Феерическая история о том, как небольшой московский монастырь умудрился оттягать у государства огромный корпус НИИ рыбного хозяйства, заставляет присмотреться к важной церковной фигуре, долго остававшейся в полутени. Это игуменья Ксения (Чернега). Она является настоятельницей этого самого Алексеевского женского монастыря и при этом руководит юридической службой Московской патриархии. Чернега не то чтобы совсем неизвестна общественности - ее комментарии часто встречаются в официальных сообщениях о возврате РПЦ крупного объекта недвижимости. Однако обладательница "скучной" должности не привлекала особого внимания.

А зря. Чернега не только одна из самых влиятельных женщин в РПЦ (еще в 2013 году она занимала четвертую строчку в одном внутрицерковном рейтинге), но и удачливый рейдер, лихо манипулирующий церковными и мирскими мужами. Отсуженный институт, огромное здание которого было построено с использованием части фундамента и одной из стен разрушенного храма, - это самая яркая, но далеко не самая крупная победа в ее карьере. 46-летняя Оксана Александровна Чернега (так ее звали до 2009 года, а в миру зовут и сейчас), вероятно, самый старый по стажу сотрудник юридического аппарата Московской патриархии. Она работает там с 1993 года. Одновременно она трудилась в светских юридических вузах, достигла профессорского звания. В лидеры в сфере церковной юриспруденции вышла в начале 2000-х. Менялись поколения политиков, приходили и уходили депутаты, а Чернега неизменно сидела на заседаниях профильных парламентских и правительственных экспертных групп и проталкивала необходимые РПЦ законы.

Главным ее достижением стал подписанный президентом Медведевым в конце 2010 года закон "О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности". Именно по нему последние шесть лет РПЦ передавалось движимое и недвижимое имущество. При этом церковь капризничала - брали только то, что либо хорошо выглядит, либо обладает реальной стоимостью. Вряд ли Пермская епархия восстановит для прежних целей огромное здание военного института, некогда размещенного в здании семинарии: желающих стать священниками ныне катастрофически мало, а сама небогатая епархия не в силах содержать огромные помещения. Но как сладко получить на халяву огромное здание на набережной в самом центре города. С ним что ни делай - все к деньгам.

Но не все достается так дешево - у приглянувшегося РПЦ имущества есть собственники, и они способны оказывать сопротивление. И тут на сцене появляется Чернега. Ее заявление о претензиях на объект обычно выглядит как черная метка. Позавчера Исаакий, вчера Андроников монастырь, сегодня Институт рыбного хозяйства... Что завтра? Да все что угодно.

В преддверии 8 марта, на фоне дебатов о феминизме в России, Чернега, казалось бы, демонстрирует нам пример успешной самостоятельной карьеры женщины в церкви. Но тут не все так просто.

В церковной среде хорошо известно, что Чернега действует в тандеме с примечательным священником - Артемием Владимировым. Он не только состоит духовником Алексеевского монастыря, но и хорошо известен в общецерковном масштабе. Выпускник филфака МГУ, настоятель храма Всех святых в Красном Селе (это по соседству с монастырем и отторгнутым институтом), краснобай-проповедник, специализирующийся на обличении блуда и потому входящий в Патриарший совет по вопросам семьи и материнства. Там собрались отборные церковные консерваторы с монархическим уклоном, включая агрессивного борца с "Серебряным дождем" Димитрия Смирнова, бывшего начальника Игоря Гиркина и попутно специалиста по педофилии в интернете Константина Малофеева, а также жену бывшего главы РЖД, миллиардера и чекиста Владимира Якунина.

Владимиров энергично декларирует монархические взгляды и публично наговорил массу других фундаменталистских глупостей - вроде требования изъять из школьной программы ряд произведений Чехова и Бунина или призыва бороться с кока-колой. Однако такой радикализм в РПЦ не редкость. Владимиров больше знаменит другим. С конца 1990-х годов, после выхода романа церковной журналистки Натальи Бабасян "Целибат", он для многих воцерковленных и околоцерковных людей служит наглядным примером того, где должна проходить граница в общении между священником и его паствой, особенно юной и женской.

