У нас была прокуратура с привлечением сотрудников налоговой службы, Минюста и ФМС. И МВД. Пришли к нам всего шесть человек: из прокуратуры трое, по одному из Минюста и налоговой службы - и еще представитель московского УФМС, который почему-то вместо Олимпийского проспекта поехал в Олимпийскую деревню, поэтому сильно опоздал. Он абсолютно дикий человек, только что хвоста на нем нет, а так абсолютный дикарь. Приехал он на полтора часа позже, его остались ждать два сотрудника прокуратуры. Он вошел в помещение, ни с кем не здороваясь, и пошел проверять документы у нерусских. Причем так и заявил: "Сейчас у всех нерусских проверю документы".

Я попросила его пройти в мой кабинет, но он отказался. Увидел человека, который сидел за рабочим столом, и стал проверять у него документы. Это был наш переводчик, афганец. Сотрудник ФМС кинулся на него с требованием предъявить паспорт. Услышав, что паспорта у него нет, страшно обрадовался и сказал: "Вот, у человека нет документов!" В общем, сначала ни за что не хотел со мной разговаривать, ни за что не хотел объяснить, что он собирается делать и на каком основании.

Но потом ему с большим трудом удалось втолковать, что паспорт гражданина Афганистана, имеющего статус беженца, хранится в Федеральной миграционной службе. Он об этом не знал. Да, работник ФМС об этом не знал. И стал настаивать на том, что такого не бывает. Тогда ему уже кроме удостоверения беженца предъявили справку ФМС о том, что принят документ, расписку. И тут он стал просить телефон того сотрудника ФМС, который дал афганцу эту справку. В общем, с большим трудом его удалось убедить, что этого достаточно.

При этом сотрудник ФМС вел себя очень агрессивно, не стесняясь в интонациях.

За это время я позвонила в УФМС Москвы и поговорила с его руководством. Когда начальница попросила его к телефону, он трубку не взял, не поверил: "Зачем я буду брать в руки чужой телефон?" Я ей сказала: "Он с вами разговаривать не хочет" Она сказала: "Ну хорошо, поступим по-другому". Через какое-то время раздался звонок на его телефон - видимо, от его непосредственного начальника. После этого гонору у него несколько поубавилось, и он спросил, есть ли у нас еще иностранные сотрудники. Я сказала, что да, есть переводчик с арабского. Переводчик с арабского предъявил ему вид на жительство. Его это устроило.

Потом кто-то вспомнил, что у нас работает украинский гражданин. Пошли знакомиться с украинским гражданином. У украинского гражданина разрешение на временное проживание. Он спрашивает: "А разрешение на работу?" Я ему говорю: "В этом году было отменено разрешение на работу для тех, кто имеет РВП (разрешение на временное проживание)". Он спрашивает: "Кто вам это сказал?" Я ответила: "Вы знаете, закон мне это сказал, это поправка к закону". То есть этого сотрудник ФМС тоже не знал. Вот таков уровень этого человека.

Верховному Комиссару ООН по делам беженцев
Господину Антониу Гутерришу

Уважаемый господин Гутерриш!

Мы обращаемся к Вам в связи с так называемым «Болотным делом», возбужденным по факту массовых беспорядков 6 мая 2012 года на Болотной площади в Москве.

6 мая на Болотной площади проходил «Марш миллионов» - акция за честные выборы в России. Полиция затруднила участникам манифестации путь к месту согласованного с властями митинга, оставив лишь узкий проход, что стало причиной давки.

Несколько организаторов акции, в свою очередь, вместо того чтобы начать переговоры с полицией и попытаться успокоить возбужденных участником демонстрации, наоборот, призвали всех садиться на асфальт, что лишь усиливало давку и затрудняло прохождение демонстрантов к месту проведения митинга.

Под напором задних рядов часть демонстрантов попыталась прорвать оцепление. Полицейские начали избивать демонстрантов дубинками, упавших били ногами. Избивали не только активных участников столкновений, но и пожилых людей, и женщин, и людей, стоявших далеко в стороне. В ответ некоторые участники начали кидать в полицию зажженные файеры, пластиковые бутылки, куски асфальта.

Несоразмерное применение силы было не эксцессом рядовых омоновцев, но установкой полицейского руководства. Один пример: старик пытался спокойно призвать полковника полиции прекратить избиение, а в ответ сам был сбит на землю и так ударился головой, что не мог самостоятельно подняться.

В результате действий полиции около 600 человек были незаконно задержаны, избиты, сотни провели ночь в полицейских камерах. Никто не пытался разобраться, производил ли задержанный противоправные действия, хватали кого попало.

Позднее у многих задержанных были проведены обыски.

После этих событий было возбуждено уголовное дело по факту массовых беспорядков, якобы заранее задуманных организаторами митингов.

Дело возбуждено по части 2 статьи 212 УК РФ
«Массовые беспорядки:
1. Организация массовых беспорядков, сопровождавшихся насилием, погромами, поджогами, уничтожением имущества, применением огнестрельного оружия, взрывчатых веществ или взрывных устройств, а также оказанием вооруженного сопротивления представителю власти, наказывается лишением свободы на срок от четырех до десяти лет. 2. Участие в массовых беспорядках, предусмотренных частью первой настоящей статьи, наказывается лишением свободы на срок от трех до восьми лет».

Отметим, что Уполномоченный по правам человека в РФ В.П. Лукин, присутствовавший на Болотной площади 6 мая 2012 г., категорически отверг возможность квалифицировать имевшие там место события как массовые беспорядки. В заявлении, размещенном на официальном сайте омбудсмена, говорится: «Как бы ни относились мы к событиям, развернувшимся 6 мая 2012 года на Болотной площади, мой долг состоит в том, чтобы засвидетельствовать: они не были массовыми беспорядками. Просто потому, что при отсутствии исчерпывающе перечисленных в законе признаков массовых беспорядков нет и самих беспорядков».

По «Болотному делу» привлечены к ответственности исключительно демонстранты, среди потерпевших - исключительно сотрудники полиции. Никто из демонстрантов, по официальной версии, не пострадал, несмотря на множество свидетельств, фотографий и видеозаписей, доказывающих, что сотрудники полиции в полной боевой амуниции преследовали и избивали мирных граждан.

Под следствием находится 21 человек, из них 14 арестованы. Большинство арестованных - рядовые участники мирного митинга. Некоторые участвовали в таком мероприятии впервые. Видимо, имелся расчет, что расправа с этими людьми остановит потенциальных участников будущих митингов от присоединения к ним. В опасности остаются сотни людей, которые были задержаны или зафиксированы на различных видеосъемках с места событий.

Во время следствия имели место множественные нарушения закона и прав человека: незаконные следственные действия и оперативно-розыскные мероприятия. Так, Михаила Маглова задержали, не предъявив никаких документов, допрашивали в течение более 10 часов, отобрали вещи. Многочасовые допросы проходят без участия адвокатов, подследственным и свидетелям угрожают фальсификацией дел и физической расправой, уничтожаются документы, доказывающие непричастность к событиям. К Олегу Архипенкову применялись психотропные средства. На Артема Савелова оказывалось психологическое давление с целью заставить оговорить лидеров оппозиции, во время допросов Артем пережил несколько сердечных приступов. Михаилу Косенко длительное время не давали жизненно необходимых лекарств.

У Александра Каменского во время обыска изъяли и уничтожили протокол, доказывавший, что его не было на Болотной и задержан он был еще до начала "Марша миллионов" на площади Революции, а не на Болотной площади.

В СИЗО находятся люди с инвалидностью: Михаил Косенко страдает шизофренией, Артем Савелов - сильным заиканием, сейчас он практически не может говорить, Владимир Акименков слепнет, его и без того слабое зрение стремительно падает в условиях следственного изолятора. Все они не получают должной медицинской помощи, их состояние ухудшается.

Вся эта бурная деятельность полиции и следственных органов направлена на подавление массового протеста против широкомасштабных фальсификаций в ходе последних парламентских (декабрь 2011 г.) и президентских (март 2012 г.) выборов. Теперь у власти есть повод для преследования гражданских и политических активистов, а также запугивания тех, кто впервые вышел или планировал выйти на акцию протеста.

Надеяться на справедливое разбирательство дел в судах не приходится. Об этом говорит пример одного из фигурантов - Максима Лузянина. Лузянин полностью признал свою вину и заключил со следствием досудебное соглашение о сотрудничестве, после чего был осужден на четыре с половиной года лишения свободы с отбыванием в колонии общего режима.

