В Северной Корее власть выводит на официозные уличные мероприятия миллионы людей – разве это говорит об энтузиазме масс? Сравнивать количество демонстрантов на Поклонной и Болотной – это все равно что сравнивать бутылку дистиллированной воды с бутылкой коньяка. По объему одинаково, но на вкус...

контекст →

Увести общественное внимание от выборов в заоблачные выси схоластических рассуждений - одна из главных задач сегодняшней российской власти. Забудьте о прозе выборов, давайте поговорим о поэзии мироустройства! Этот призыв находит отклик в среде оппозиции. Андрей Нечаев говорит, что требование честных выборов себя исчерпало и надо переходить к новым требованиям. Каким? Понятное дело, к конституционным реформам. О том же пишет и Лилия Шевцова в "Новой газете".

...Они (правящий режим. - Ред.) наверняка готовы сделать еще многое, чтобы создать у общества ощущение успеха и увильнуть от решения главного вопроса - либерализации избирательного законодательства и проведения честных выборов.

контекст →

Уважаемый Георгий Александрович! Спасибо, что Вы изложили мои тезисы еще раз, но уже в своей интерпретации - несколько лапидарно, но в принципе приемлемо. Однако изложение тезисов оппонента не есть убедительный ответ.

Первый тезис Вы поняли совершенно верно, но слово "самозванец" я взял из Вашего текста и потому цитировал в кавычках. Не обижайтесь, это не полемический выпад, а наиболее удобное определение. Разница между консультациями и переговорами невелика, а в вашем заявлении от 30 декабря и вовсе непонятна ("В январе 2012 года на заседании круглого стола "12 декабря" могут быть рассмотрены и одобрены договоренности с властью о мерах по преодолению политического кризиса"). Вы сами же и говорите о переговорах.

Но суть не в этом. Вы так и не прояснили - в чем смысл консультаций (пусть так будет)? Вы изложили мой тезис, но не ответили на вопрос: "Чем вы готовы пожертвовать на этих консультациях/переговорах?" На какие уступки пойти? В чем будет состоять содержательная часть этих консультаций?

Третий тезис в Вашем изложении звучит несколько иронично, но при этом совершенно отсутствуют Ваши возражения. То же самое и с четвертым тезисом. Я понял так, что Вам представляется наличие у власти армии, полиции, судов, налогов и лояльных СМИ достаточным основанием, чтобы вступать с властью в кабинетные переговоры о будущем устройстве России.

Да, у нас всего этого нет. Но наша сила в общественной солидарности и гражданском неповиновении. Уже во многих странах это оказывалось сильнее, чем формальные атрибуты власти. Это не мечтания, это зарубежная практика.

Да, они могут стрелять в нас, как это уже не раз было в российской и советской истории. Но почему вы думаете, что переговоры с этими людьми застрахуют нас от такого поворота событий? Вы думаете, они поддаются убеждению? Их можно усовестить? Им можно верить? Вы не согласны, что они считаются только с силой?

Я думаю, переговоры нужны им, чтобы сковывать нашу инициативу и ни для чего другого. Им надо нас как-нибудь остановить. Вы ратуете за прозрачность переговорного процесса. Так проясните уже теперь - чего Вы ждете на этих переговорах от них и чем готовы поступиться сами?

контекст →

Частные обсуждения политических проблем между Сатаровым, Алексеевой и Касьяновым с одной стороны и Кудриным с другой - их личное дело. Встречи можно проводить на кухне, в кафе или где угодно. Они не нуждаются в публичности и прозрачности. "Самозванцы" с любой стороны имеют право на любые контакты, как и любые другие люди.

Общественность напряглась по той причине, что из частных контактов "самозванцев" предполагается сделать публичное событие - за этим видится претензия на представительство, а такими полномочиями их никто не наделял. (Речь, естественно, не о Кудрине.)

Что касается настоящих переговоров, то смысл их не определен. Более того, он совершенно неясен. Переговоры предполагают взаимные уступки. Что мы можем уступить со своей стороны? Список наших требований отнюдь не завышен. Он минимален. Жертвовать нечем. Если бы в резолюции митинга было требование повесить Путина и Медведева на фонарях, то предметом переговоров могло бы стать общее согласие на суд над ними. Но требование свободных выборов уступок не предполагает. Какими позициями Вы готовы пожертвовать на переговорах? А если никакими, то зачем и переговоры?

Другой вопрос - бесперспективность переговоров с людьми, слово которых ничем не обеспечено. Ни репутацией, ни законопослушанием, ни заинтересованностью в будущем России. Они своекорыстны, продажны и бесчестны. Они не субъект переговоров. Они принимают во внимание только силу - свою или противника. Сейчас их противник - народ. Он продемонстрировал свою силу и они, как слабая сторона, предлагают переговоры. Зачем переговоры им, понятно. Зачем они нам?

контекст →

Разумеется, переговоры ведутся не для того, чтобы чем-нибудь пожертвовать, а для того, чтобы добиться цели.

