враки это всё гэбня и Путин

А ещё кому-нибудь этот псих предлагал купить компакт-диски? Ну, надо же было в целом городе выбрать для продажи ИМЕННО РУССКОГО ДИССИДЕНТА!

Ну, просто удивительно случайное совпадение! Как обычно: несчастный случай (выпадение из окна, например), отравление (Щекочихин и многие др.) нападение психа - так всё на российских диссидентов, инакомыслящих! Кто бы сомневался...

если серьезно, жалко деда

Судя по биографии, жизнь у него нелегкая была, непростая. Вот ведь как бывает, когда кажется, что все трудное позади, найдется какой-нибудь мудак, и все.

А Лере Н. опять не повезло! Опять не её!

Отмучался человек. Мир его праху.

Отмучался человек. Мир его праху.

за что боролся...

Раньше я спокойно относился ко всяким "просветленным", пристающим на улицах, а теперь буду думать - может купить у

почему он сразу "русский"?

Интересно, а вот почему эмигранта сразу определили в "русские"? Ну с американцами (и прочими буржуинами) всё понятно, для них все их СССР "русские", включая казахов и чукчей. А вот с какой стати его Грани в русские записали? Фамилия могла бы скороее украинца предположить. Хотя, наверняка, в крови был весёлый коктейль из десятка народностей.

Бурачок ты дуратино. Возьми у папы Карло пару сольдо, поди купи себе азбуку и марш в школу набираться уму-разуму.

Бурачок ты дуратино. Возьми у папы Карло пару сольдо, поди купи себе азбуку и марш в школу набираться уму-разуму.