В этой ситуации многие граждане из группы риска по «Болотному делу» вынуждены были покинуть страну. Украина является ближайшей страной, куда могут выехать россияне, в том числе те, у кого нет заграничного паспорта. Но Украина не является для беженцев из России безопасной страной. Широко известна судьба Леонида Развозжаева, похищенного на Украине непосредственно рядом с представительством УВКБ ООН после того, как он официально заявил о намерении обратиться с ходатайством о предоставлении ему статуса беженца. Правоохранительными органами Украины не расследуется это преступление.

Некоторым фигурантам «Болотного дела» удалось выехать за пределы СНГ.

Вероятно, европейские структуры, занимающиеся беженцами, не представляют опасность возвращения на родину для российских оппозиционеров, в частности, для участников мирного митинга 6 мая 2012 г. - там им действительно грозит многолетнее заключение. Эта неинформированность уже привела к трагедии в Нидерландах, где после отказа в предоставлении статуса беженца покончил с собой оппозиционер Александр Долматов.

Господин Гутерриш, мы просим Вас привлечь внимание сотрудников представительств УВКБ ООН и миграционных служб стран, присоединившихся к Конвенции 1951 г., к тому, что положение фигурантов «Болотного дела» и других жертв политических преследований в России соответствует определению беженца ст.1 Конвенции 1951г.

Мы просим УВКБ ООН с особенным вниманием отнестись к каждому лицу, ищущему убежища в связи с обвинениями в участии в массовых беспорядках на Болотной площади 6 мая 2012 г.

Мы утверждаем, что
события, произошедшие 6 мая 2012 г., никоим образом не могут квалифицироваться как массовые беспорядки;
«Болотное дело» имеет очевидный политический характер;
следствие по данному делу проводится необъективно и с явной обвинительной установкой.

С глубоким уважением,

Правозащитный Совет России

Людмила Алексеева
Московская Хельсинкская группа,

Сергей Ковалев
Сахаровский центр

Олег Орлов
Правозащитный центр «Мемориал»

Светлана Ганнушкина
Комитет «Гражданское содействие»

Лев Пономарев
Движение «За права человека»

Алексей Симонов
Фонд защиты гласности

Юрий Вдовин
Гражданский контроль

Валерий Борщев
Фонд «Социальное партнерство»

Лилия Шибанова
Ассоциация «Голос»

Ответ просим направить по адресу: Россия, 127006, Москва, ул. Долгоруковская 33, строение 6. Комитет «Гражданское содействие» Тел. +7 (495) 681 1532

Ушел из жизни Юрий Маркович Шмидт - наш друг, коллега, защитник. Нельзя сказать, что его уход был неожиданным, все мы знали, как тяжело он болел и как мучительно страдал. Но это знание не утешает и не подготавливает всегда неожиданного удара, когда осознаешь: все кончено и больше никогда…

Сейчас много будет сказано о громких делах, в которых участвовал Юрий Шмидт. И, конечно, уже говорится о деле Ходорковского, в котором его роль далеко не ограничивалась непосредственной адвокатской работой, но была гораздо шире.

Юрий Маркович не только собрал команду блестящих адвокатов и руководил ею, но и находил время для разговора с обществом, в котором просто и понятно раскрыл всю абсурдность предъявленных его подзащитному обвинений.

Благодаря Шмидту политическая и личностная подоплека дела Ходорковского-Лебедева уже ни у кого не может вызывать сомнения.

Но многие ли знают, что Юрий первым встал на защиту самых уязвимых, ставших никому не нужными в новой России - беженцев из Афганистана?

В первые постсоветские годы российские власти еще в какой-то мере осознавали свою ответственность за судьбы соотечественников, оставшихся за границей своей родины, которая в одночасье ушла у них из-под ног. Но отвечать за судьбы жертв советского вторжения в Афганистан не хотел никто.

После падения режима Наджибуллы десятки тысяч афганцев, находящихся на территории России, утратили возможность вернуться, но даже двум тысячам детей-сирот, воспитанных и получивших образование в России, наша страна не предоставила никакого легального статуса. Только что образовавшаяся ФМС отказывала им в этом.

Первым адвокатом, вставшим на защиту афганцев, был Юрий Шмидт. Его речи в судебных процессах по обжалованию отказов ФМС стали классикой в области права на убежище. Он был первым, кто создавал практику защиты интересов лиц, ищущих убежища, которая только начинала создаваться.

И снова роль Шмидта не ограничивалась адвокатской защитой интересов его доверителей. Юрий Маркович выступал на семинарах, круглых столах, конференциях по проблемам убежища.

Он многому научил всех нас, и мы глубоко благодарны ему за это, хотя и сожалеем о том, что так часто меняющиеся сотрудники миграционной службы едва ли усвоили его уроки.

Его выступления были всегда основаны на четкой и прозрачной правовой логике, но одновременно полны юмора, остроты, сарказма. Они служили прямым доказательством того, что не существует особого «юридического» языка, а есть прекрасный и образный русский язык, которым говорит блестящий адвокат.

Юрий Маркович ушел от нас, но с его уходом не заканчивается его влияние на нашу судебную практику, на развитие права в России, на нашу жизнь. С нами остаются его уроки и его ученики.

Потому что школа Юрия Шмидта - это школа высочайшего адвокатского мастерства.

Его ученики продолжают заниматься проблемами убежища, они защищают жертв преступлений на почве ненависти.

Они отважны и высокопрофессиональны, как их учитель. Они способны подходить к праву не как к застывшему своду правил, а как к живому механизму, и понимают, что свод законов и право - это далеко не одно и то же.

Мы все будем помнить эти уроки Юрия Марковича Шмидта и будем помнить его самого и его помощь и поддержку в разные трудные моменты нашей жизни.

Текст нельзя закончить звучащим внутри музыкальным мотивом, но можно написать несколько строк, явившихся из памяти в это печальное утро.

И все цветы, что только есть на свете,
Навстречу этой смерти расцвели.
Но сразу стало тихо на планете,
Носящей имя скромное... Земли.

(Анна Ахматова на смерть Бориса Пастернака)

Дорогая Людмила Михайловна,

Наш Комитет от души поздравляет Вас с днем рождения. В этот день мы празднуем не число лет, а сам факт рождения человека, а это всегда чудо.

Ваше же появление на свет - наше общее чудо и большая удача для нас всех.

Желаем Вам здоровья, любви близких, понимания коллег, осуществления Ваших планов и реализации Ваших всегда оптимистических прогнозов.

От Комитета "Гражданское содействие"
Светлана Ганнушкина

Просим вас поддержать наше обращение в защиту азербайджанского правозащитника Гилала Мамедова. 21 июня 2012 года он был задержан и обвинен в хранении наркотиков. Российские и азербайджанские правозащитники уверены: дело сфабриковано в связи с его общественной деятельностью. Мамедов известен как активный защитник прав персоязычных талышей, которые видят себя составной частью азербайджанского народа, но при этом желают сохранения своей этнокультурной самобытности. 9 июня Мамедов был избран главным редактором газеты «Голос талыша», которую прежде возглавлял арестованный и затем умерший от пыток профессор-лингвист Новрузали Мамедов.

Согласно другой версии, причиной преследования мог стать нашумевший в интернете клип «Ты кто такой? Давай, до свидания!» Возможно, это видео не понравилось руководству Азербайджана, а, возможно, это связано с тем, что российская оппозиция вооружилась этой фразой в интерпретации «Путин, ты кто такой? Давай, до свидания!» Традиционно уступчивая к Москве азербайджанская власть могла таким образом наказать «обидчика» российского президента.

Институт мира и демократии заявляет, что здоровью и жизни правозащитника угрожает опасность.

Свою подпись вы можете прислать по адресу: [email protected]

Сбор подписей продлится до 12.00 3 июля, после чего они будут переданы адресатам.

***
В Министерство национальной безопасности Азербайджанской Республики
В Министерство внутренних дел Азербайджанской Республики
В администрацию президента Азербайджанской Республики
В Генеральную прокуратуру Азербайджанской Республики
В посольство Азербайджанской Республики в Российской Федерации

Требуем освобождения азербайджанского правозащитника Гилала Мамедова!

21 июня 2012 года в Баку правоохранительными органами Азербайджана был задержан главный редактор газеты «Голос Талыша» (Tolishi Sado), известный правозащитник, руководитель Комитета по защите и реабилитации политзаключенных Гилал Мамедов.

Как сообщили близкие Мамедова, около 10 утра ушел из дома, чтобы навестить лежащего в больнице родственника, в 11.30 позвонил домой и пропал. Позже стало известно, что по дороге домой Мамедов был схвачен несколькими людьми в штатском, которые открыто подложили в его карман небольшой сверток и насильно затолкали его в машину. Гилала Мамедова увезли в Главное управление по борьбе с наркотиками и наркобизнесом, а потом — в 37-е отделение полиции Баку. Вечером того же дня в квартире Гилала Мамедова был произведен обыск.

