, позвонил в Дашково-Песочнинское отделение Октябрьского РОВД (районное отделение внутренних дел) Рязани. Он сообщил, что десять минут назад видел у подъезда своего дома, где на первом этаже находится круглосуточный магазин «День и ночь», «Жигули» пятой или седьмой модели белого цвета с московскими номерами Т 534 ВТ 77 RUS. Машина въехала во двор и остановилась. Мужчина и молодая женщина вышли из салона, спустились в подвал и через некоторое время вернулись. Потом машина подъехала вплотную к подвальной двери, и все трое пассажиров начали перетаскивать внутрь какие-то мешки. Затем все трое сели в машину и уехали. Приехавшие в 21.58 по московскому времени сотрудники милиции под командой прапорщика милиции Андрея Чернышева обнаружили в подвале жилого 77-квартирного дома три 50-килограммовых мешка из-под сахара. Один из мешков был надрезан. Внутрь вложен часовой взрыватель кустарного производства. Он состоял из трех батареек, электронных часов и самодельного детонатора. Взрыватель был установлен на 5.30 утра четверга. Взрывотехники инженерно-технологического отдела милиции УВД Рязанской области под руководством начальника отдела, старшего лейтенанта милиции Юрия Ткаченко, за одиннадцать минут обезвредили бомбу. Экспресс-анализ находящегося в мешках вещества, произведенный с помощью газового анализатора, показал «пары взрывчатого вещества типа гексоген». Жильцы рязанского дома среди ночи были подняты по тревоге и в двадцать минут эвакуированы, кто в чем, на улицу. Вокруг дома было выставлено оцепление. К дому съехались всевозможные чрезвычайные службы и руководители. После того как экспертиза определила наличие гексогена, оцеплению была дана команда расширить зону на случай взрыва. Начальник местного УФСБ генерал-майор Александр Сергеев поздравил жильцов со вторым рождением. Герою дня Картофельникову сообщили, что он родился в рубашке (и через несколько дней от имени администрации города вручили за обнаружение бомбы ценный подарок — цветной телевизор отечественного производства). Уже вечером 22 сентября в Рязани были подняты по тревоге 1200 милиционеров, введен план «Перехват», составлены фотороботы троих подозреваемых, выставлены пикеты на дорогах. Показания очевидцев были достаточно подробны. На борьбу с террористами губернатором области и администрацией города были выделены дополнительные средства. К охране жилых домов города привлечены военнослужащие, организовано ночное дежурство жителей всех домов, проведен дополнительный осмотр всего микрорайона, прежде всего жилых зданий (80% домов города к пятнице были проверены) Иными словами, вся Рязань находится на осадном положении. Ищут террористов и их автомобиль, проверяют чердаки и подвалы… Когда выезды из города были уже перекрыты, силы оперативных подразделений рязанского УВД и УФСБ пытались установить точное местонахождение разыскиваемых террористов. Не обошлось без счастливых случайностей. Сотрудница АО «Электросвязь» телефонистка Надежда Юханова зарегистрировала подозрительный звонок в Москву. «Выезжайте по одному, везде перехваты», — ответил голос на другом конце провода. Юханова немедленно сообщила о звонке в рязанское УФСБ. Все остальное было уже «делом техники». Подозрительный телефон был немедленно поставлен на контроль. У оперативников не было сомнений, что они обнаружили террористов. Утром 23 сентября информационные агентства России передали сенсационную новость о том, что «в Рязани предотвращен теракт». С 8 часов утра телевизионные каналы начали передавать подробности о сорвавшемся злодеянии: «По словам сотрудников правоохранительных органов Рязанского УВД, белое кристаллическое вещество, находившееся в мешках, является гексогеном», — передали все теле- и радиовещательные программы России. В 13.00 программа «Вести» государственного канала РТР взяла интервью в прямом эфире у С. Кабашова: «Значит, даны ориентировки предварительно на задержание автомобиля, который по приметам указали жильцы. Пока результатов нет». «Взрывотехники муниципальной милиции, — сообщают «Вести», — провели предварительный анализ и подтвердили наличие гексогена.» 23 сентября в 19.00 программа «Вести» выходит в эфир с очередной информационной программой: «Сегодня об авиаударах по грозненскому аэропорту говорил российский премьер Владимир Путин». Оказывается, пока в Рязани ищут террористов, российские самолеты бомбят Грозный. Рязанцы отомщены! Их бессонная ночь и испорченный день дорого обойдутся организаторам теракта! А 24 сентября 1999 года рязанцы наконец-то произвели задержание террористов, сильно их при этом поколотив. После избиения террористы предъявили служебные документы офицеров ФСБ России. Сразу же после их задержания, в полдень 24 сентября директор ФСБ Патрушев сделал экстренное сообщение для российских и зарубежных СМИ. Все происшедшее в Рязани, Патрушев объявил УЧЕНИЯМИ проводимыми ФСБ. В мешках из-под сахара, по словам Патрушева, находился не гексоген, а обыкновенный сахар. Взрыватели, уверял он, были не боевые, а учебные. А Экспресс-анализ находящегося в мешках вещества, произведенный с помощью газового анализатора, показавшего «пары взрывчатого вещества типа гексоген», Патрушев объявил «ошибочным», потому что, мол, сам прибор газовый анализатор оказался неисправным. К этому времени мешки с взрывчаткой, взрыватели и пойманные по горячим следам террористы из ФСБ были переправлены из Рязани в Москву. Почему я так подробно изложил этот эпизод с неудавшейся попыткой ФСБ взорвать жилой дом в Рязани? Потому что версия Патрушева о, якобы, проводимых ФСБ «учениях» разваливается после первого же детального анализа и сбора доказательств этого происшествия. Кроме того, необходимо учесть и то, что во всех четырех ранее взорванных домах террористы использовали в качестве взрывчатого вещества гексоген, который находился в мешках из под сахара. То есть, во всех взорванных ранее домах террористы действовали аналогично Рязани, везде при совершении терактов у них был один и тот же почерк. Кстати, после того как офицеров ФСБ поймали в Рязани по горячим следам, взрывы домов в России прекратились. Так вот: 1. Учения, если бы это были учения, должны объявляться заранее, потому что те, кого учат, должны об этом в обязательном порядке знать. Невозможно чему-либо научить людей, если они не знают, что их учат. В Рязани же никто не знал заранее, что Патрушев их чему-то учит. Заявление Патрушева, что с 22 по 24 сентября в городе Рязани ФСБ проводит какие-то учения и кого-то учит, стало для всех полной неожиданностью, в том числе и для самих сотрудников Рязанского УФСБ, включая их начальника управления генерал-майора Александра Сергеева. И уже после того, как Патрушев заявил об учениях, УФСБ по Рязанской области распространило следующее заявление, приведем текст заявления рязанского УФСБ полностью: «Как стало известно, закладка обнаруженного 22.09.1999 имитатора взрывного устройства явилась частью проводимого межрегионального учения. Сообщение об этом стало для нас неожиданностью и последовало в тот момент, когда Управлением ФСБ были выявлены места проживания в городе Рязани причастных к закладке взрывного устройства лиц и готовилось их задержание. Это стало возможным благодаря бдительности и помощи многих жителей города Рязани, взаимодействию с органами внутренних дел, профессионализму наших сотрудников. Благодарим всех, кто содействовал нам в этой работе. Мы и впредь будем делать все возможное, чтобы обеспечить безопасность рязанцев». А вот что на этот счет заявил специалист-взрывотехник, один из самых известных в этой области ученых с мировым именем, доктор Джон Уайатт, которого мы попросили прокомментировать случай в Рязани и дать по нему свое заключение. Обстоятельства Насколько мне известно, официальное объяснение данного происшествия заключалось в том, что это были учения, направленные на проверку готовности публики и милиции к такого рода угрозе. Комментарий 1. Помимо психологической неприемлемости такого мероприятия, не поддаются логике технические факты. Чтобы изучить реакцию неквалифицированных наблюдателей, нет необходимости создавать такое сложное устройство — несколько проводников, часы и батарея приведут к желаемому эффекту. В частности, конфигурация патрона является совсем ненужной подробностью для проведения учений, равно, как и подключение к среднему мешку, — лучше было бы к верхнему. Зачем нужны 3 мешка? Достаточно было бы одного. 