Михаил Макаренко 40 дней со дня трагедии

ВСЕХ УБИЕННЫХ ПОМЯНИ, РОССИЯ… 40 дней, что прошли после убийства Михаила Яновича Макаренко (в ночь с 15 по 16 марта 2007 года), - малое время для того, чтобы осознать свершившееся. Но на сороковой день все те, кто знал Михаила Яновича лично, по рассказам друзей или публикациям – еще раз прочтут «Упокой, Господи, души усопших раб Твоих» и произнесут главные слова – «Вечная память» и «со Святыми упокой». Получилось так, что именно в далекой Америке, в Вашингтоне, были сказаны самые честные, добрые и справедливые слова о Макаренко и совершено единственно возможное – достойное христианина – погребение в строгом соответствии с церковным чином. Чин отпевания прошел в Свято-Иоанно-Предтеченском Соборе в Вашингтоне, похороны - на историческом кладбище Рок-Крик. Уважаемый о. Виктор Потапов, чье твердое слово мы, русские в России, слышим уже много лет, на панихиде подвел последнюю черту в истории Макаренко: «Так что в каком-то смысле мы можем сказать, что Михаил Янович принял мученическую кончину. А мученики, как мы слышали в богослужении сегодня, своей кровью омывают все свои грехи». Важно, чтобы эти слова услышали и здесь, в России – где разрыв между прошлым и настоящим, даже недавним прошлым и сегодняшним днем – достиг оглушающего размаха. Декламации про «патриотизм», поиск «связей и корней»… Золотая лепнина новоделов… Генеалогическая и геральдическая мишура – этого у нас сколько угодно: от новых «гербов» до сахарных «родословных». Одновременно – провалы в памяти, как только речь идет о недавнем прошлом и наших современниках. Виноваты в этом люди без памяти, которыми, как ни странно, в большей степени оказались наши так называемые «интеллигенты». Ведь, собственно, «память» как «собрание событий и фактов» - главное орудие их ремесла. Однако оказалось, что сумбур последних лет разрушил даже этот надежный инструментарий. Почему я говорю об этом? СМИ России, казалось бы, дали много публикаций по факту убийства Михаила Макаренко. Однако некоторые СМИ фальсифицировали образ этого действительно замечательного человека, сузили его не только до «торговца» живописью, но промелькнули даже подлые намеки на то, что он чуть ли не «размножал» «копии» рисунков Филонова. Оказалось, «психология» многих сегодняшних борзописцев не продвинулась дальше убойной журналистики как раз тех самых 1968-78 годов, когда на людей, восставших против «каменных завалов» коммунизма, проявивших свой личностный характер – навешивались известные ярлыки (чуть человек проявлялся как антипод власти – к нему любили «приклеить» экономические и бытовые статьи). (Недаром Вячеслав Родионов, который проходил по одному делу с Макаренко, много лет спустя сказал одному журналисту о том, что «предъявленные нам с Макаренко другие обвинения - в спекуляции, незаконных валютных операциях и запрещенном промысле - были "чистой липой". "Коммунисты, которые до сих пор сидят в наших газетах, не могут простить ему, что он против них боролся"). Конечно, «инакомыслящие», противники режима – крайне редко были схематичными людьми. Это только полит-утописты (в том числе эпохи «перестройки») могли создавать бутафорские образы «правозащитников» как неких застывших, бесполых «ангелов во плоти», лишенных недостатков, не делавших ошибок. Как говорится, это – две стороны одной медали лжи. Михаил Макаренко – был одним из миллионов противников коммунизма в СССР. Но даже среди миллионов тех, кто сопротивлялся режиму – он не растворился как «безымянный повстанец, а оставил яркий, если не феерический след. «Поражает в его жизни то, что он боролся со злом и в молодости, и в старости, но никому не желал зла. И в этом смысле он был потрясающим человеком. Он хотел уничтожения системы антигуманной, античеловеческой, но людям в этой системе желал добра», - вот так о. Виктор Потапов кратко дал «формулу Макаренко». Даже самая краткая хронология жизни Макаренко – это сжатый план удивительной судьбы. 1931 год – родился в Бессарабии. Дальше все авторы (с легкими интерпретациями) пишут примерно так: «Мойша Хершкович (имеется в виду Михаил Макаренко) родился в румынском Галаце в 1931, в восемь лет прочел в газете о счастливой жизни пионеров в Советском Союзе и в 39-м сбежал через мост в советскую Бессарабию. Но попал не в Артек, а в колонию для беспризорников, снова бежал, скитался по стране, осел на Кавказе, откуда пробрался на фронт и стал сыном полка». Или дальнейшие эпизоды биографии: его крестили простые русские солдаты… он женился на дочери ленинградского священника… поступил учиться на философский факультет МГУ (не доучился, изгнан). За каждым пунктом – разворачиваются воистину выдающиеся события. Представьте себе – 1968 год. Еще недавно – голодные очереди за мукой, оголтелая хрущевская компания против Православной церкви. Довырублены частные сады, палисадники и огороды, забиты коровы (сельских жителей задавили налогами). Колхозники – все еще не имеют паспортов! Только впереди, в будущем, маячат золотая мумия Фараона и Джоконда в Музее Изобразительных искусств в Москве. А здесь, в Новосибирске: картинная галерея, созданная Макаренко в Академгородке, где он с помощью выдающихся новосибирцев-ученых проводил выставки выдающихся художников прошлого и современности. Филонов, Эль Лисицкий, Фальк, Гриневич, Николай Грицюк, графика Пикассо… Первая выставка Михаила Шемякина… В планах – выставка Марка Шагала (согласие от него получено). Частная коллекция живописи и антиквариата, которую он собирал вместе со своим другом и подельником Вячеславом Родионовым. Концерты знаменитых бардов в Новосибирске, в организации которых принимал участие неугомонный Макаренко: Галич, Высоцкий, Юрий Кукин – это