Адвокат Мамедова Анар Гасымлы не допускается к подзащитному и к материалам дела. В устной форме полицейские сообщили ему, что при задержании у Мамедова было найдено 5 граммов героина, а в его квартире - 30 граммов. Мамедов обвиняется по статье 234 Уголовного кодекса Азербайджана (незаконные изготовление, производство, приобретение, хранение, перевозка, пересылка либо сбыт наркотических средств), ему грозит от трех до 12 лет лишения свободы.

Мы считаем, что дело против Гилала Мамедова сфабриковано, а его здоровью и жизни угрожает опасность. Мы требуем немедленного освобождения правозащитника, а также прекращения преследования активистов гражданского общества и фабрикации ложных обвинений против лидеров национальных меньшинств в Азербайджане!

Светлана Ганнушкина, председатель Комитета «Гражданское содействие»
Лев Пономарев, Общероссийское движение "За права человека", член Московской Хельсинкской группы
Евгений Ихлов, ответственный секретарь общественного экспертного совета Общероссийского движения "За права человека", судья третейского суда

Новый приказ Минобрнауки лишает тысячи детей доступа к обучению

7 мая, в день инаугурации бывшего и нового президента Владимира Путина, Министерство образования и науки сделало нам подарок. Вступил в действие приказ № 107 от 15 февраля 2012 года "Об утверждении Порядка приема граждан в общеобразовательные учреждения", который касается поступления детей в школу. Он вызывает очень большие опасения, так как вводит жесткие ограничения по приему в школы по всей России. Ограничения эти коснутся как иностранцев, так и россиян и повлекут за собой, как мы считаем, без преувеличения катастрофические последствия для культуры нашей страны.

У нас есть подробное правовое заключение, здесь же хотелось бы обратить внимание на те пункты, которые при беглом чтении не сразу обращают на себя внимание. Прежде всего это пункт 12, где сказано, что родители или законные представители ребенка вместе с заявлением о приеме ребенка в школу должны предоставить оригинал свидетельства о регистрации ребенка по месту жительства на закрепленной за школой территории, а также копию этого свидетельства. В следующем абзаце этого же пункта говорится о том, что иностранным гражданам и лицам без гражданства дополнительно к этому свидетельству нужно предоставить документ, доказывающий легальность их пребывания на территории России.

В пункте 16 приказа говорится, что после того как в школу будут приняты все дети, проживающие и зарегистрированные по месту жительства на закрепленной территории, возможен набор детей зарегистрированных по месту жительства в этом же муниципальном образовании, но за пределами территории, закрепленной за этой школой. Больше ни о каких детях, которые могут прийти в школу, и о правилах приема таких детей ничего не говорится. Из чего мы делаем вывод, что никакие другие дети не могут быть приняты в школу. В этом нас убеждают две вещи: во-первых, значительный опыт нашей организации, во-вторых, уже имеющаяся практика применения приказа. У нас уже есть жалобы на отказ детям, не имеющим регистрации по месту жительства на закрепленной за школой территории.

Как соотносится этот приказ с законодательством России и международными правовыми актами, участником которых является Россия? Во-первых, он противоречит статье 43 Конституции России, которая дает право на образование каждому и в которой подчеркивается общедоступность и бесплатность образования. Эта же статья воспроизводится в законе «Об образовании». Во-вторых, есть противоречие со статьей 3 федерального закона «О праве граждан РФ на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах РФ». В-третьих, нарушены международные правовые акты: Конвенция о правах ребенка, которая гарантирует право каждого ребенка на образование, статья 2 протокола 1 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, которая запрещает отказ в праве на образование.

Кого касается этот приказ, кому теперь будет закрыт доступ в школу? Во-первых, это касается граждан России, у которых нет регистрации по месту жительства на закрепленной за школой территории или в данном населенном пункте. Он также коснется огромного числа легально проживающих в России иностранных граждан, потому что регистрацию по месту жительства из иностранных граждан у нас имеют только те, кто имеет вид на жительство (на сегодняшний день это 167 772 человека). При этом, например, есть еще такая форма легального пребывания в РФ, как разрешение на временное проживание. Таких людей 384 тысячи, но они регистрируются по месту пребывания, так что их дети также подпадают под приказ. Кроме того, есть люди, проживающие по визам или прибывшие в безвизовом режиме, – это более трех миллионов человек, и их дети также лишены доступа в государственные школы. И, конечно, не смогут отправить своих детей в школы признанные беженцы – их сейчас 812 человек на всю страну.

И о последствиях. Если этот приказ не удастся отменить, у нас образуется значительное количество групп неграмотной молодежи, что приведет к усилению социального напряжения, создаст угрозу безопасности населения и прогрессу нашей страны. И все это происходит на фоне принятия указа Путина о национальной политике, который предлагает ужесточить меры, наказывающие за нарушение миграционного законодательства, которое и так у нас достаточно строгое и недостаточно детализированное.

Введены беспрецедентные ограничения для поступления в школу. Мы имеем опыт борьбы против похожих, но все же не столь жестких запрещающих документов, которые удавалось отменять. Впервые с этой проблемой мы столкнулись, когда пошли беженцы из Азербайджана. От приехавших людей требовали регистрацию либо отметку о том, что они поставлены на учет как беженцы или вынужденные переселенцы. Вероятно, были какие-то инструкции на этот счет, но мы не могли их обнаружить. Нам удавалось договариваться с директорами школ, они говорили нам: «Дайте нам какую-нибудь бумажку, и мы детей в школу возьмем, мы все понимаем». Мы давали свое сопроводительное письмо, и детей брали, потому что, естественно, педагоги понимали, что дети должны учиться. Где-то в сентябре 1995 года в школу брать перестали даже с нашими письмами. Директора с сожалением сказали нам, что больше ничего не могут сделать, так как их проверяют каждый день.

Такого не было даже в советское время, это новая российская практика. В советское время каждый дом, каждая квартира, каждый ребенок были прикреплены к какому-то детскому саду, школе, поликлинике. Дважды в год – весной и под конец лета – в каждую квартиру приходило официальное лицо и переписывало всех детей. И никто не спрашивал, прописаны ли эти дети. Они могли жить у бабушки, у знакомых, это просто были советские дети, и они должны были пойти в школу.

В 1995 году мы попробовали выяснить, кто же и почему проверяет директоров и запрещает им брать в школу детей, - и тогда самый смелый директор дал нам текст запрещающего документа. Это было письмо начальника паспортного управления ГУВД Москвы Серова заместителю начальника московского Департамента образования Кузнецову. Начиналось оно так: «Уважаемый Генрих Дмитриевич! Ваше письмо о приеме в школу учащихся из Чечни паспортным управлением ГУВД города Москвы рассмотрено». Что происходит с менталитетом тех, кто должен заниматься образованием, если заместитель начальника Департамента образования пишет в милицию вопрос: «А я должен детей в школу брать или не должен?» - и тот ему отвечает в духе своего репрессивного менталитета: «Прием на учебу в общеобразовательные школы иногородних учащихся без наличия у них прописки или регистрации является нарушением действующей паспортной системы. Что же касается прибывших в город значительного количества беженцев и вынужденных переселенцев, в том числе из Чечни, то вопрос их приема в школы следует решать при наличии у них или их родителей удостоверений, выдаваемых миграционной службой правительства Москвы».

В это время миграционная служба правительства Москвы издает распоряжение, по которому беженцев и вынужденных переселенцев Москве на учет ставить нельзя, потому что «Москва не предназначена для беженцев». Как будто есть специальные территории, предназначенные для беженцев, а Москва не предназначена. Теперь ни беженцы, ни просто люди без регистрации поступать в школы не могли. Это было прямым нарушением статьи 3 федерального закона «О праве граждан РФ на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах РФ», где было сказано, что наличие или отсутствие регистрации не может быть основанием для приобретения какого бы то ни было права и не может стать основанием для невозможности его реализации.

В конце концов мы получили протокол, которым было оформлено это решение, а потом в 1999 году это было внесено в «Правила регистрации правительства Москвы и правительства Московской области об утверждении правил регистрации и снятии граждан РФ с регистрационного учета по месту пребывания и месту жительства». Согласно пункту 5 этих правил, «органы образования административных округов Москвы и муниципальных образований Московской области осуществляют прием в детские дошкольные учреждения, а также общеобразовательные школы детей, родители которых проживают в Москве и Московской области и зарегистрированы по месту жительства или по месту пребывания».

Началась наша долгая борьба. Мы обратились в суд. 25 декабря 2000 года судебная коллегия по гражданским делам Мосгорсуда удовлетворила нашу жалобу в части признания этого пункта 5 правил незаконным. В мае 2001 года было принято решение Верховного суда. Изменения в правила были внесены 5 февраля 2002 года.