2. Наиболее правдоподобным ответом было бы проведение контрольных учений для офицеров-саперов, однако такой ответ никогда не был упомянут, и милиция не была предупреждена. Заключение Эта версия не является невозможной, однако весьма маловероятна, а если к этому добавить предыдущее заключение (о том, что это был гексоген), то в нее вообще трудно поверить. Д-р Джон Уайатт Крэнбрук, Кент Если верить заявлению Патрушева о, якобы, проводимых ФСБ в Рязани «учениях» и тому, что газовый анализатор, которым пользовались взрывотехники, «допустил ошибку», то, помимо того, что ошибся газовый анализатор, должны были допустить ошибку и сами взрывотехники, одновременно перепутав сахар с гексогеном и не сумев отличить боевой взрыватель от учебного. Причем, ошибку должны были допустить сразу два взрывотехника, и ошибиться они должны были дважды. Вот что по этому поводу говорит доктор Джон Уайатт: Эксперта попросили прокомментировать возможность перепутать взрывотехником гексоген и сахар. Комментарий Эксперт считает это весьма абсурдным. На самом деле, между этими двумя веществами нет ничего похожего. Сахар был бы моментально распознан любым опытным оператором и, возможно, большинством простых людей, поскольку представляет собой широко распространенный продукт ежедневного потребления. Сахар не привел бы к положительному отклику ни одного из приборов любого типа. Заключение Вероятнее всего, это был гексоген или гексогеновая смесь. Д-р Джон Уайатт Крэнбрук, Кент Это только самая малая часть тех доказательств, которыми располагаем я и Юрий Фельштинский. В газетном интервью просто невозможно изложить все собранные нами доказательства, и тем, кто желает разобраться во всем этом более подробно, я рекомендую прочитать нашу книгу «ФСБ взрывает Россию». Но даже приведенный мною ограниченный перечень улик наглядно показывает, что ФСБ России в Рязани попалась при попытке совершить террористический акт. Как я уже говорил ранее, во всех четырех предыдущих случаях террористы действовали по той же схеме, что и в Рязани. Поэтому тот факт, что сотрудников ФСБ поймали в Рязани по горячим следам при попытке совершить очередной, пятый террористический акт, по сути, является разгадкой того, что же на самом деле произошло в Москве, Волгодонске и Буйнакске. Теперь переходим к московским взрывам. Приведу цитату: За день до своего ареста бывший полковник ФСБ, а ныне адвокат потерпевших от взрыва жилого дома на улице Гурьянова в городе Москве, Михаил Трепашкин побывал в редакции «МН». В своем интервью он привел ряд фактов, которые делают его признания сенсационными. За день до своего ареста, Трепашкин передал журналисту «МН» фамилию и телефон бывшего бизнесмена, сдавшего подвал в доме на Гурьянова в аренду кавказцу, который сегодня обвиняется в организации теракта. Марк Блюменфельд был тем самым человеком, со слов которого правоохранительные органы и составили фоторобот преступника, предъявившего паспорт на имя Лайпанова. С г-ном Блюменфельдом мы встретились в редакции «МН». Под диктофон бывший бизнесмен сделал сенсационное заявление: человек, который приходил к нему с паспортом Лайпанова и который публично представлен следствием как Гочияев, на самом деле не Гочияев. — В Лефортове мне показали фотографию какого-то человека, — рассказывал Блюменфельд, — сказали, что это Гочияев и что это я якобы ему сдал в аренду подвал. Я ответил, что этого человека никогда не видел. Но мне настоятельно рекомендовали признать Гочияева. Я все понял и больше не спорил, подписал показания. На самом же деле человек, чью фотографию мне показали и которого называли Гочияевым, был не тем человеком, который ко мне приходил. Они были внешне похожи — Гочияев и тот, кто к вам приходил? — На фото был изображен человек с простоватым лицом, а тот, который приходил и которому я сдал в аренду помещение, внешне выглядел интеллектуалом. У меня сложилось впечатление, что он еврей. Причем еврей с кавказскими корнями. Я об этом неоднократно заявлял следствию. — Насколько первоначально составленный фоторобот со впадал с оригиналом? — Кроме меня, лже-Лайпанова видели еще несколько человек. Все они утверждали, что фоторобот очень похож на реального человека. Я показал Блюменфельду два фоторобота: один, который составлен с его слов и появился в СМИ в первые дни после взрыва, и второй, который опубликовали уже какое-то время спустя. — К составлению второго фоторобота я не имею никакого отношения. Он совершенно не похож на реального человека. Он— подправлен. Таким образом, бывший чекист, а теперь и адвокат Михаил Трепашкин был источником информации, которая могла радикально изменить весь ход следствия по делу о взрыве жилого дома. Видимо, этого заинтересованные стороны хотели меньше всего и через день после своего интервью «МН» и за три дня до начала судебного процесса над перевозчиками взрывчатки адвокату Трепашкину был подброшен пистолет и его отправили за решетку, тем самым не допустив до участия в процессе. А вот что по этому поводу говорит сам адвокат Михаил Трепашкин. Из интервью Михаила Трепашкина «МН»: «Банду возглавлял Иса Бахарчиев. В нее входили Висруди Новиков, Абдул по кличке Кровавый и некий Турпал. В эту же группу входил и Владимир Романович. Когда банда пыталась взять под «крышу» банк «Сольди» и для начала потребовала наличными 1,5 млрд рублей, мы провели операцию. В установленный день с утра выставили в банке и вокруг него засаду, но бандиты так и не появились. Выяснилось, что кто-то из своих нас предал. В офисе банка обнаружили штатный «жучок», который использует оперативно-поисковое управление ФСБ. На нем стоял номер 41772. По этому номеру без особого труда можно было выяснить, за кем числился «жучок» и каким образом он оказался в банке. Но мое руководство отказалось проводить экспертизу. Спустя несколько дней банда все-таки явилась за деньгами. Мы задержали всех. Каково же было наше удивление, когда, помимо чеченцев, среди задержанных оказались начальник отдела ГРУ Генштаба МО полковник Голубовский, неустановленный отставной подполковник ФСБ, начальник охранной структуры при правительстве Москвы «Кобра-9» Карлен Азизбекян, группа сотрудников милиции, из которых двое были в звании майора. Как позже сообщили сотрудники банка, в день, когда провалилась наша операция, за офисом с противоположной стороны улицы как раз и наблюдали Голубовский со своим партнером из ФСБ. Скорее всего, они в первый раз и вычислили засаду. Уже на предварительном допросе полковник Голубовский и Карлен Азизбекян назвали своего патрона — консультанта Академии Генштаба МО генерал-майора Тарасенко. Генерал заявил, что он не последний в длинной цепочке. За ним якобы стоят командующий Закавказским военным округом и начальник Генштаба МО. Генерал намекнул: дело, в которое мы влезли, чрезвычайно тонкое, речь идет о торговле оружием. Мне стало известно, что в то время, когда мы проводили операцию по задержанию вымогателей в банке «Сольди», Романович в одной из правоохранительных структур заказывал спецмашину которая следила за банком. Точнее — вела запись переговоров, которые принимал, видимо, упоминавшийся уже «жучок». Я хотел допросить Романовича и провести обыски, чтобы изъять кассеты с записями. Но мое руководство не позволило этого сделать. С чего бы это? У меня сложилось впечатление, что Романович как-то связан с ФСБ. Когда после взрыва дома на улице Гурьянова опубликовали фоторобот человека, арендовавшего подвал, в который заложили взрывчатку, я узнал в нем Романовича. Во всяком случае, аренду на имя Мухита Лайпанова (который, как потом оказалось, на самом деле был мертв) оформлял человек, сильно похожий на него. Сделав неожиданное открытие, я сообщил об этом своим бывшим руководителям из ФСБ, передав им и фотографию Романовича, которая у меня была. Вскоре я обратил внимание на то, что фоторобот, очень похожий на Романовича, трансформировался: лицо становилось все более вытянутым. А спустя полгода узнал, что Романовича, который к тому времени выехал на Кипр, будто бы задавила машина». Трепашкин опознал человека, которого и он сам, и ряд других свидетелей видели на первом фотороботе. Им оказался некто Владимир Михайлович Романович, тайный агент ФСБ, который специализировался на внедрении в чеченские группировки и который спустя несколько месяцев после взрывов погиб на Кипре, попав там под машину. Трепашкин сталкивался с Романовичем шесть лет назад, когда еще работал в ФСБ. По словам Трепашкина, в 1996 году Романович был арестован в Москве как член ОПГ, которая занималась вымогательством и контрабандой оружия, однако был вскоре отпущен после вмешательства высших чинов ФСБ. Именно тогда Трепашкину сообщили, что Романович работает на ФСБ. После того как Трепашкин передал полученные им доказательства в газету «МН», он немедленно был арестован. Кроме этого Трепашкин активно сотрудничал с общественной комиссией депутатов Государственной Думы России Сергеем Юшенковым и Юрием Щекочихиным. Комиссия занималась расследованием террористических актов в сентябре 1999 года. Как только Трепашкин стал работать с Юшенковым и Щекочихиным, в ФСБ против него немедленно завели уголовное дело по обвинению в разглашении секретных сведений. В его квартире был проведен обыск, а самого его допрашивала военная прокуратура. Тогда же Юшенков, будучи депутатом Госдумы, официально запросил прокуратуру предоставить ему информацию по делу Трепашкина, благодаря чему, скорее всего, Трепашкину на тот момент и удалось избежать ареста. 17 апреля 2003 года Юшенков был убит. 3 июля другой член Общественной комиссии по расследованию обстоятельств взрывов домов, Юрий Щекочихин, умер, предположительно в результате отравления. Юшенков и Щекочихин были основной движущей силой Комиссии. После их гибели Комиссия фактически прекратила свою деятельность. Сам Трепашкин в настоящее время находится в штрафном изоляторе ИТК № 13 города Нижний Тагил. В поддержку Михаила Трепашкина выступили правозащитники. С поручительствами отпустить его на свободу под свою личную ответственность (в чем было отказано) выступили такие известные общественные деятели, как депутат Госдумы Сергей Ковалев, глава Московской Хельсинской группы Людмила Алексеева, адвокат и правозащитница Карина Москаленко. Международная комиссия юристов в Женеве выступила с протестом по поводу ареста Трепашкина, назвав его «пародией на власть закона». В письме от 4 ноября группа бывших политических узников, среди них Елена Боннэр и Владимир Буковский, обратилась к организации Amnesty International с призывом признать Трепашкина политзаключенным. Если подвести итог выше сказанному то, необходимо обратить внимание на то, что все это время ФСБ была занята не установлением истинных виновников совершения этих террористических актов, а тем, что тщательно заметала собственные следы, которые она оставила при совершении взрывов домов в российских городах в сентябре 1999 года.