был глоток свободы. В замечательных мемуарах «Операция "СВАДЬБА"» Йосеф Менделевич, сидевший вместе с Макаренко в лагере, пишет о знаменитом эпизоде из биографии Михаила Яновича, связанном с созданием… партии, альтернативной КПСС: «… "Параллельная коммунистическая партия Советского Союза". Себе он отвел там скромное место члена комиссии по расследованию преступлений КПСС в Новосибирской области». (Другой вопрос, что в партии состояли два человека, включая Михаила Яновича). Случайность – обнаружение органами рукописных текстов-призывов (в том числе – к коммунистам Венгрии о том, что социализму в СССР наступил шванц) – приводит к понятному завершению: арест, суд, тюрьма, лагерь. По ст.70 УК РСФСР – то есть главной политической статье об антисоветской деятельности (это - для непомнящих писак) - Михаилу Макаренко и Вячеславу Родионову инкриминировалось изготовление и распространение письма Будапештскому совещанию коммунистических и рабочих партий, разоблачающего деятельность КПСС, подписанного: "Партия беспартийных трудящихся, борющихся за восстановление социализма". Копии письма были переданы через посольства и почтой практически всем рабочим и коммунистическим партиям мира, затем все письма оказались в КГБ. Не передали в КГБ письмо только югославы! …. В советских тюрьмах и лагерях – сидели талантливые люди. В том числе – одаренные не только политически, но и литературно. Блестящие, живые строки о Макаренко можно прочитать у Й. Менделевича, В. Буковского и др… Их авторы – имели заслуженное право писать не официозно, шутить и даже задевать своих солагерника. Свои о своих могут говорить в любом тоне! Неслучайно, что высшую похвалу, которой может удостоиться зэк – Менделевич соотнес именно с Макаренко: «Его уважительно называли " рыбой ". На лагерном жаргоне это человек, которому море по колено и который может плавать в любой воде. Начальство его ненавидело, а заключенные им восхищались. Он умел находить просвет даже в серых лагерных буднях и никому не отказывал в помощи». Однако никакого права говорить о Михаиле Яновиче хоть в сколько-то фамильярном тоне не имеют те, кто: - забыл о прошлом в русской (в т.ч. советской) истории и не знает настоящего; кто при любых режимах был перевертышем и подкорытником у власти; кто ради дешевого красного словца готов опорочить хоть мать родную. Такие люди есть – кто-то из них даже на фоне происшедшей 15 марта 2007 года трагедии прохрюкивал свое невзвешенное слово. Думаю, отчасти как ответ этим авторам – Вера Генисаретская (США) опубликовала в одной из новосибирских газет свое замечательное прощальное слово – монолог в память о Михаиле Яновиче, которое имеет и человеческое, и историческое, и литературно-художественное значение. Отчего-то вдруг мне показалось, что ее быстрый отклик отчасти мог вызвать материал Станислава Якушевича (Новосибирск), за вроде бы обычной журналистской развязностью которого проглядывала мелкая двуличность незнающего человека, очень рвущегося попасть «в масть» и выглядеть «своим» в чужой истории. Я – тоже брошу вызов тем, кто смеет по критериям сегодняшнего дня давать оценки поведению и действиям людей, прошедшим такую многоступенчатую жизнь, как Михаил Янович. Прежде всего, напомню факты. Так, в Материалах Хельсинкской хроники 1976 г. были сведения и о Макаренко: «Макаренко Михаил Янович: пониженное питание — июль 75, след. 5 мес. — строгий реж.; карцер: летом 75 — 23, февраль 76–10 суток». И это – только за очень короткий период. Срок же был – 8 лет! Но эти сухие строки – говорят не меньше, чем описания пыток заключенных. Потому что – и были одной из разновидностей пыток – пыткой голодом. «Хроника» в статье «об условиях содержания узников совести»: «Узники совести в СССР подвергаются физическим и моральным мучениям. Законодательно предусмотрены принудительный труд, систематические ограничения в питании, дополнительные мучения в штрафном изоляторе лагеря и в карцере тюрьмы. Нормы питания, определяемые внутренними неопубликованными приказами Министерства внутренних дел СССР и утвержденные Советом Министров СССР, в настоящее время даже ниже, чем те, которые существовали до 1969–70 годов. Нормы в тюрьме на "режиме пониженного питания" и в карцере, а также в лагере во внутрилагерной тюрьме и штрафном изоляторе — обеспечивают подлинную пытку голодом. … Недостаточное питание, голод сочетаются с тяжелым принудительным трудом… холодные, сырые, вонючие камеры без дневного света и воздуха. В карцере и штрафном изоляторе законодательство предусматривает отсутствие матраца и каких-либо иных постельных принадлежностей, внутренними приказами запрещено пользование верхней одеждой — узник страдает от холода; нары или топчан, на деревянных досках которых можно лежать,— разрешены только в ночное время, в остальное время суток в карцере — каменные сырые стены, каменный сырой грязный пол — не на чем даже сидеть, не к чему прислониться». И в условиях такого содержания - чем занимался Макаренко? По свидетельству солагерников (а на деле – каторжан советской каторги), он объединял людей и буквально учил их важной науке выживания – сопротивлению режиму. Он помогал писать жалобы в высшие инстанции на действия лагерного начальства. И вел свою последовательную борьбу все годы заключения. «Советскую власть Яныч ненавидел люто и проповедововал сопротивление ей любыми способами. Говорил: «Можешь писать против них - пиши, можешь бастовать - бастуй, можешь устраивать демонстрации - устраивай, не можешь ничего - так хотя бы дорогу переходи в неположенном месте» (из текста В. Генисаретской). Думаю, эти факты отрезвят тех, кто из благополучия 2007 года пытается оценивать поведение тех, кто прошел через названные