С тех пор Москва отдельных документов не выпускает, действуют единые правила по всей России. Но теперь то же самое мы получаем от федеральной власти. А значит, мы снова будем обращаться в суд и вести эту бесконечную борьбу.

Светлана Ганнушкина, Елена Буртина

25 ноября 2011 года на территории киностудии «Мосфильм» был задержан Малхо Саидрамзанович Бисултанов, 1971 года рождения, отец четверых детей, у которого при личном досмотре в помещении ОМВД по московскому району Раменки был «обнаружен» пакет с 20 свертками амфетамина общей массой 14,39 мг.

Малхо Бисултанов в 2005 году получил вид на жительство на Украине и с тех пор жил с семьей в Мелитополе, где занимался закупкой и продажей рыбы. В 2010 году он взял в аренду предприятие по добыче и переработке рыбы в городе Приморске Запорожской области и стал его генеральным директором. Бисултанов жил активной общественной жизнью: работал внештатным сотрудником местной «Вашей газеты», был членом Общественного антикоррупционного комитета, почетным донором.

В середине ноября 2011 года Малхо Бисултанов получил через социальную сеть «Одноклассники» приглашение от некоего Александра Шереметьева приехать сниматься на «Мосфильм». За несколько месяцев до приглашения Шереметьев начал с Бисултановым переписку, в которой хвалил его внешние данные и утверждал, что они очень подходят для съемок в кино. Малхо были нужны деньги на развитие бизнеса, возможность поработать на съемках показалась ему привлекательной. В итоге было назначено время встречи на киностудии - 16.00 25 ноября.

В назначенный день Малхо Бисултанов приехал с Украины, без проблем пересек российскую границу и пришел к «Мосфильму». У входа он позвонил Шереметьеву, который по мобильному телефону договорился о пропуске для него. Малхо вошел на территорию киностудии и по команде Шереметьева подошел к памятнику Шукшину. Боковым зрением Бисултанов увидел бегущих к нему людей в масках. Неожиданным ударом в висок он был сбит с ног и на какое-то время потерял сознание. Очнулся он на земле и в наручниках. Его подняли, повели и посадили в чей-то «Мерседес» 246-Е серебристого цвета, на котором и вывезли с территории киностудии. В машине водитель или владелец машины, лысый человек в очках, снял маску и насмешливо спросил: «Что, захотелось сниматься в кино?» Малхо решил про себя, что это и был его друг по переписке, назвавший себя Шереметьевым. Один из сопровождающих спросил Малхо, знает ли он Тимиргираева и ездит ли на красной «Акуре». Малхо ответил, что знает и ездит. Человек на переднем пассажирском сиденье, не снимая маски, оскорблял Малхо, нецензурно бранился и угрожал Бисултанову скорой расправой и тюрьмой.

Из «Мосфильма» приехали в ОВД "Раменки", и только там Бисултанову пояснили, что он задержан как свидетель в рамках уголовного дела в отношении Тимиргираева. Малхо пытался узнать, почему его просто не вызвали повесткой или телефонным звонком на допрос к следователю: ведь номера его личных и служебных телефонов вывешены в тех же социальных сетях. Ему ответили, что хотели «действовать наверняка».

Через час в кабинет зашел сотрудник, назвавший себя Русланом. Он снова спрашивал о Тимигираеве и его отношениях с Малхо. «Ты хороший человек, - сказал Руслан, - но страдаешь просто за то, что знаком с Тимиргираевым!» Еще через час появились двое понятых. Дожидаясь дежурного следователя, мужчины разговорились. Из этого разговора Малхо понял, что пришедшие выступают в таком качестве постоянно. Им нет покоя, их поднимают в любое время суток и заставляют являться в полицию. Действительно, примерно в 21.00 понятых отпустили, но спустя три часа вызвали снова. Дежурный следователь Маскалюк явился после 3 часов утра, и все это время понятые сидели вместе с задержанным.

Когда появился следователь, один из сотрудников полиции спросил, есть ли в сумке Бисултанова что-нибудь незаконное. Малхо ответил, что нет. Его обыскали и откуда-то сзади достали полиэтиленовый прозрачный пакет, в котором находились похожие на вату свертки из мелких ячеек, которые он увидел впервые. Пересчитали вынутые деньги – было 70 тысяч купюрами по 500 рублей. Сложили деньги обратно в сумку. Малхо провели на допрос к следователю А.В. Маскалюку. После допроса, во время сдачи личных вещей, Бисултанов обнаружил, что в сумке осталось всего 55 тысяч.

В седьмом часу утра 26 ноября Малхо Бисултанова перевели в дежурную часть, а еще через час отвезли в ИВС «Кунцево», откуда днем повезли в Никулинский районный суд. Там судья Валентина Комарова с легкостью определила Малхо в качестве меры пресечения заключение под стражу сроком на два месяца. Наличие у Бисултанова четверых несовершеннолетних детей - 5, 6, 7 и 13 лет, отсутствие судимости и прочие положительные качества подозреваемого, подтвержденные справками, не произвели на Комарову никакого впечатления.

Очевидно, что Бисултанов задерживался по отдельному поручению следователя в рамках уголовного дела, по которому он проходил в качестве свидетеля, а не в статусе подозреваемого. Малхо обратился в следственное управление СК с заявлением на противоправные действия сотрудников милиции. В возбуждении уголовного дела ему было отказано 21 марта 2012 года. Отказ обжалован в Следственном комитете РФ по Москве.

У Бисултанова два адвоката. Защиту поддерживают комитет «Гражданское содействие» и правозащитный центр «Мемориал».

20 января 2012 Малхо Бисултанову было предъявлено обвинение по части 1 ст. 30 и части 3 ст. 228.1 УК. Таким образом, ему инкриминируется попытка сбыта наркотических в особо крупном размере (наказание от восьми до двадцати лет).

Мера пресечения Бисултанову продлевалась уже пять раз - 13 января, 17 февраля, 23 марта, 24 апреля, 11 мая. В последний раз продление по ошибке проходило без участия адвоката, поскольку адвокату Магомедовой привели не ее подзащитного, когда решение по Бисултанову уже было принято.

23 апреля дело Бисултанова было без всяких оснований объединено с делом Тимиргираева и Мандараева, обвиняемых в вымогательстве по п."б" части 3 ст. 163 УК. Ради этого, видимо, и была разыграна клоунада с приглашением Бисултанова сниматься в кино, на что так легко поддался не по возрасту наивный Малхо.

Подбрасывание наркотиков - обычный прием правоохранительных органов, когда им надо найти основания для заключения человека под стражу. Обычно подбрасывается небольшая доза, однако в данном случае наркотиков не пожалели. Срок заключения по второму обвинению меньше, чем по «подсобному».

Трудно представить себе, чтобы человек пошел на фотосессию с большим запасом наркотиков в сумке. Второе обвинение также вызывает большие сомнения. Тем не менее процесс, что называется, пошел. В ближайшее время будет получена экспертиза вещей Бисултанова на предмет наличия в них элементов амфетамина и упаковок наркотика на предмет обнаружения на них отпечатков пальцев Малхо.

Удастся ли добиться законного течения дела? Вероятность этого невелика – с подобными случаями и с судьей. Комаровой мы встречаемся не впервые. Все, чем мы можем помочь Малхо Бисултанову, – это постоянное внимание к его делу и адвокатская поддержка.

Станислава Канкию не регистрируют в квартире жены. С вопросом о том, почему этого не происходит, я обратилась к начальнику управления по паспортизации и регистрации в РФ, с которым мы дружно и довольно давно работаем. Первое время с его стороны было некоторое удивление. Он попросил меня принести ему документы - мы принесли. Затем у нас был разговор о том, что для регистрации человек должен явиться лично, и это, наверное, правильно, если он в состоянии лично явиться.

На самом деле все такие действия могут производиться через доверенное лицо. У Тины Канкии есть доверенность от ее мужа, и его должны были зарегистрировать по этой доверенности, никаких отказов быть не могло. Похоже, как Тина слышала из-за двери, в миграционную службу звонили из суда. То есть Бабушкинский суд проявляет вот такой удивительный дополнительный интерес к делу Канкии.

Но это не так важно. Важно то, что решение о заключении под стражу принимается, когда человеку негде жить. Ведь важен не факт регистрации, а важен факт наличия жилья, наличие места, в котором человек может жить во время судебного следствия. Квартира Тины Канкия – это квартира, собственно говоря, их общая, в которой они жили вместе с 1999 года. Время от времени Станислав уезжал, как уезжают многие люди, по своим делам в Краснодар, где у него был бизнес. Но постоянно его семья проживала в этой квартире, а был он там зарегистрирован или нет – это не имеет никакого значения.