Эдуард Лимонов ЭТО Я, ЭДИЧКА ГЛАВА ПЕРВАЯ ОТЕЛЬ "ВИНСЛОУ" И ЕГО ОБИТАТЕЛИ Проходя между часом дня и тремя по Мэдисон-авеню, там где ее пересекает 55-я улица, не поленитесь, задерите голову и взгляните вверх -- на немытые окна черного здания отеля "Винслоу". Там, на последнем, 16-м этаже, на среднем, одном из трех балконов гостиницы сижу полуголый я. Обычно я ем щи и одновременно меня обжигает солнце, до которого я большой охотник. Щи с кислой капустой моя обычная пища, я ем их кастрюлю за кастрюлей, изо дня в день, и, кроме щей, почти ничего не ем. Ложка, которой я ем щи, -- деревянная и привезена из России. Она разукрашена золотыми, алыми и черными цветами. Окружающие офисы своими дымчатыми стеклами-стенами -- тысячью глаз клерков, секретарш и менеджеров глазеют на меня. Почти, а иногда вовсе голый человек, едящий щи из кастрюли. Они, впрочем, не знают, что это щи. Видят, что раз в два дня человек готовит тут же на балконе в огромной кастрюле на электрической плитке что-то варварское, испускающее дым. Когда-то я жрал еще курицу, но потом жрать курицу перестал. Преимущества щей такие, их пять: 1. Стоят очень дешево, два-три доллара обходится кастрюля, а кастрюли хватает на два дня! 2. Не скисают вне холодильника даже в большую жару. 3. Готовятся быстро -- всего полтора часа. 4. Можно и нужно жрать их холодными. 5. Нет лучше пищи для лета, потому как кислые. Я, задыхаясь, жру голый на балконе. Я не стесняюсь этих неизвестных мне людей в офисах и их глаз. Иногда я еще вешаю на гвоздь, вбитый в раму окна, маленький зеленый батарейный транзистор, подаренный мне Алешкой Славковым -- поэтом, собирающимся стать иезуитом. Увеселяю принятие пищи музыкой. Предпочитаю испанскую станцию. Я не стеснительный. Я часто вожусь с голой жопой и бледным на фоне всего остального тела членом в своей неглубокой комнатке, и мне плевать, видят они меня или не видят, клерки, секретарши и менеджеры. Скорее я хотел бы, чтобы видели. Они, наверное, ко мне уже привыкли и, может быть, скучают в те дни, когда я не выползаю на свой балкон. Я думаю, они называют меня -- "этот крейзи напротив". Комнатка моя имеет 4 шага в длину и 3 в ширину. На стенах, прикрывая пятна, оставшиеся от прежних жильцов, висят: большой портрет Мао Цзэ Дуна -- предмет ужаса для всех людей, которые заходят ко мне; портрет Патриции Херст; моя собственная фотография на фоне икон и кирпичной стены, а я с толстым томом -- может быть, словарь или библия -- в руках, и в пиджаке из 114 кусочков, который сшил сам -- Лимонов, монстр из прошлого; портрет Андре Бретона, основателя сюрреалистической школы, который я вожу с собой уже много лет, и которого, Андре Бретона, обычно никто из приходящих ко мне не знает; призыв защищать гражданские права педерастов; еще какие-то призывы, в том числе плакат, призывающий голосовать за Рабочую партию кандидатов; картины моего друга художника Хачатуряна; множество мелких бумажек. В изголовье кровати у меня плакат -- "За Вашу и Нашу свободу", оставшийся от демонстрации у здания "Нью-Йорк таймс". Дополняют декоративное убранство стен две полки с книгами. В основном -- поэзия. Я думаю, вам уже ясно, что я за тип, хотя я и забыл представиться. Я начал трепаться, но не объявил вам, кто я такой, я забыл, заговорился, обрадовался возможности, наконец, обрушить на вас свой голос, а кому он принадлежит -- не объявил. Простите, виноват, сейчас все исправим. Я получаю вэлфер. Я живу на вашем иждивении, вы платите налоги, а я ни хуя не делаю, хожу два раза в месяц в просторный и чистый офис на Бродвее 1515 и получаю свои чеки. Я считаю, что я подонок, отброс общества, нет во мне стыда и совести, потому она меня и не мучит, и работу я искать не собираюсь, я хочу получать ваши деньги до конца дней своих. И зовут меня Эдичка. И считайте, что вы еще дешево отделались, господа. Рано утром вы вылезаете из своих теплых постелей и, кто в автомобилях, кто в сабвее и автобусе, спешите на службу. Я службу ненавижу, жру свои щи, пью, иногда напиваюсь до беспамятства, ищу приключений в темных кварталах, имею блестящий и дорогой белый костюм, утонченную нервную систему, я вздрагиваю от вашего утробного хохота в кинотеатрах и морщу нос. Я вам не нравлюсь? Вы не хотите платить? Это еще очень мало -- 278 долларов в месяц. Не хотите платить. А на хуя вы меня вызвали, выманили сюда из России, вместе с толпой евреев? Предъявляйте претензии к вашей пропаганде, она у вас слишком сильная. Это она, а не я, опустошает ваши карманы. Кто я там был? Какая разница, что от этого меняется. Я, как всегда, ненавижу прошлое во имя настоящего. Ну я был поэт, поэт я был, раз уж вам хочется знать кто, неофициальный поэт был, подпольный, было да сплыло, а теперь я один из ваших, я подонок, я тот, кого вы кормите щами, кого вы поите дешевым и дрянным калифорнийским вином -- 3,59 галлоновая бутыль, а я все равно вас презираю. Не всех, но многих. За то, что живете вы скучно, продали себя в рабство службе, за ваши вульгарные клетчатые штаны, за то, что вы делаете деньги и никогда не видели света. Дерьмо! Я немного разошелся, чуть вышел из себя, простите. Но объективность мне не свойственна, к тому же сегодня хуевая погода, моросит мелкий дождь, серо и скучно в Нью-Йорке -- пустые уик-эндные дни, мне некуда идти, может быть, поэтому я и соскочил со своего обычного настроения и стал вас уж слишком обзывать. Извиняюсь. Живите пока и молите Бога, чтобы я как можно дольше не овладел правильным английским языком. Отель "Винслоу" -- это мрачное, черное 16-этажное здание, наверное, самое черное на Мэдисон-авеню. Надпись сверху вниз по всему фасаду гласит "ВИНСЛ У" -- выпала буква "О". Когда? Может быть, 50 лет назад. Я поселился в отеле случайно, в марте, после моей трагедии: меня оставила моя жена Елена. Измученный шатаниями по Нью-Йорку, со стоптанными и разбитыми в кровь ногами, ночуя каждый раз на новом месте, порой на улице, я был, наконец, подобран диссидентом и бывшим конюхом московского ипподрома, самым первым стипендиатом вэлферовской премии (он гордится, что первым из русских освоил вэлфер) -- толстым, неопрятным и сопящим Алешкой Шнеерзоном. "Спасителем" отведен в вэлфер-центр на 31-й улице за руку и в один день экстренно получил пособие, которое хотя и опустило меня на дно жизни, сделало бесправным и презираемым, но я ебал ваши права, зато мне не нужно добывать себе на хлеб и комнатенку, и я могу спокойно писать свои стихи, которые ни здесь, в вашей Америке. ни там, в СССР, на хуй не нужны. Так как же все-таки я попал в "Винслоу"? Друг Шнеерзона -- Эдик Брутт -- жил в "Винслоу", там же, через три двери от него стал жить и я. 16-й этаж весь состоит из клеток, как, впрочем, и многие другие этажи. Когда я, знакомясь, называю место, где я живу, на меня смотрят с уважением. Мало кто знает, что в таком месте еще сохранился старый грязный отелишко, населенный бедными стариками и старушками и одинокими евреями из России, где едва ли в половине номеров есть душ и туалет. Несчастье и неудача незримо витают над нашим отелем. За то время, как я живу в отеле, две пожилые женщины выбросились из окна, одна из них -- француженка, как мне говорили, с еще сохранявшим следы красоты лицом, все безутешно расхаживала по коридору -- она выбросилась со своего 14-го этажа во двор, в колодец. Кроме этих двух жертв, совсем недавно Бог прибрал хозяйку, вернее, мать хозяина, огромного слоноподобного еврея в тюбетейке, с ним я познакомился