Эти цели Вы перечислили для абстрактных случаев, и все они предполагают возможность уступок. Они вам возвращают украденное у вас, вы им – украденное у них; вы своих пленных им, они своих – вам; они вам заложников, вы им – выкуп; они вам приданое для невесты, вы им – согласие на ней жениться.

Все это драматические события, особенно последнее.

Однако когда Вы переходите к нашей конкретной ситуации, то цели переговоров исчезают и остается только перечень Ваших возможных жертв. Они, не буду спорить, велики, но вряд ли противнику интересны – Ваши чувство мести, праведный гнев и моральное превосходство. Вы думаете, г-н Путин согласится принять Ваши уважаемые чувства в обмен на новые парламентские выборы? Сомневаюсь.

В заключение Вы многозначительно повторяете: «не люблю, когда плохие стреляют в хороших». А кто любит? Скажу больше: мне не очень нравится даже когда хорошие стреляют в плохих. Но что с того? Ни Ваше «не люблю», ни мое «не нравится» валютой переговоров быть не могут.

По-моему, Вы уходите от прямого ответа. Возможно, у Вас есть на это свои резоны. Жаль. Мы могли бы обсудить и другие темы, тесно связанные с возможностью переговоров. Как, например, уместность ведения переговоров с властью людьми, состоявшими ранее в этой власти или получающими от нее сейчас деньги на общественную деятельность; механизмы возможного избрания представителей на переговоры; законность иммунитета от уголовного преследования. Но центральной темой остается, конечно, стратегия переговоров.

контекст →

Совершенно очевидно, что Кремль лихорадочно ищет сейчас возможности снизить накал общественных протестов. Власти готовы на уступки, компромиссы и переговоры. Медведев вносит в Госдуму либеральные законопроекты, телевидению разрешили показывать митинги оппозиции, возможно, снимут Чурова для всеобщего успокоения. Выступление на митинге Ксении Собчак и Алексея Кудрина можно считать неофициальным приглашением Кремля к сотрудничеству. Собчак призвала бороться не против власти, а за влияние на власть. Кудрин открыто призвал к переговорам и предложил себя в качестве посредника.

В сущности, ничего удивительного – обычная тактика загибающегося режима. Вопрос только в том, насколько эти предложения будут приняты лидерами общественного протеста. Насколько они устоят перед искушением променять положение в оппозиции на положение во власти... Будет обидно, если дело свободы и демократии опять постепенно перейдет в руки проходимцев, как это уже случилось 20 лет назад.

контекст →

Когда в конце 2006 года к 5 годам реального срока лишения свободы по той же самой статье приговорили редактора малотиражного бюллетеня «Радикальная политика» Бориса Стомахина, то на это событие отозвались и вовсе единицы. Ведь бюллетень выходил тиражом всего несколько десятков экземпляров, а Стомахин открыто заявлял в нем о поддержке чеченских партизан и желал проигрыша русскому оружию. Увы, большинство наших не то что сограждан, а даже журналистов больны тем, что я назвал бы «идеологическим сепсисом». Самый яркий симптом его — неумение отличить идеи от права эти идеи высказывать.

контекст →

Мне представляется, что президент, премьер и их любимая единая и неделимая партия представляют москвичей в виде холопов, которым они назначают очередного барина. И Собянин может быть хорошим человеком, плохим человеком – это абсолютно безразлично. Вся эта ситуация очень дурно выглядит. Москвичи вполне самостоятельные люди для того, чтобы выбирать себе мэра самим и не принимать назначенца, которого им поставили.

контекст →

Проблема только в том, что нельзя помогать людям против их воли. Многих это обстоятельство совершенно не смущает. Едва ли не большая часть слушателей "Эха Москвы", обсуждавших дело Бычкова, считает, что жестокость по отношению к наркоманам не только уместна, но и необходима. Жестокость – знамя нашего общества, символ нашего времени. Право наркомана, самоубийцы или соискателя эвтаназии самостоятельно распоряжаться своей судьбой большинством людей вообще не учитывается. Стоит ли удивляться тому, что государство пренебрегает правами человека в масштабах всего российского общества, если даже отдельные люди, при значительной общественной поддержке, считают, что они вправе решать за другого человека его судьбу?

контекст →

Я бы не сказал, что наступили диссидентские времена. Мы, во-первых, достаточно свободно говорим еще - кто хочет говорить, говорит. И мы за это не очень сильно рискуем – все-таки, широких политических репрессий, которые были в советские годы или во времена социализма, или как сейчас есть в коммунистическом мире – в Китае или на Кубе, я уже не говорю про Северную Корею, - у нас все-таки этого нет. Поэтому я себя сегодня диссидентом не ощущаю.

...Я могу дать рецепт только для самого себя, я не могу давать его другим. Я считаю, что неправильно прогибаться перед ними, перед властью нельзя прогибаться ни в коем случае. Кроме того что это неприлично, это еще и смертельно опасно. Потому что ты теряешь не только личность, ты можешь потерять и жизнь на этом.

контекст →