В этой квартире он был задержан, из этой квартиры он был доставлен, точно так же он в эту квартиру может вернуться. По существу он обычный московский гражданин, имеющий место жительства, имеющий семью, имеющий возможность жить вместе с женой в их общем жилье.

Совершенно очевидно, что коль скоро суд не принимает решение об изменении меры пресечения такому тяжелобольному человеку на не связанную в заключением под стражу, коль скоро миграционная служба в этом отношении отказывается выполнять свои обязанности, значит есть какие-то третьи причины, которые заставляют и тех и других так поступать. Хотелось бы не столько выяснить, сколько устранить их. Даже не выясняя, что это за причины, потому что мне не важно, почему это так, мне важно, чтобы этого вообще не существовало.

Я приношу извинения Интерфаксу, поскольку разговор, о котором я писала, по всей видимости, был не с их корреспондентом. К тому же я вижу, что Интерфакс уже дал опровергающие комментарии правозащитников.

Но мое отношение к информации, которая появилась, в частности, в газете "Коммерсант", остается прежним – авторы совершенно не разобрались, кто чем руководил и кто проводил экспертизу по второму делу "ЮКОСа".

Я хочу повторить, что имена экспертов опубликованы в докладе, размещенном на сайте президентского совета по правам человека.

И я по-прежнему считаю, что версия, прозвучавшая в телефонном разговоре неделю назад, все это время прорабатывалась кем-то и была использована, несмотря на то что это очевидное вранье.

В понедельник, 26 марта, мне позвонил некий журналист, как я теперь понимаю, он был из Интерфакса, и проверил на мне версию, которая сегодня стала новостью этого агентства.

Разговор начался с того, что корреспондент мне сказал: «Ваша организация получала деньги от Ходорковского, поэтому вы его защищаете?» Я сразу его поправила – комитет «Гражданское содействие» никогда не получал денег от Михаила Ходорковского.

Упрек в том, что мы защищаем только богатого Ходорковского, безоснователен, потому что наша организация защищает сотни людей, которые часто вообще не имеют средств к существованию. Просто поддержка Ходорковского известна, а наша ежедневная работа – нет. А мы и экспертизы делаем для тех, кто к нам обращается, и врачей приглашаем, если это необходимо, и по тюрьмам ходим.

Затем мы долго беседовали об общественной экспертизе второго дела "ЮКОСа". Мой собеседник очень удивился, узнав, что экспертизу проводили не правозащитники, а независимые эксперты, и даже долго пытался меня убедить, что я ошибаюсь.

Довольно подробно я объяснила ему, что экспертизу проводили приглашенные российские и зарубежные эксперты, которые никогда никаких денег от Ходорковского не получали. Имена экспертов открыты, их можно легко увидеть в докладе, размещенном на сайте президентского совета по правам человека, членом которого я являюсь.

Я считаю, что Интерфакс опубликовал заказной материал и должен дать опровержение. Меня несколько удивляет, что версия, прозвучавшая в разговоре неделю назад, появилась только сегодня. Видимо, те, кто это затеял, сомневался, стоит ли использовать столь очевидное вранье.

23 января в «Независимой газете» была опубликована вторая предвыборная статья кандидата на пост президента РФ Владимира Путина.

Очевидное желание понравиться если не всем, то многим, наполняет статью противоречивыми утверждениями и разнообразными цитатами из высказываний историков, философов и политических деятелей в неточной и тенденциозной передаче. Поэтому бессмысленно было бы выделять тезисы, с которыми можно согласиться, и противоречащие им, высказанные в одном тексте.

Страшно другое: среди благих пожеланий развития культуры, укрепления судебной системы и строительства эффективных правоохранительных органов единственным практическим намерением оказалось введение уголовной ответственности за нарушение миграционных правил и норм регистрации. С этой целью В. Путин предлагает провести ревизию Административного и Уголовного кодексов. «Естественно, - добавляет г-н Путин, следуя общему построению текста, - не ущемляя конституционных прав граждан на выбор места жительства».

Каким образом можно ввести уголовную ответственность граждан за реализацию одного из их основополагающих прав человека, не ущемляя его, читателю не сообщается.

Известно ли г-ну Путину, что одним из первых решений Конституционного суда, образованного в 1991 г. еще в советское время, было решение о неконституционности разрешительного порядка прописки? Закон РФ о Конституционном суде был принят в 1994 г., но в 1993 г. прописка уже законодательно была заменена регистрацией. В 1995 г., вступая в Совет Европы, Россия взяла на себя обязательство покончить с институтом разрешительной регистрации, по сути дела в подзаконных актах только терминологически заменившей прописку. Большую роль в продвижении этого требования сыграли многочисленные решения Конституционного суда России, имеющие целью как можно дальше уйти от института прописки и придать регистрации уведомительную форму и информационный смысл. Медленно, но Россия выходит из крепостного права института прописки и движется в разумном направлении.

И вот теперь человек, претендующий на пост Президента России, предлагает перечеркнуть все достижения последних лет, пренебречь решениями Конституционного суда РФ, обещаниями, данными Совету Европы, и вернуться к советскому институту прописки.

Какое отношение имеет регистрация к контролю соблюдения порядка? Хотим ли мы, чтобы полицейские из патрульно-постовой службы на каждом углу проверяли регистрацию в Москве у брюнетов, а в Чечне, видимо, у блондинов, вместо того чтобы следить за порядком и ловить бандитов?

Неужели г-ну Путину непонятно, что ограничение свободы передвижения граждан внутри своей собственной страны откроет неограниченные возможности для произвола чиновников? Дальнейший рост коррупции, незаконные поборы и вымогательства – вот неизбежные последствия подобных шагов. Такое ограничение прав граждан России окончательно перечеркнет надежды на то, что наша страна сможет превратиться из «сырьевого придатка» в современное, динамично развивающееся государство.

Скорее всего, кандидат Путин все это прекрасно понимает, но, будучи выразителем интересов бюрократии, он видит будущую Россию именно как полуфеодальное государство, в котором прикрепленное к территориям население находится в зависимости от чиновных «баронов» и наместников федерального центра. Но понимает ли он, что народ не станет мириться с такой политикой, она неизбежно приведет к еще большему социальному напряжению, которое закончится неминуемым взрывом.

Олег Орлов, Председатель Совета Правозащитного центра «Мемориал»
Светлана Ганнушкина, Комитет «Гражданское содействие»
Лев Пономарев, Общероссийское движение «За права человека»
Людмила Алексеева, Председатель Московской Хельсинкской Группы
Валерий Борщев, Фонд «Социальное партнерство», член МХГ
Юрий Вдовин, «Гражданский контроль», член Правозащитного Совета Санкт- Петербурга
Юрий Шмидт, адвокат, член Правозащитного Совета Санкт-Петербурга

18 ноября сотрудник Сети "Миграция и Право" ПЦ "Мемориал" адвокат Роза Магомедова побывала в Центре № 1 содержания иностранных граждан при ГУВД Москвы (бывшем спецприемнике "Северном"). В Центре, рассчитанном на 450 человек, содержится 445, из них 253 - граждане Таджикистана.

Наши юристы регулярно посещают Центр, и никогда не наблюдали там такой концентрации таджикских граждан.

Президент РФ Дмитрий Медведев утверждает, что происходящее сейчас «просто совпадение с тем, что случилось с нашим летчиком в Таджикистане».

Президент говорит, что высылка таджиков - не одноразовая кампания, и призывает высылать нелегалов регулярно.

Можно было бы и поверить в то, что очередная кампания (почему всегда кампания, а не просто соблюдение закона?) по борьбе с нелегальной миграцией случайно последовала за решением таджикского суда, приговорившего российского летчика Владимира Садовничего к восьми с половиной годам лишения свободы, если бы не некоторые обстоятельства.

Почему-то эта кампания коснулась почти исключительно таджиков. И почему-то о здоровье только таджиков так забеспокоился глава Роспотребнадзора Геннадий Онищенко, всегда чуткий к потребностям политического момента.

Но и это еще не все. Адвокат Магомедова обнаружила в Центре № 1 довольно странных нелегалов.

Махамад Адиев, 1977 г.р., за нарушение порядка пребывания на территории РФ был приговорен Постановлением Перовского районного суда к административному выдворению 24 октября 2011 года. Ни переводчик, ни адвокат на суде предоставлены ему не были, поэтому Адиев не смог донести до судьи, что границу РФ пересек только 17 августа, а значит, разрешенные три месяца его пребывания в России еще не истекли. Адиев постановление суда не обжаловал. Он уже и сам собирался домой, потому что потерял паспорт. 1 октября Адиев получил в посольстве Таджикистана свидетельство о возвращении на родину сроком действия на месяц и купил билет домой на 31 октября. Какой смысл имело приговаривать человека, уезжающего из РФ, к выдворению с ее территории? Зачем надо держать его под стражей и кормить за наш счет (правда, очень плохо кормить) целый месяц? Да просто затем, что кампания – «охота на таджиков» - уже началась и надо было набирать отчетность.