Из-за такой репутации Владимиров оставался на вторых ролях даже в те периоды, когда группировка монархистов и русских националистов, к которой он примыкал, одерживала верх в РПЦ. Но что нельзя делать прямо, можно делать косвенно. И тут как нельзя лучше пригодилась Оксана Александровна Чернега. Она вполне типичная для современной РПЦ молодая женщина, полностью зависимая от своего духовника. Православные фундаменталисты и монархисты гетеросексуальной ориентации на рубеже 1980-х - 1990-х годов разработали любопытную модель своего существования. Молодые и симпатичные мужики, как правило, с высшим образованием и хорошо подвешенным языком, нередко женатые, многие из которых недавно пришли в церковь, начали создавать из молодых женщин "общинки" с неясным или гибким церковно-правовым статусом.

По идее монастырь создается распоряжением епископа, а духовником туда назначается женатый (а если нет, то пожилой) священник, который живет за пределами монастыря и бывает там в "рабочие часы", когда должен служить и исповедовать насельниц. Тут же в рамках "возрождения православия" молодой мужчина, находящийся с женой в "сложных" отношениях (или монах), сначала создавал при храме группу "обожалок", потом формировал из них "сестричество", затем "монастырскую общину", которую селил в отвоеванный у местных властей дом (когда на месте бывшего монастыря, когда нет). И тут же переселялся туда сам - "возрождать православие" и обличать блудников и гомосексуалов во внешнем мире. Рекордсменом тут был архимандрит Амвросий (Юрасов) из Ивановской епархии, построивший в Иванове большой монастырь, официально проживавший там в одном доме с игуменьей и при этом не вылезавший из квартир экзальтированных москвичек, которых он агитировал перебраться к нему на жительство, завещав жилище монастырю.

Для тех, кто не хотел покидать столицу даже номинально, подыскивали, бывало, историческое здание в центре города. Так, например, случилось с ультрафундаменталистом игуменом Кириллом (Сахаровым), занявшим комплекс Свято-Никольского храма на Берсеневке напротив Кремля. Там, по словам одного из моих корреспондентов, "девки старообрядческие хитоны творчески дополнили маникюром". Или в Петербурге, где так называемая Леушинская община под руководством главного местного монархиста протоиерея Геннадия Беловолова двадцать лет возрождает здание подворья; при этом сам протоиерей живет "под крышей", а его матушка где-то в городе "воспитывает детей". Хорошая схема для молодого провинциала: приехать в столицу, занять под благовидным предлогом большой дом в центре и жить там с симпатичными и духовно близкими сестрами, зажигая на пресс-конференциях перед избранными журналистками и окормляя духовно благочестивых спонсорш, млеющих от внешней строгости и недоступности пастыря.

Так вот, в этой системе переплетения личных и политических интересов как не посодействовать милому другу. Дела союза Владимирова и Чернеги, особенно по части распоряжения чужим имуществом, настолько широки и разнообразны, что окружающим порой кажется, что за них пора браться следственным органам.

Однако деятельность пары касается не только Москвы. Упомянутый выше Геннадий Беловолов, с которым они в 2009 году устраивали "творческий вечер памяти Патриарха" с участием "хора мальчиков студии "Пионерия" и прочих юных талантов, имел в последнее время явные проблемы с епархиальным начальством. 17 января этого года его под благовидным предлогом вывели за штат с поста настоятеля "возрождаемого" подворья. Подконтрольное ему имущество он (впрочем, как и большинство подобных священников) оценивал как личное: "Когда же прочел документ, понял, что теперь все мои храмы и приходы не мои, что теперь я не могу в них служить. Помню чувство, посетившее меня: теперь я ничей и никто, пастырь без паствы, капитан без корабля, отец без семьи". При этом выяснилось, что Беловолов, выступивший устроителем квартиры-музея важного для современной РПЦ святого Иоанна Кронштадского, записал ее в частное владение - не то на себя, не то на подставных лиц.

Как вы думаете, куда сочувствующая церковная общественность хотела бы переместить хозяйственного и интеллигентного пастыря, способного создать музейчик и знающего что-то о реставрации? Конечно, в Исаакий, на место ключаря - главного распорядителя имущества! Казалось бы, при чем тут Чернега, курирующая по юридической части вопросы передачи такого огромного объекта государственного имущества? Формально, конечно, ни при чем. Да и не факт, что это назначение состоится. Как не факт, что теперь собор в полной мере отойдет к РПЦ.