испытания – прошел многократно, как Михаил Макаренко. Тюрьма и лагерь не только не подавили Макаренко, как очень и очень многих заключенных. Напротив – еще более закалили его характер, отгранили индивидуальность. Это помогло ему остаться личностью в эмиграции, где бывший политзаключенный жил с 1978 года. Михаил Янович Макаренко продолжил там свою правозащитную деятельность, сделал много для того, чтобы пошатнулась мировая коммунистическая система. Однако об этой полосе жизни знают – и, уверена, расскажут так же талантливо, как солагерники и соотечественники – его американские друзья и коллеги. Прежде всего – друг и ученик Макаренко Грэгори Бернсайд. Который пользуется огромным уважением друзей Михаила Яновича в России не только за многолетнее действенное сотрудничество, помощь, но и то терпение, которое он отшлифовал за долгие годы общения с таким неординарным и самобытным человеком, как Макаренко. … Я же в преддверии сороковин Михаила Яновича очень осторожно подошла к той теме, о которой все мы должны сказать вслух: от нас уходит трагическая, но великая эпоха. Которая дала не только великих политиков, писателей, художников, музыкантов, спортсменов. 20-й век оставил нам имена людей, которые более всего значительны тем, что смогли противостоять античеловечным системам не в составе «партий», «блоков», «коалиций» - а в одиночку. Один на один против времени и эпохи. Таким человеком был Михаил Макаренко, который противостоял системе зла не только фактом своего существования – но каждым словом, вздохом и выдохом. Подтверждение этому – то, что Михаил Янович не стал перманентным «гастролером» или «возвращенцем» «из США в РФ» и обратно. Хотя очень и очень многие, унесенные из Советского Союза на гребне политических или чисто коммерческих амбиций – слетелись и сползлись сразу, как только начался дележ постсоветского политического, культурного, экономического пространства. Не хочу сегодня всуе называть лощено-кремовые, гуттаперчевые имена и лица тех, кто практически стал агентами-двойниками, и забыл сам, к какому стану принадлежит: так плотно их лица прилипли к телеэкрану. Михаил Янович Макаренко был врагом коммунизма и православным христианином – и его трагическая гибель еще более подчеркнула целостность и последовательность его судьбы. После своего отъезда в США Михаил Янович только однажды был в России – на заре «перестройки», когда очень многие обворожились возможностью грядущих перемен. Макаренко и здесь стоял сам по себе. Я взяла тогда у Михаила Яновича интервью для одного из солидных иллюстрированных журналов. Его главный редактор, всегда выдававший себя за соавтора А. Тарковского и человека «свободных взглядов» - отчаянно струсил и не напечатал из интервью Макаренко ни одной строчки! Потому что Михаил Янович, проведя в России считанные недели, но успевший углубиться в толщь жизни, дал, может быть, самый страшный приговор происходящему. Макаренко сказал, что все осталось по-прежнему – это на фоне уже отшумевших Беловежских пущ, отпылавших расстрелов Белых домов и демократической эйфории политиков и администраторов. Он сказал, что власть в России направленно действует против своего народа. Я и сегодня благодарна Елене Хамьяновой и Вячеславу Семеновичу Родионову, которые познакомили с Макаренко многих своих друзей (по их приглашению Михаил Янович и Грегори Бернсайд прилетели в 1992 г. в Россию и жили в их квартире возле м. Семеновская). Конечно, я знала, что Михаил Янович мощно и энергично осуществлял огромную благотворительную деятельность в адрес православных приходов в России. Помогал людям одеждой и продовольствием, церковной просветительской литературой. А во время приезда увидела предельно своеобразного - огромного, сверх-яркого, умного, прозорливого, внимательного и веселого человека. Под стать Макаренко – был и его ученик, друг и помощник Грегори Бернсайд. Он привлекал всех своей выдержанностью и особой любовью к России. Мне памятен его подарок – пластинка с пением Православного хора Йельского университета, которым руководил Грегори. В одну из встреч в доме Лены и Славы Родионовых Макаренко торжественно вручил мне замечательный подарок: знаменитую трехтомную Лопухинскую Библию. И – продолжил занятие, полностью поглотившее его в тот момент: рассматривал картины талантливой художницы наива Кати Медведевой. Я обязательно найду памятные снимки. Фон – огромный холст Медведевой – метра 3 на 2 - что-то голубое, зеленое, облачное, березы и воздух. А впереди – настоящий боярин, царь-медведь – Михаил Янович Макаренко. Другой снимок: Михаил Янович – вместе с Настей, дочкой Лены и Славы Родионовых: девочка-куколка-принцесса с огромными бирюзовыми глазами – и огромный, все такой же царственно-медвежий Михаил Янович. … Мы еще вспомним эпизоды и сцены с присутствием этого человека. Напишем свои воспоминания – в дополнение к прекрасным воспоминаниям разных авторов. Новосибирцы Герман Безносов и Михаил Качан – написали о Макаренко теплые, искренние, живые строки – они важнее официозного елея. Практически – это вклад в Макаренковскую Сибириаду. Надеюсь, что напишет и Грегори Бернсайд – нам, живущим в России, его свидетельства были бы особенно интересны и дороги. Судьба Макаренко просигналила: мы обязаны собрать последние свидетельства об уходящей эпохе, о людях-камнях, которые смогли преодолеть все. Люди-камни – это люди-характеры. Независимо от политических взглядов и партийных пристрастий. Люди, четко знающие грань между добром и злом и всегда противостоящие злу. Именно так я поняла слова уважаемого о. Виктора Потапова на панихиде в память Михаила Яновича. «ВСЕХ УБИЕННЫХ ПОМЯНИ, РОССИЯ, ЕГДА ПРИИДЕШИ ВО ЦАРСТВИЕ ТВОЕ» (Иван Савин) Марина Тимонина, Москва