(Еще несколько случаев)

Мне казалось, наши власти уже поняли, как глупо и позорно проводить такие кампании. В 2006 году была настоящая охота на грузин - их останавливали на улице, вычисляли даже в детских садах. Тогда мы опозорились на весь мир, это была полная дискредитация российской политики. В 2008 году, во время войны с Грузией, это не повторилось. Один из милицейских чинов сказал мне тогда: "На этот раз такой установки нет". Тем самым он подтвердил, что в 2006 году "установка" была и исходила с самого верха.

Какой смысл преследовать этих ни в чем не виноватых людей? Ведь трудовые мигранты оказываются нелегалами не по своей воле, а из-за дефектов законодательства и недобросовестности работодателей. Ну какое отношение эти люди имеют к вердикту суда в Таджикистане?

И вот что удивительно: есть множество судебных разбирательств, к которым я пыталась привлечь внимание российских властей - например, в Азербайджане. Когда обвиняют в шпионаже в пользу России - тем самым обвиняют и страну. Казалось бы, российские власти должны подключиться, но посольство проявляет полное равнодушие, в суд не присылают наблюдателей... А тут - такое отношение к таджикам, которые совершенно невиновны.

20 мая 2011 года глава Республики Ингушетия встретился в республиканском представительстве в Москве с журналистом Александром Буртиным и со мной. Предметом встречи было дело о пытках Зелимхана Читигова, который был задержан в апреле 2010 года и, выдержав страшные муки, все же не взял на себя ни одного из навязываемых ему преступлений. Тогда в помещении промжилбазы в Карабулаке, где жила семья Зелимхана, покинувшая Чеченскую Республику во время военных действий, был проведен обыск и якобы обнаружено взрывное устройство. Устройство, как следует из протокола, было найдено в пеленках двухмесячной дочери Зелимхана и немедленно уничтожено без всякого исследования, потому что могло вот-вот взорваться. По факту хранения этого устройства было возбуждено уголовное дело, по которому Зелимхан был привлечен как подозреваемый. Но состояние подозреваемого было таким, что его из зала суда, где решался вопрос об избрании меры пресечения, немедленно пришлось госпитализировать. По факту пыток было также возбуждено уголовное дело и привлечены сотрудники МВД Ингушетии.

В январе 2011 года 21-летнего Зелимхана привезли в Москву в инвалидной коляске с диагнозом, из которого следовало, что он никогда из нее не поднимется. Травма позвоночника, ушиб спинного мозга, посттравматическая киста головного мозга, перфорация барабанной перепонки и гнойный отит, тревожно-фобический синдром – и это не весь список последствий четырех дней общения молодого чеченца с нашей правоохранительной системой. «У больного отсутствует разговорная речь, и больной не может самостоятельно передвигаться» - гласила последняя фраза медицинского заключения ингушских врачей от июня 2010 года.

Случилось чудо – менее чем за месяц врачи московской больницы имени Боткина поставили Зелимхана на ноги. Его речь и интеллектуальные способности полностью восстановились, но острое постстрессовое состояние сохранилось, поэтому для дальнейшего лечения Зелимхана положили в клинику неврозов. Два следователя - по делу о пытках и по обвинению Читигова в хранении взрывного устройства – хотели, чтобы он вернулся в Ингушетию для допроса.

Но врачи никак не могли допустить его возвращения даже на несколько дней. Мы настаивали на том, чтобы допрос Читигова проходил в Москве и ему не пришлось снова погружаться в обстановку, в которой все лечение могло пойти насмарку.

Президент Ингушетии сообщил нам о ходе дела о пытках, обещал взять под контроль расследование обвинения Зелима в хранении взрывного устройства. Однако никак не соглашался верить в полную невиновность нашего подопечного. «Я не могу не доверять правоохранительным органам» - говорил он.

Мы договорились о том, что вскоре я приеду в Ингушетию и Юнус-Бек Евкуров представит мне доказательства того, что Зелимхан был связан с вооруженным подпольем. Его заверили в этом следователи, и он обещал позвать их, чтобы они и меня убедили, что это правда.

(Встреча с Евкуровым и дело Зелимхана)

Элла Памфилова больше не председатель Совета при президенте России по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека. Это неправильно, совершена большая ошибка, которая может оказать большее влияние на развитие ситуации в обществе, чем это кажется на первый взгляд.

Я узнала об этом сегодня утром, находясь далеко от Москвы. Так же восемь лет назад, почти день в день, в Праге по телевидению в новостях я услышала, что Элла Памфилова назначена председателем Комиссии по правам человека при президенте. Услышала и подумала: "Хороший выбор. Пожалуй, в эту комиссию я бы вошла". Мы не были знакомы, но кое-что я о Памфиловой знала. Знала о том, как она в первые постсоветские годы часами просиживала в приемной премьера, чтобы добиться выделения денег на пенсии, на ту самую «социалку», которую молодые демократы пренебрежительно готовы были «отдать коммунистам». Это благодаря министру социальной защиты Памфиловой моя мама получала пенсию в два раза больше, чем была в то время моя доцентская зарплата, которая еще и выплачивалась с задержками.

Еще я знала от знакомого психиатра, как он ходил на прием к Элле Памфиловой и убеждал ее, что неправильно исключать всех психически больных людей из числа пенсионеров, которым оказывают помощь социальные работники. По словам моего знакомого, Памфилова ответила ему вяло, сказала: «Подумаю», - и он ушел, уверенный, что толку от его визита не будет. Но думала она недолго – уже на следующий день появился приказ, в котором исключающие диагнозы были точно обозначены, остальным психически больным было дано право получения социальной помощи.

Вернувшись в Москву, я узнала, что, как ни странно, действительно приглашена от «Мемориала» в памфиловскую комиссию. Мы начали работать и сразу взялись за серьезные проблемы: закон о российском гражданстве, ювенальная юстиция, лагеря беженцев, судебная реформа, пенсионное обеспечение солдат-призывников, ставших инвалидами в армии. Никогда ни Комиссия, ни потом (с 2004 года) Совет, ни сама Элла Памфилова не служили президенту (или президентам). Нашей задачей было помочь президентам служить обществу. Как они (президенты) пользовались нашей помощью и нашими экспертными возможностями – вопрос второй, но кое-что, и немалое, у нас за эти восемь лет получилось.

Сегодня мне не удалось поговорить с Эллой Александровной, и я не знаю, почему она приняла решение подать в отставку. Нападки всевозможных «костиных», «наших» (уж скажите прямо чьих!), которых нетрудно перепутать с «идущими вместе», поскольку идут «вместе» с теми же, чьи и эти «наши», - конечно, это противно. Но не стала бы Памфилова из-за них из Совета уходить.

Все шавки лают, когда это разрешает хозяин. Вот тут и вопрос: а нужен ли Совет президенту России? Он-то нуждается в советах тех, кого в Совет пригласил? Ему нужна поддержка Памфиловой? Почему он молчал все то время, пока вокруг Памфиловой стоял этот гнусный вой?

А ведь президент не всегда равнодушен к нападениям на публичных лиц. Одного публичного «мальчика» он назвал «не таким уж плохим». (Да важно ли, хороший мальчик или плохой - был бы наш мальчик!) Если кто-то не помнит: этим «мальчиком» был Рамзан Кадыров, а сказано это было год назад после похищения в Грозном и убийства нашей Наташи Эстемировой. И сразу стало ясно, какое решение примет суд по иску о защите чести и достоинства этого «мальчика» к Олегу Орлову, который заявил о его вине в том, что на вверенной ему территории происходят убийства неугодных ему жителей. А теперь еще и по тому же поводу Орлову предъявлено обвинение в клевете.

Когда же Памфилову самым нелепым образом обвинили в подлоге, никто сверху не цыкнул. И пожалуйста, суд принимает решение, что обвинение в подлоге – это не клеветническое утверждение, а оценочное мнение.

О неэффективности и зависимости нашей судебной системы не от закона, а от совсем иных факторов каждый раз публично говорила Памфилова на встречах Совета с президентом Медведевым, вызывая, кстати, его недовольство. «Что же мне? Этих (судей) разогнать и новых набрать?» - раздраженно спросил президент на нашей последней встрече 19 мая. Да не поможет это! И взяточников посадить – не спасет от коррупции, и генералов МВД снимать бессмысленно. Тут, как говорил старый водопроводчик, всю систему менять надо.