как-то на парти у моей американской подруги Розан. Мать хозяина, как все старые женщины, любила распоряжаться в отеле, хотя хозяину нашего грязненького заведения принадлежат еще 45 домов в Нью-Йорке. Почему ей доставляло удовольствие торчать тут целый день и указывать рабочим отеля, что им делать, не знаю. Может быть, она была садисткой. Недавно она исчезла. Измятый и изуродованный труп ее нашли только под вечер, в шахте лифта. Насмотревшись фильмов про экзорсистов, я начинаю думать, что это дьявол. Из моего окна виден отель "Сан-Реджис Шератон". Я с завистью думаю об этом отеле. И безосновательно мечтаю переселиться туда, если разбогатею. К нам, людям из России, в отеле относятся так, как некогда относились к черным до отмены рабства. Белье нам меняют куда реже, чем американцам, ковер на нашем этаже не чистили ни разу за все время, пока я здесь живу, он ужасающе грязный и пыльный, иногда старый графоман американец из номера напротив, тот, что все стучит на машинке, выходит в трусах, берет метлу и в качестве зарядки бодро выметает ковер. Я все хочу ему сказать, чтобы он не делал этого, так как он только подымает в воздух пыль, а ковер все равно остается грязным, но мне жаль лишать его физического упражнения. Иногда, когда я напиваюсь, он, американец этот, кажется мне агентом ЭфБиАй, приставленным, чтобы следить за мной. Простыни и полотенца нам дают самые старые, свой туалет я мою сам. Короче, мы -- люди последнего сорта. Персонал отеля считает нас, я думаю, никчемными лодырями, приехавшими объедать Америку -- страну честных тружеников, остриженных под полубокс. Это мне знакомо. В СССР тоже все пиздели о тунеядцах, о том, что нужно приносить пользу обществу. В России пиздели те, кто меньше всех работал. Я писатель уже десять лет. Я не виноват, что обоим государствам мой труд не нужен. Я делаю мою работу -- где мои деньги? Оба государства пиздят, что они устроены справедливо, но где мои деньги? Менеджер отеля -- темная дама в очках, с польско-русской фамилией -- миссис Рогофф, которая когда-то приняла меня в отель по протекции Эдика Брутта, терпеть меня не может. На хуя была нужна протекция, когда в отеле полно пустых номеров, кто станет жить в таких клетках, неизвестно. Придраться миссис ко мне трудно, но ей очень хочется. Иногда она находит случай. Так, если первые месяцы я платил за свой номер два раза в месяц, то через некоторое время она вдруг потребовала, чтобы я платил за месяц вперед. Формально она была права, но мне было куда удобнее платить два раза в месяц, в те дни, когда я получаю свой вэлфер. Я ей сказал об этом. "А покупать белые костюмы и пить шампанское ты можешь, у тебя на это есть деньги?" -- сказала она. Я все думал, какое шампанское, что за шампанское она имеет в виду. Иногда я пил калифорнийское шампанское, чаще всего я делал это совместно с Кириллом, моим приятелем -- молодым парнем из Ленинграда, но откуда она могла это знать? Мы обычно пили шампанское в Централ-парке. Только спустя некоторое время я вспомнил, что, собираясь на день рождения к своему старому приятелю художнику Хачатуряну, это тот, чьи картины висят у меня в моей клетке, -- я купил, действительно, бутылку Советского шампанского за десять долларов и положил ее в холодильник, чтобы вечером отправиться с ней на торжество. Миссис Рогофф, очевидно, лично каждый день проверяла мой холодильник, или это делала по ее поручению горничная, убирающая (неубирающая) мой номер. "Вы получаете вэлфер, -- сказала тогда миссис Рогофф. -- Бедная Америка!" -- воскликнула она патетически. "Это я бедный, а не Америка", -- ответил я ей тогда. Причины ее неприязни ко мне выяснились позже окончательно. Когда она брала меня в отель, она думала, что я еврей. Потом, вдоволь наглядевшись на мой синий с облупленной эмалью крестик, мое единственное достояние и украшение, она поняла, что я не еврей. Некто Марат Багров, бывший работник московского телевидения, тогда еще живший в "Винслоу", сказал мне, что миссис Рогофф жаловалась ему на Эдика Брутта, обманувшего ее и приведшего русского. Так, господа, я на собственной шкуре испытал, что такое дискриминация. Я шучу -- евреи живут в нашем отеле не лучше, чем я. Я думаю, куда больше того, что я не еврей, миссис Рогофф не нравится то, что я не выгляжу несчастным. От меня требовалось одно -- выглядеть несчастным, знать свое место, а не расхаживать то в одном, то в другом костюме на глазах изумленных зрителей. Я думаю, она с большим удовольствием смотрела бы на меня, если бы я был грязным, сгорбленным и старым. Это успокаивает. А то вэлферист в кружевных рубашках и белых жилетах. Летом я, впрочем, носил белые брюки, деревянные босоножки на платформе и маленькую обтягивающую меня рубашку -- минимум на себе имел. Миссис Рогофф и это раздражало. Встретившись как-то со мной в лифте, она сказала мне, с подозрением глядя на мои босоножки и загорелые босые ноги: -- Ю лайк хиппи. Рашен хиппи, -- добавила она без улыбки. -- Нет, -- сказал я. -- Да, да, -- убежденно сказала она. Остальной персонал отеля относился ко мне так-сяк. Хорошие отношения у меня только с японцем, или, может, он китаец, я не очень разбираюсь, но он всегда мне улыбается. Еще я здороваюсь с индийцем в тюрбане, он тоже приятен для моих глаз. Все остальные в разной степени провинились передо мной, и я с ними разговариваю, только если плачу деньги или прошу дать мне письмо либо телефонный мэсидж. Так я живу. Дни катятся за днями, напротив отеля на Мэдисон уже почти совсем разрушили целый блок домов и будут строить американский небоскреб. Кое-кто из евреев, и полуевреев, и выдающих себя за евреев уже съехали из отеля, на их место поселились другие. Держатся они, как черные в своем Гарлеме, коммуной, по вечерам вываливаются на улицу и сидят возле отеля в оконных нишах, кое-кто потягивает из пакетиков напитки, разговаривают о жизни. Если холодно, они собираются в холле, занимая все скамейки, и тогда стоит в холле шум и говор. Администрация отеля борется с коммунальными привычками выходцев из СССР, с их пристрастием к цыганщине, но безуспешно. Заставить их не собираться и не сидеть перед отелем невозможно. И хотя, очевидно, такое деревенское сидение отпугивает от отеля возможных жертв, которые вдруг да и забредут сюда, теперь, кажется, администрация махнула на них рукой -- что с ними сделаешь. Я не очень-то имею с ними отношения. Я никогда не останавливаюсь, ограничиваясь словами "Добрый вечер!" или "Общий привет!". Это не значит, что я отношусь к ним плохо. Но на своем веку, в моей бродячей жизни я видел так много разнообразных русских и русско-еврейских людей, а это, на мой взгляд, одно и то же, что они мне неинтересны. Порой в евреях "русское" проступает куда более явно, чем в настоящих русских. Тут уместно будет рассказать о Семене. Он был седой еврейский парень, которого я и моя бывшая жена Елена встретили в Вене. Семен этот предложил Елене работу. Она должна была трудиться по ночам в принадлежащем Семену ночном баре "Тройка", расположенном рядом с собором Святого Стефана и борделем, подавать богатым полуночникам алкоголь и икру. Зарплата была обещана столь высокая, что я сразу подумал: "Семену нужна была не барменша-Елена -- он метил выше -- он явно хотел выспаться с ней". Впрочем, я не обиделся, тогда я верил своей жене, а она еще любила меня, и я был совершенно спокоен. Я, конечно, не позволил Елене работать ночью, я вообще не хотел, чтобы она работала, но, познакомившись