И снова скажу – совершена большая ошибка. Напрасно Вы, Дмитрий Анатольевич, так поспешили принять отставку Эллы Александровны. Может быть, у нее и были очень серьезные причины подавать в отставку. Но у Вас-то определенно были причины еще более веские ее отставки не принимать. Очень бы Вам еще пригодилась ее поддержка, советы и правда из ее уст. Недаром не самый добрый человек на свете Леонид Радзиховский сказал как-то, что Памфилова человек честный, смелый и вменяемый, что, согласитесь, тоже немаловажно.

А мы с Эллой Памфиловой не расстаемся, нам еще долго вместе работать в том самом гражданском обществе, содействовать развитию которого в рамках Совета у нас с Вами получается хуже, чем нам того хотелось бы.

Ужасное состояние пенитенциарной системы – вот итог деятельности Калинина. Бесконечные жалобы на то, что в местах лишения свободы происходит насилие, что это места для пыток, что людей там заставляют давать показания, которые они давать не хотят, что насилие одних заключенных над другими используется как средство для достижения чьих-то целей, - в общем, система во всей красе.

Я думаю, что уже все правозащитники вынуждены сейчас заниматься не только тем, на чем они специализируются, но и теми, кто попадает в эту систему. Очень грустный итог. Люди там погибают.

Главной своей задачи – перевоспитания – пенитенциарная система не выполняет ни в каком виде. Люди возвращаются оттуда, становясь гораздо более криминализованными, чем они туда попадают. Кроме того, люди, которые выходят из мест заключения, оказываются лишенными всех прав. Очень часто они лишаются жилья, у них нет документов и так далее. Уже не говоря о тех, кто сел в советское время – они вообще оказываются выброшенными из жизни, они утратили связь с государством. Этот вопрос нужно ставить не только правозащитникам, которых обвиняют в том, что они защищают преступников. Нужно понимать, что эти люди существуют независимо от нашего желания, и нужно дать им возможность жить достойным образом.

Калинин оставляет эту систему в крайне тяжелом состоянии, отправляясь на развал Совета Федерации.

Я всегда за амнистию. Все зависит только от того, кто будет амнистирован. В первую очередь, я за амнистию среди женщин. Это ужасно, когда юные годы эти девочки, не становясь ничуть лучше, проводят в тюрьмах.

Я за то, чтобы минимально лишать людей свободы. К сожалению, наша пенитенциарная система – это система, воспитывающая ненависть, зачастую в ней работают люди, которые прошли Чечню, люди, зараженные ксенофобией. Это страшная система, и чем больше людей будет освобождено, тем лучше.

Должны быть другие способы. У нас практически не работает система УДО. Девочка, которая не совершила ничего, которая обвинялась в намерении – не подготовке, – получила восемь лет и отсиживает их, а убийца Буданов получает УДО. Если амнистия будет распространена на женщин, это будет очень хорошо.

К сожалению, амнистия вообще не может коснуться тех, кто сидит невинно. Я бы пересмотрела многие приговоры, особенно приговоры политически обоснованные, каких много. Мне прямо говорили: это не распространяется на грузин, или – когда шла активная борьба с терроризмом – это не распространяется на чеченцев. Мне говорил это судья. У нас установка: никаких облегчений, ни условно-досрочных, ни условных заключений под стражу для чеченцев не работают. Это нужно признать и пересмотреть переговоры, но этого не будет. Хорошо, если, по крайней мере, будут освобождены люди, которые не совершили тяжких преступлений. Я уверена, что люди, не представляющие опасности для общества, не должны находиться под стражей.

Пришел ответ из администрации Президента по делу Маркуева:


«Сообщаем, что Ваше обращение, поступившее на имя Президента Российской Федерации, в соответствии с ч.З и ч.5 ст.8 Федерального закона от 2 мая 2006 г. №59-ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» в Прокуратуру Чеченской Республики с просьбой проинформировать о результатах Вас и Администрацию Президента Российской Федерации. Советник департамента письменных обращений граждан Л. Аксенова».


В приложении к письму Д.А. Медведеву было три обращения в Прокуратуру ЧР. Очевидно, что она бессильна. Поэтому администрация Президента, снова направляя письмо туда же, совершает бессмысленные действия. Тем более что письмо касается стратегических установок в борьбе с терроризмом, а судьба Маркуева - только один из примеров того, к чему приводят эти установки.



Письмо Медведеву: Вы дали установку убивать

11.01.2010 г.
Президенту Российской Федерации г-ну Медведеву Д.А.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич!

Террористические акты стали почти повседневностью нашей жизни. Они превратились в способ ведения диалога оппозиции с государственными структурами на местах, выяснения отношений в бизнесе, способ расправы с правозащитниками и журналистами, мести сотрудникам правоохранительных органов – облеченным властью и носящим оружие на законных основаниях – за бессудные расправы, которые могут быть также отнесены к разряду преступлений террористического характера. Вам хорошо известно, какие утраты понесло гражданское общество за последний год. Среди погибших много наших товарищей и самых близких нам людей, поэтому каждый из нас понимает, как важно бороться с терроризмом во всех его выражениях. Обеспечение безопасности населения есть одна из важнейших функций государства, в исполнении которой каждый из нас лично заинтересован.

Однако, борясь с терроризмом даже самыми жесткими методами, представители государства не должны уподобляться террористам. Они не могут исходить из принципа коллективной ответственности, их действия не должны быть похожи на месть.

Оставляя выбор тактики профессионалам, высшие государственные лица формулируют принципы стратегии в области борьбы с таким чудовищным явлением современности как терроризм.

С глубоким сожалением я вынуждена констатировать, что Ваши высказывания, дающие стратегические установки в этой области, вызывают у меня большую тревогу.

Так, 27 июня 2009 г., выступая на заседании Совета безопасности, Вы потребовали от силовых структур "не церемониться с бандитами" и попросили докладывать Вам, сколько боевиков на Северном Кавказе уничтожено за последнее время.

Тогда нам показалась, что эти слова сказаны Вами в минуту гнева после покушения на Президента Ингушетии Юнусбека Евкурова, с именем которого связывались надежды народа Ингушетии, зажатого между двумя источниками насилия, между властью и подпольем, выйти тупика. Драматичность момента не давала возможности вступить в дискуссию о методах борьбы с терроризмом.

Можно было ожидать, что в дальнейшем от Вас последуют более четкие и ясные установки и руководства к действиям, лежащим исключительно в правовом поле. Но вот 8 января нового 2010 г. на встрече с директором ФСБ Александром Бортниковым Вы снова даете ту же установку: "В том, что касается бандитов, наша политика остается прежней. Их нужно просто уничтожать, делать это жестко и делать это систематически, то есть регулярно, потому что, к сожалению, бандподполье еще существует. Нужно методично действовать "по всей поляне", если где-то появился след, значит, нужно искать их и уничтожать".

Уничтожать людей регулярно, жестко, систематически и методично за последние годы научились многие. Однако ни для кого не тайна, что отчетность такого рода весьма просто организуется, и наши доблестные правоохранительные органы имеют в этом огромный опыт. Они не привыкли церемониться не только с бандитами и с добропорядочными гражданами, но и с самим законом. Если для статистики нужны трупы – будут трупы, за этим дело не станет. Остается только открытым вопрос: уменьшится ли от этого численность вооруженного подполья. Возможно, новые жертвы фальсификации послужат рекрутированию в сопротивление новых участников?

Население теперь все реже обращается за помощью к правозащитникам и в правоохранительные органы. Ни те, ни другие не могут им помочь, поэтому люди теряют веру в правовое решение своих проблем. Это и есть следствие политики уничтожения без суда и следствия.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Ниже я привожу историю последних месяцев жизни одного жителя Чеченской Республики, которому мы не смогли помочь. Наша организация с конца июля 2009г. неоднократно пыталась добиться серьезного расследования обстоятельств задержания, а по сути похищения, жителя г. Аргун Чеченской республики Алихана Султановича Маркуева, 1988 года рождения.

Алихан Маркуев в июле 2007 г. стал участником незаконных вооруженных формирований, которые через год покинул, добровольно заявил в Аргунский ОВД о явке с повинной и в 2008г. официально прошел процедуру амнистии. После этого он открыто прожил год у себя в семье, занимаясь ремонтом дома.

Несмотря на это, 5 ноября 2008 года против Маркуева было возбуждено уголовное дело по статьям УК РФ: 222 (приобретение и хранение оружия) и 317 (посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов). Кроме того, Маркуев был объявлен в розыск, хотя он не скрывался от следствия и передал следователю СУ по ЧР Якубу Никаеву, который вел его дело, номер своего телефона. Для защиты интересов Алихана Маркуева был приглашен адвокат, работающий в ПЦ "Мемориал".