с Семеном, мы нашли, что он приятный парень, и несколько раз встречались с ним в его "Тройке", а потом в ресторане, который он купил на паях с еще двумя дельцами. Семен был из Москвы, потом жил в Израиле, он умел делать деньги, сумел и из СССР вывезти деньги, он процветал. И только в последний наш вечер в Вене, который мы провели в его ресторане, он открылся нам по-настоящему, когда напился и, полупьяный, заговорил: -- У меня здесь было много женщин, но ни одна не была мне интересна, они холоднокровные, они ужасны, я их боюсь, все в них меня отталкивает. Я боюсь их, ей-богу. Потом Семен заговорил о русских женщинах, о Москве. Мне тогда было странно слушать его. Впоследствии я наслушался ностальгических монологов и в Италии и в Америке, но произносящие их были неудачливые эмигранты, не имеющие работы, не знающие, куда ступить и с чего начать. Семен знал, его дорогой ресторан, в котором мы сидели, -- был тому свидетельством. Он подарил тогда Елене розы, их смешно и трогательно разносила женщина в платке; это была маленькая, уютная и сентиментальная Европа, а не огромная металлическая Америка, там ходили женщины и разносили розы. Мы пили водку, Семен заказал оркестру "Полюшко-поле", и я увидел, что он плачет и слезы его капают в бокал с водкой. "Мы смеялись над понятием Родина, -- сказал Семен, -- и вот я сижу и играю эту песню, и у меня болит душа, какой я к черту еврей -- я русский". Потом он в своем синем мощном автомобиле вез нас над Веной, где были какие-то увеселительные заведения, мы выходили и смотрели сверху на город. Он очень быстро ездил и много пил. Уже в Америке я узнал, что он разбился на машине. Насмерть. Это, конечно, частная судьба, господа, я рассказал о ней только потому, что не делю выходцев из СССР на русских и евреев. Все мы русские. Привычки, все разъедающие привычки моего народа въелись в них и, может быть, разрушили. Во всяком случае, по себе грустно знаю, что русские привычки не приносят счастья. Так я не останавливаюсь с ними у отеля, а иду в номер. О чем с ними говорить -- об их несчастьях, о том, как они устают, работая на такси или еще где. Недавно, выдав им "общий привет!", я проходил мимо них в Нью-Йорке. Как-то новый парень, по виду грузинский еврей или, скорее всего, натуральный грузин, замаскировавшийся под еврея, чтобы уехать, крикнул мне вдогонку: "А ты что, тоже русский?". -- Я уже забыл, кто я на самом деле, -- не останавливаясь, сказал я. Возвращаясь часа через два обратно, я опять проходил мимо них уже из Нью-Йорка. Тот же усатый и чернявый сказал обиженно, увидев меня: "А ты что, разбогател, что не хочешь остановиться, поговорить". Это меня рассмешило, я засмеялся, но все же не остановился, чтобы не давать повода для знакомства. У меня и без того слишком много русских знакомых. Когда сам находишься в хуевом состоянии, то не очень хочется иметь несчастных друзей и знакомых. А почти все русские несут на себе печать несчастья. По какой-то подавленной тоске во всей фигуре их можно узнать со спины. Почти не общаясь с ними, я всегда узнаю их в лифте. Подавленность -- основная их примета. Между первым и 16-м этажом они успевают заговорить с вами, узнать, не будут ли давать к двухсотлетию Америки всем новым эмигрантам поголовно американское гражданство, может быть, попросят сочинить петицию президенту по этому поводу. На хуй им гражданство -- они сами не знают. Или разговор может принять противоположное направление: -- Слыхал, в октябре впускать будут? -- Куда впускать? -- спрашиваю я. -- Ну как куда, в Россию. Пилот-то удрал из СССР на истребителе, теперь нас обратно запустят, чтобы уравновесить, понимаешь? Один удрал, а две тысячи пустят обратно. Две тысячи хотят обратно. А половина заявлений начинается с того, что люди просят прямо с самолета отправить их в лагерь, что они хотят отсидеть за свое преступление, за то, что они уехали с Родины. А ты не собираешься назад? Тебя еще как возьмут, я слышал, тебя опять и в "Правде" и в "Известиях" пропечатали? -- Да уж давно это было, еще в июне, -- говорю я. -- Из лондонской "Тайме" кусок перевели, да и тот извратили. Нет, я не собираюсь, мне там делать не хуя. Да и стыдно возвращаться. Засмеют. Я не поеду, я никогда не иду назад. -- Ты еще молодой, -- говорит он. -- Попробуй, может, пробьешься. -- А я поеду, -- продолжает он тихо. -- Я, понимаешь, там впал в амбицию, слишком много о себе возомнил, а вот приехал и увидел, что ни на что не способен. Покоя хочу. Куда-нибудь в Тульскую область, домишко, рыбки половить, ружьишко, учителем в сельскую школу пристроиться. Здесь ад, -- говорит он. -- Нью-Йорк -- город для сумасшедших. Я поеду, довольно я здесь помыкался. Свободы у них тут ни хуя нет, попробуй что на работе смелое скажи. Без шума вылетишь, тихо. Он работал, в основном мыл посуду в разных местах. Получает анэмплоймент, 47 долларов в неделю. Живет на Весте в восьмидесятых улицах, в отеле он был у приятеля. -- В шахматы играешь? -- спрашивает он меня, прощаясь. -- Терпеть не могу, -- отвечаю я. -- А водку пьешь? -- Водку пью, -- говорю я, -- хоть и нечасто сейчас. -- Не пьется здесь, -- жалуется он. -- Бывало, примешь 700 граммов с закусочкой, летишь по Ленинграду, как на крыльях, и весело тебе и хорошо. Здесь выпьешь -- только приглушишь, хуже еще. Заходи, -- говорит он, -- борщом угощу. В отличие от меня, он варит борщи, употребляя для этого какую-то особую свеклу. Они все жалуются, что здесь не пьется. Пьется, но не так, алкоголь подавляет -- я, пожалуй, скоро пить брошу. Когда-то я работал в Нью-Йорке в газете "Русское дело", и тогда меня интересовали проблемы эмиграции. После статьи под названием "Разочарование" убрали меня из газеты, от греха подальше. Тогда мне было уже не до проблемы эмиграции. Трещала семья, в муках умирала любовь, которую я считал Великой, я сам был едва жив. Венчало все эти события кровавое 22 февраля, вены, взрезанные в подъезде фешенебельного модэл-эйдженси "Золи", где тогда жила Елена, потом недельная жизнь бродяги в даун-тауне Манхаттана. Однако, очутившись в отеле, вернее, очнувшись, я вдруг увидел, что моя дурная слава не умерла, ко мне звонили и приходили люди, еще по советской привычке твердо веруя, что журналист сможет им помочь. Полноте, милые, какой я журналист, без газеты, без друзей и связей. Я всячески увиливал, если мог, от этих встреч, говорил им, что сам себе не могу помочь, но некоторых встреч мне все же не удалось избежать. Так, например, мне пришлось встретиться с "дядей Сашей", на этом настояли мои знакомые. -- Ты должен ему помочь, он старик, поговори с ним хотя бы, ему станет легче. Я пошел к нему в номер. Комната у него была такая, как будто он живет с собакой. Я искал глазами собаку, но собаки не было. -- У вас, кажется, была собака? -- спросил я его. -- Нет, никогда, -- сказал он испуганно, -- вы меня с кем-то перепутали. Как же, перепутал -- на полу валялись кости, сухарики, корки, объедки, сплошным твердым слоем, как галька на морском берегу. Точно такой же слой окаменевших остатков пищи был на столе, на шкафу, на подоконнике, на всех горизонтальных плоскостях, даже на сиденьях стульев. Он был обыкновенный полный жалкий старик с морщинистым лицом. Мне было известно о нем, что он всю жизнь свою писал о море и моряках. Печатал в журнале "Вокруг света" и других советских журналах рассказики о море. -- Я хотел с вами встретиться, -- говорил он вздыхая, -- у меня отчаянное положение, что делать -- не знаю: я так тоскую по жене, она у меня русская, -- он показывает фотографию под стеклом -- на меня глядит уставшая женщина. Зачем меня сюда принесло, -- продолжает он. -- Я не способен выучить язык. Живу очень плохо: я получал вэлфер -- 280 долларов в месяц, теперь у меня подошел пенсионный возраст и дали мне пенсию -- всего 218 долларов. Я получил два чека и как порядочный человек пошел в свой вэлфер-центр и сказал им: "Вот два чека, но я не хочу пенсию, я хочу вэлфер. Мой номер стоит 130 долларов, на питание мне остается только 88 долларов в месяц, я не могу так, я умру с голоду, у меня плохой желудок". -- Я честно пришел, сказал, вернул чек. Они говорят: "Мы ничего не можем сделать. По закону вы должны получать пенсию". Он чуть не плачет. -- А зачем вы сюда ехали? -- злобно говорю я. -- Понимаете, я всегда о море писал. Как корабль придет -- я сразу на корабль. Меня моряки любили. О странах всяких рассказывали. Захотелось повидать. Как же мне быть? -- заглядывает он мне в глаза. -- Я хочу к жене, она у меня такая хорошая, -- он плачет. -- Поезжайте в советское посольство в Вашингтоне, -- говорю я ему, -- может, они вас и пустят обратно. Хотя точно сказать нельзя. Попроситесь, поплачьте. Вы ничего здесь против них не писали? -- Нет, -- говорит он, -- только рассказ в журнале по-английски мой о море напечатают скоро, но не антисоветский, о море. Послушайте, а они меня не посадят? -- говорит он мне, беря меня за рукав. -- Слушайте, зачем им вас сажать... Я хотел добавить, что кому он на хуй нужен, и еще что-то едкое, но сдержался. У меня не было к нему жалости. Я сидел перед ним на его грязном стуле, с которого он смел рукой крошки и пыль, он сидел на кровати, передо мной торчали его старые ноги в синих тапочках, мне он был неприятен -- неопрятный глупый старик. Я был человек другой формации, и хотя я сам часто приглушенно рыдал у себя в номере, мне до пизды была бы эмиграция, если бы не Елена. Убийство любви, мир без любви был мне страшен. Но я сидел перед ним худой, злой, загорелый в джинсиках и курточке в обтяжку, с маленькими, заломившимися при сидении бедрами, сгусток злости. Я мог ему пожелать стать таким, как я, и сменить его страхи на мои злобные ужасы, но он не мог стать таким, как я. -- Вы думаете, пустят? -- заискивающе произнес он. Я был уверен, что не пустят, но надо же было его утешить. Я ничего о нем не знал, кроме того, что он говорил сам. Может, он не такой безобидный, каким предстает в своем сегодняшнем положении. -- Я хочу вас попросить, -- говорит он, видя, что я встаю со стула, -- никому не говорите о нашем разговоре. Пожалуйста. -- Не скажу, -- говорю я. -- Вы извините, но меня ждут. Синие тапочки передвигаются со мной за дверь. В лифте я облегченно вздыхаю. Еб его, дурака, мать. О разговоре с ним я рассказал все-таки Левину. Из озорства. Давид Левин внешне похож на шпиона или провокатора из советских лубочных фильмов. Я не мастер портретов, самое характерное в его физиономии -- лысина, только по бокам головы присутствует какая-то окаймляющая растительность. Я не был с ним знаком, но мне передавали, что он обо мне заочно говорил какие-то гадости. Он величайший сплетник, этот Левин. Мне Леня Косогор из 2-го тома Гулага говорил. Мне было так глубоко наплевать на всю русскую эмиграцию, старую, новую и будущую, что я только смеялся, но когда я вселился в отель, он, к моему удивлению, однажды остановил меня и сказал с укором, что я высокомерен и не хочу с ним побеседовать. Я сказал, что я не высокомерен, но что сейчас спешу, а вернусь через пару часов и зайду к нему. Зашел. Для мало-мальски разумного русского человека другой человек из России не загадка. Тысячи примет указывают сразу на то, что этот человек и кто он. Левин производил на меня впечатление человека, который вот-вот ударится в истерику и заорет. Что он заорет, я заранее знаю. Приблизительно это будет следующая фраза: "Уйди, сука, что вылупился, счас, бля, гляделки повылавливаю, устрица поганая!". Эта фраза из уголовного быта заключает в себе все мое впечатление от Левина. Я не знаю подробно его жизни, но я подозреваю, что, возможно, он и сидел в СССР в тюрьме за уголовщину. А может -- нет. Он говорит о себе, что он журналист. Но из статей Левина, напечатанных все в том же "Русском деле", лезет на свет божий всякое дерьмо типа утверждений, что в СССР в хороших новых домах живут только кэгэбэшники и прочие басни. Сейчас он говорит о себе, что он журналист из Москвы, а когда я видел его мельком один раз в Риме, он говорил, что он журналист из Архангельска. Все, что он рассказывает о себе, -- двойственно. С одной стороны, он говорит, что в СССР очень хорошо жил, в командировки "на цековских самолетах летал", а с другой -- что он страдал в СССР от антисемитизма. Живет он сейчас исключительно на деньги, которые получает от еврейских организаций или непосредственно от синагог. Тоже своего рода вэлфер. Когда-то ему сделали операцию в брюшной полости, мне кажется, он использовал свое несчастье как средство качать деньги из американских евреев. Мне он как до пизды дверцы не нужен, что может быть интересно в пятидесятилетнем человеке с плохим здоровьем, живущем в дерьмовом отеле и пишущем драму "Адам и Ева", которую он мне стыдливо читал. Я тоже стыдливо -- даже Левина мне жалко было обидеть -- сказал ему, что такая литературная форма мне не близка, и потому ничего не могу я сказать о его произведении. Не мог же я сказать ему, что его "Адам и Ева" -- это не литературная форма, а форма охуения от западной жизни, в которую он, как и все мы, вступил по приезде сюда. Он еще хорошо держится, другие сходят с ума. Еще в первой беседе Левин полил грязью весь отель, всех его обитателей, но видно было, что одному ему хуево, и он время от времени прибивается к кому-то. Прибился он и ко мне, взял меня с собой в синагогу на концерт, познакомил меня с маленькой еврейской женщиной, говорящей по-русски, я впервые присутствовал на службе в синагоге, причем с интересом и благоговением отсидел всю службу, вел себя чинно и внимательно, в то время как Левин без умолку трепался со старушкой. Я, может, и вступил бы благодаря Левину в тот мир, но мне было там скучно, еврейские семейные обеды, на которые меня пригласили бы, меня мало устраивали. Я люблю фаршированную рыбу и форшмак, но больше тянусь к фаршированной взрывчатке, съездам и лозунгам, как вы впоследствии увидите. Эдичке нормальная жизнь скучна, я от нее в России шарахаются, и тут меня в сон и службу не заманите. Хуя. Несколько раз Левин приходил ко мне и после этого, и хотя я усиленно вживлял в себя человеколюбие и считал, что всех несчастных нужно жалеть, а Левин попадал под мое понимание "несчастного человека", и мне его, несмотря на его злобность, было действительно жалко, знакомство с ним пришлось прекратить. Все, что он видел у меня, и все, что я ему говорил, заранее рассчитывая, что он унесет все это и размножит, и раздует, и искривит, -- он ухитрялся увеличить гиперболически и глупо. Портрет Мао Цзэ дуна на стене превратился в мое вступление в китайскую партию. Что за китайская партия, я не знал, но нужно было сократить количество русских, и Левин попал под сокращение, бедная злобная жертва. Я здороваюсь с ним и иногда полминуты что-то вру ему. Он не верит, но слушает, а потом я ухожу. -- Дела, -- говорю я, -- дела ждут. Сорванные с мест, без привычного окружения, без нормальной работы, опущенные на дно жизни люди выглядят жалко. Как-то я ездил на Лонг Бич купаться с яростным евреем Маратом Багровым, этот человек умудрился выйти на контрдемонстрацию против демонстрации за свободный выезд евреев из СССР, идущей по 5-й авеню. Вышел он тогда с лозунгами "Прекратите демагогию!", "Помогите нам здесь!". Так вот мы ехали на Лонг Бич, Марат Багров вел машину, которую у него на следующий день украли, а бывший чемпион Советского Союза по велосипедному спорту Наум и я были пассажирами. Компания ехала в гости к двум посудомойкам, работающим там же, на Лонг Бич, в Доме для синиор ситизенс. Едва заглянув в полуподвальные комнаты, где жили посудомойки, один бывший музыкант, другой -- бывший комбинатор и делец, специалист по копчению рыбы, я влез через ограду на пляж, чтоб не платить два доллара. Чайки, океан, туман соленый, похмелье. Я долго лежал один, не понимая, в каком я мире. Позднее пришли Багров и Наум. "Ебаная эмиграция!" -- все время говорил 34-летний бывший чемпион. -- Когда я только приехал в Нью-Йорк, я пошел, чтобы купить газету, купил "Русское дело", и там была твоя статья. Она меня как молотком ударила. Что я наделал, думаю, на хуя я сюда приехал? Он говорит и роет в песке яму. "Ебаная эмиграция!" -- его постоянный рефрен. Он работал уже в нескольких местах (на последней работе он ремонтировал велосипеды) и устроил вместе с двумя другими рабочими -- пуэрториканцом и черным -- забастовку, требуя одинаковой оплаты труда. Одному из них платили 250 в час, второму -- 3 и третьему -- 3.50. -- Босс вызвал черного и, когда тот пришел, сказал: "Ты почему не работаешь, сейчас ведь рабочее время", -- говорит Наум, продолжая механически копать яму. -- Черный сказал боссу, что у него визит к доктору, потому он сегодня раньше ушел. Потом он спросил пуэрториканца -- почему он ушел с работы раньше. Тот тоже испугался и сказал, что ему сегодня нужно в сошиал-секюрити. А я спросил босса, почему он не платит всем нам поровну, ведь мы работаем одинаково... -- Наум горячился. -- Черного он уволил, сказал -- можешь идти. А я ушел сам, теперь работаю сварщиком -- свариваю кровати, это очень дорогие модельные кровати. Я свариваю один раз, потом стачиваю шов, если на нем нет дырочек, раковин -- хорошо, если есть, завариваю опять и опять стачиваю. Прихожу -- вся голова в песке... Живет Наум на Бродвее, на Весте, там отель тоже вроде нашего, туда поселяют евреев. Я не знаю, какие там комнаты, но место там похуже, куда более блатное. -- Ебешься со своей черной? -- спрашивает его Багров деловито. -- С той уже не ебусь, -- отвечает Наум, -- совсем обнаглела. Раньше пятерку брала, теперь 7.50. Это еще ничего бы, но однажды стучит ночью в два часа, я пустил -- давай, говорит, ебаться. Я говорю -- давай, но бесплатно. Бесплатно, говорит, не пойдет. Я говорю -- у меня только десятка и больше денег нет. Давай, говорит, десятку, я тебе завтра сдачу принесу и бесплатно дам. Поебались и пропала на хуй на неделю. А у меня денег больше не было. Пришла через неделю, и деньги вперед требует, а о сдаче молчок. Иди, говорю, на хуй отсюда. А она вопит: "Дай два доллара, я сюда к тебе поднялась, мне портье дверь открывал и на лифте поднял, я ему два доллара пообещала за то, что пустил". -- И ты дал? -- с интересом спрашивает Багров. -- Дал, -- говорит Наум, -ну ее на хуй связываться, у нее сутенер есть. -- Да, лучше не связываться, -- говорит Багров. -- Ебаная эмиграция! -- говорит Наум. -- Воровать надо, грабить, убивать, -- говорю я. -- Организовать русскую мафию. -- А вот напиши я им письмо, -- не слушая меня говорит Багров, -- в Советский Союз, ребята так ни хуя не поймут. У меня приятель есть, спортивный парень, все мечтал на Олимпийские игры поехать. Вот напишу я ему, что я на своей машине ездил на Олимпийские игры в Монреаль -- он же так завидовать будет. И еще не работая в Монреаль ездил, на пособие по безработице. -- Хуй ты ему объяснишь, что при машине и Монреале здесь можно в страшном говне находиться, это невозможно объяснить, говорит Наум. -- Ебаная эмиграция! Да, не объяснишь. И он если б приехал, ему бы не до Монреаля было, тоже в говне сидел бы. Машина что, я за нее полторы сотни заплатил. Хуйня. Закончив купание (причем они, взрослые мужики, как дети кувыркались в волнах, чего я, Эдичка, долго не выдержал), когда солнце уже садится, мы идем последние с пляжа, судача о том, что в Америке мало людей купается и плавает, большинство просто сидит на берегу или плещется, зайдя в воду по колено, в то время, как в СССР все стремятся заплыть подальше, и ретивых купальщиков вылавливают спасательные лодки, заставляя плыть к берегу. -- В этом коренное отличие русского характера от американского. Максимализм, -- смеясь, говорю я. Мы идем к посудомойкам и в комнате одного из них устраиваем пир. Пир посудомоек, сварщика, безработного и вэлферовца. Еще несколько лет назад, соберись мы вместе в СССР, мы были бы: поэт, музыкант, спортсмен (чемпион Союза), миллионер (один из посудомоек -- Семен -- имел около миллиона в России) и известный на всю страну тележурналист. -- Менеджер сегодня весь день за нами наблюдал, он знал, что у нас гости, потому мы сегодня уперли меньше, чем всегда, пожрать, -- оправдываются посудомойки. Мы жрем прессованную курицу, оживленно беседуем, наливаем из полугаллоновой бутылки виски, мы торопимся, уже стемнело, а нам ехать в Манхаттан. Музыкант работает здесь, чтобы скопить денег на билет в Германию, он хочет попробовать еще один вариант, может, там лучше. Его скрипка стоит в углу, заботливо укутанная поверх футляра в тряпки. Вряд ли мойка посуды способствует улучшению скрипичной техники. Вообще музыкант не совсем уверен, что он хочет в Германию. Есть у него и параллельное желание устроиться на либерийское судно матросом, а кроме того, он поехал бы в Калифорнию. Как красочный показ того, что нас ожидает в будущем, появляется коллега посудомоек -- старик украинец. Он получает за ту же работу 66 долларов чистыми в неделю. -- Он безответный, вот его босс и обдирает, как хочет, к тому же, он уже старый, так быстро, как мы, не может работать, -- говорят посудомойки прямо при старике, нисколько его не стесняясь. Он смущенно улыбается. Мы покидаем гостеприимных посудомоек и при все время понижающейся температуре воздуха отправляемся по прелестным американским дорогам в Нью-Йорк. Едем, злимся, ругаемся, хорохоримся, но скоро расстанемся, и каждый очутится с самим собой. Отель "Винслоу". Я поселился здесь как будто на месяц, чтобы успокоиться и оглядеться, впоследствии я собирался снять квартиру в Вилледже или лофт в Сохо. Теперь моя собственная наивность умиляет меня. 130 -- вот все, что я могу платить. На такие деньги можно поселиться разве что на авеню Си или Ди. В этом смысле отель "Винслоу" -- находка. Все-таки центр, экономия на транспорте, везде хожу пешком. А обитатели, ну что ж, с ними можно не общаться. Когда я пытался заставить себя спать с американской женщиной Резанной, это была часть разработанной мною программы вползания в новую жизнь, я возвращался домой очень поздно: в два, в полтретьего ночи. Иной раз у отеля стояли такси. В них восседали на водительских местах отельные постояльцы. -- Как дела? -- спрашивал я. -- Да уже 32 доллара, -- говорил мне обритый наголо человек, которого я знаю, но не помню, как его зовут. -- Сейчас люди из кабаков будут возвращаться -- стану развозить. Подъезжает еще одно такси. Водители жалуются друг другу на отсутс