28 июля 2009 года Алихан Маркуев неожиданно был увезен из дома сотрудниками Аргунского ОВД. Адвокат позвонил следователю Никаеву, который сообщил ему, что дело в отношении Алихана приостановлено, а о его задержании ему ничего не известно. После этого сообщения родственники обратились в ОВД г.Аргун. Однако начальник ОВД и глава администрации г. Аргун посоветовали им прекратить попытки выяснения судьбы А.Маркуева, иначе против них будут приняты методы силового воздействия. Тогда родственники отправились в аппарат уполномоченного по правам человека в ЧР. Их принял сотрудник по имени Зелимхан, который отказался взять заявление и посоветовал им обратиться в прокуратуру.

В тот же день адвокат пришел за объяснением в ОВД. К нему вышел сотрудник, представившийся начальником уголовного розыска, и заявил дословно следующее: "Ты защищаешь "черта" и, если не хочешь иметь большие проблемы, то близко не подходи к ОВД, нет у нас никакого Маркуева".

На следующий день, опираясь на информацию чеченских коллег, я направила факсом и почтой запросы на имя заместителя министра ВД ЧР А.Б.Янишевского и прокурора ЧР М.М.Савчина с просьбой принять меры к выяснению места нахождения Алихана Султановича Маркуева и способствовать допуску к нему адвоката.

Помимо этого, я позвонила по телефону в Чеченскую Республику переговорила о происшедшем с обоими адресатами наших запросов. Мне обещали принять меры к тому, чтобы в отношении Алихана Маркуева не совершалось противозаконных действий.

2 августа 2009 года в ночное время в Аргунский ОВД вызвали родственников Алихана Маркуева. Родственники немедленно приехали на собственной легковой машине. Начальник уголовного розыска под расписку передал им задержанного 28 июля 2009 года Алихана. Алихан вместе с родственниками сел в машину, и они поехали домой. Не успели они проехать и половины пути, как дорогу им перегородили машины, в которых сидели вооруженные люди в маскарадных масках. Они выскочили из машин, затолкали в одну из них Алихана, отобрали у его родственников ключи от их машины и уехали.

Лишенные возможности преследовать похитителей, родственники не смогли проследить, куда увезли Алихана. Но позже им удалось найти свидетеля того, что машины похитителей заехали во двор Аргунского ОВД.

Мы снова немедленно направили запросы в правоохранительные органы Чеченской Республики. Переписка продолжалась до октября 2009г., но никаких положительных результатов не дала. Мы получили ответы о возбуждении уголовного дела по факту похищения человека, о проводимых проверках и об их результатах, которые, как это обычно бывает, состояли в том, что сообщенные нами сведения не подтвердились.

Алихан Маркуев исчез бесследно. При этом его родственники и адвокат продолжали получать угрозы и советы не интересоваться больше его судьбой. 19 октября 2009г. к нам в приемную Комитета "Гражданское содействие" в Москве позвонил неизвестный и сообщил, что, по его сведениям, Алихан Маркуев и еще трое пропавших жителей Чечни находятся в Гудермесе в одном из мест содержания лиц, задержанных органами внутренних дел. Им было названо имя еще одного задержанного – пятнадцатилетнего Расухана Ризвановича Эльпиева. Звонивший утверждал, что предполагается переодеть их в камуфляж, убить и выдать за уничтоженных во время спецоперации членов НВФ.

По словам звонившего, это было бы уже сделано, если бы не шум, поднятый вокруг Алихана Маркуева.

Эта информация требовала, по нашему мнению, принятия срочных оперативных мер реагирования. Мы немедленно направили факсом информацию об этом звонке в Прокуратуру и МВД ЧР. Ответ из Прокуратуры пришел невероятно быстро, он был датирован 22 октября. Это означает, что на оперативную проверку сообщенных сведений ушло не более 2-х дней. Разумеется, "сведения не подтвердились".

К сожалению, дальше события развивались по сценарию, описанному нашим неизвестным информатором. 27 ноября 2009 года на окраине села Сержень-Юрт был найден труп мужчины с огнестрельными ранениями. Рядом с убитым лежал автомат. На опознание трупа были приглашены родственники Алихана Маркуева, им было сказано, что Алихан погиб во время спецоперации, при этом сотрудники органов внутренних дел уже знали, чей труп перед ними. Родственники опознали в убитом Алихана, тело было выдано для захоронения. Похороны прошли в селе Автуры.

Похоронную церемонию проводили в спешке – видимо, угрозы родственникам Алихана не прекратились и после его убийства. Гибель Алихана Султановича Маркуева – не исключительное, а обычное событие на Северном Кавказе. Нам известен целый ряд аналогичных похищений, когда родственники отказывались от обращения в правоохранительные органы и предания происшедшего гласности. Ими руководил страх за остальных членов семьи, за свою жизнь. А сколько таких событий остается вне нашего поля зрения?

Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Мне представляется, что в деле Алихана Султановича Маркуева еще рано ставить точку: оно должно быть тщательно расследовано, убийцы разоблачены и привлечены к ответственности. В этом я прошу Вашего содействия. Все обстоятельства этого дела не оставляют сомнений в том, что Алихан Маркуев был похищен и убит сотрудниками силовых структур. Более того, его убийство было использовано для того, чтобы отчитаться в очередной победе над вооруженным подпольем. Такое преступление, совершенное представителями государства, стоит в одном ряду с самыми опасными террористическими актами, потому что разрушает общество, подрывая веру в закон. Большая доля ответственности за то, что подобные убийства приобрели повседневный характер, ложится на высшее руководство страны. Уже в который раз первое лицо государства дает силовым структурам ясный сигнал, что о соблюдении закона можно не беспокоиться и следует отчитываться числом уничтоженных, не утруждая себя разъяснениями, как без суда и следствия можно правого отличить от виноватого. Нам надо отдавать себе отчет: пока правоохранительные органы не перестанут ежедневно пренебрегать законом, и пока население не перестанет видеть в них постоянный источник опасности, ни на Северном Кавказе, ни во всей России не наступит стабильность.

С уважением,
Председатель Комитета "Гражданское содействие", член Правления Общества "Мемориал", член Совета при Президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека
Ганнушкина Светлана Алексеевна

Я только что вернулась с пикета. Невозможно понять, для чего надо было превращать траурные пикеты и организованное передвижение людей по бульварам в свалку...

Спокойно прошло только возложение цветов на месте убийства. Все, что было потом, можно назвать прямым оскорблением памяти убитых и унижением тех, кто пришел ее почтить.

На Петровский бульвар пускали через узкий проход, оставленный для участников первого пикета. К нему вела вдоль тротуара нескончаемая очередь пришедших, которая медленно двигалась мимо нескольких сотрудников милиции, изображавших осмотр каждого входящего. Рамки не было. Если бы трое пропускающих действительно осматривали каждого, то это происходило бы до поздней ночи. Но и имитация заняла столько времени, что первый пикет фактически был сорван.

Ступив наконец на бульвар, участники бросались догонять ушедших вперед. Но не тут-то было: в середине бульвара нас встречала шеренга бравых ребят в форме и с палками, которая преграждала путь очередной группе и "выдерживала" ее некоторое время. Оказавшись лицом к лицу с румяным милиционером, я спросила:

– Что, не пускаете?

– Пускаем порциями, – пояснил он.

Смысл этого стал мне ясен, когда я услышала грубый крик в мегафон:

– Сворачиваем транспаранты! Уходим на тротуар!

Поскольку у милиции транспарантов не было, я поняла, что это обращение от первого лица относится к участникам пикетов. А весь этот абсурд, в котором принимало участие несколько сотен сотрудников МВД, устраивается для того, чтобы не было видимости шествия.

Суета и толчея при переходе с широкого бульвара на тротуар, помехи движению машин и пешеходов никого не волновали. Главное, чтобы шествия не было!

Вдоль всего движения искусственно созданной толпы с двух сторон стоял ОМОН, каски и забрала украшали головы рыцарей в почти средневековых доспехах.

Так мы добрались до Чистых прудов, где стояли две рамы, через которые можно было попасть к памятнику Грибоедову.

Там, видимо, милиции была поставлена задача не допустить митинга. И не допустили. Орали в мегафоны всяческие запреты, не пропускали в глубь бульвара, вырвали у пытавшегося выступать из рук микрофон. Запахло газом. Кто его запустил, не знаю, но это были газовые шашки, а не баллончики. У тех, кто был ближе к месту их запуска начался нехороший кашель, одежда пропахла у всех.

В 21.00 раздалась команда расходиться. Члены ОНК поехали освобождать задержанных.

Что это было? Зачем милиции понадобилось устраивать массовые беспорядки? Кто дал распоряжение сорвать траурную церемонию и превратить ее в бедлам?

Участники пикета скандировали: "Фашизм не пройдет!" Так ли это? Горько на душе.