Россия мешает Медведько расследовать отравление Ющенко

http://www.pravda.com.ua/ru/news/2007/7/6/61135.htm

..А про тот шапионский каменюк где? Иль то другая история из лубянской помойки? Совсем всё смешали, фантазёры из

..А про тот шапионский каменюк где? Иль то другая история из лубянской помойки? Совсем всё смешали, фантазёры из Вовкиного сортира...Главное у них, Полониевских-Гексогеново-Лубянских пацанов, што? - а побольше дерьма навыдумывать и в одну кучу свалить а там хотите копайте там а хотите отстаньте от нас...Пацаны! Вы=ж не с Олимпийским комитетом дело имеете! Усекли? Здесь откаты с ледяными катками обильно смазанные икоркой не канают..И Вован может свои речи хоть на иврите хоть на аварском или суахилли бормотать - не канает! Цену вам козлищам знают до блевоты знают!!!

А может он до кучи сознается в убийстве Троцкого?

FSB -idi v zhopy!

FSB -idi v zhopy!

Политолога и журналиста Глеба Павловского надо судить за то, что он, умышленно или по недомыслию, делает из Путина то ли бронзового кумира, то ли колосса на глиняных ногах, причем сам, златоуст и борзописец, думает, что работает виртуозно, а на самом деле искушенный читатель или телезритель видит топорную пропаганду а-ля советский агитпроп во времена Брежнева. Как быть, если я за Путина, но против Павловского? Мой адрес: [email protected]

Политолога и журналиста Глеба Павловского надо судить за то, что он, умышленно или по недомыслию, делает из Путина то ли бронзового кумира, то ли колосса на глиняных ногах. Сам златоуст и борзописец, наверное, думает, что работает виртуозно, а на самом деле искушенный читатель или телезритель видит топорную пропаганду а-ля советский агитпроп во времена Брежнева. Как быть, если я за Путина, но против Павловского? Мой адрес: [email protected]

Нацистские агенты

могли успешно вести свою работу благодаря соучастию людей, ослепленных политической страстью, жаждой власти, идеологией, в которой самый узкий расизм переплетался с извращенным пониманием патриотического чувства. Именно поэтому люди из СД и гестапо умели действовать, как термиты, и прогрызали изнутри всякую живую субстанцию нации, оставляя лишь наружную оболочку, готовую превратиться в пыль при первом же ударе

Кремлядям и гебнюкам

За что будут судить Пу тина и Па трушева. Рано или поздно. http://rutube.ru/tracks/34287.html?v=1b92684cd91a6901bb89fdcd55d81768

Весь российский народ требует самой суровой меры наказания для проклятого изменника Жарко.