Элла Памфилова больше не председатель Совета при президенте России по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека. Это неправильно, совершена большая ошибка, которая может оказать большее влияние на развитие ситуации в обществе, чем это кажется на первый взгляд.

Я узнала об этом сегодня утром, находясь далеко от Москвы. Так же восемь лет назад, почти день в день, в Праге по телевидению в новостях я услышала, что Элла Памфилова назначена председателем Комиссии по правам человека при президенте. Услышала и подумала: "Хороший выбор. Пожалуй, в эту комиссию я бы вошла". Мы не были знакомы, но кое-что я о Памфиловой знала. Знала о том, как она в первые постсоветские годы часами просиживала в приемной премьера, чтобы добиться выделения денег на пенсии, на ту самую «социалку», которую молодые демократы пренебрежительно готовы были «отдать коммунистам». Это благодаря министру социальной защиты Памфиловой моя мама получала пенсию в два раза больше, чем была в то время моя доцентская зарплата, которая еще и выплачивалась с задержками.

Еще я знала от знакомого психиатра, как он ходил на прием к Элле Памфиловой и убеждал ее, что неправильно исключать всех психически больных людей из числа пенсионеров, которым оказывают помощь социальные работники. По словам моего знакомого, Памфилова ответила ему вяло, сказала: «Подумаю», - и он ушел, уверенный, что толку от его визита не будет. Но думала она недолго – уже на следующий день появился приказ, в котором исключающие диагнозы были точно обозначены, остальным психически больным было дано право получения социальной помощи.

Вернувшись в Москву, я узнала, что, как ни странно, действительно приглашена от «Мемориала» в памфиловскую комиссию. Мы начали работать и сразу взялись за серьезные проблемы: закон о российском гражданстве, ювенальная юстиция, лагеря беженцев, судебная реформа, пенсионное обеспечение солдат-призывников, ставших инвалидами в армии. Никогда ни Комиссия, ни потом (с 2004 года) Совет, ни сама Элла Памфилова не служили президенту (или президентам). Нашей задачей было помочь президентам служить обществу. Как они (президенты) пользовались нашей помощью и нашими экспертными возможностями – вопрос второй, но кое-что, и немалое, у нас за эти восемь лет получилось.

Сегодня мне не удалось поговорить с Эллой Александровной, и я не знаю, почему она приняла решение подать в отставку. Нападки всевозможных «костиных», «наших» (уж скажите прямо чьих!), которых нетрудно перепутать с «идущими вместе», поскольку идут «вместе» с теми же, чьи и эти «наши», - конечно, это противно. Но не стала бы Памфилова из-за них из Совета уходить.

Все шавки лают, когда это разрешает хозяин. Вот тут и вопрос: а нужен ли Совет президенту России? Он-то нуждается в советах тех, кого в Совет пригласил? Ему нужна поддержка Памфиловой? Почему он молчал все то время, пока вокруг Памфиловой стоял этот гнусный вой?

А ведь президент не всегда равнодушен к нападениям на публичных лиц. Одного публичного «мальчика» он назвал «не таким уж плохим». (Да важно ли, хороший мальчик или плохой - был бы наш мальчик!) Если кто-то не помнит: этим «мальчиком» был Рамзан Кадыров, а сказано это было год назад после похищения в Грозном и убийства нашей Наташи Эстемировой. И сразу стало ясно, какое решение примет суд по иску о защите чести и достоинства этого «мальчика» к Олегу Орлову, который заявил о его вине в том, что на вверенной ему территории происходят убийства неугодных ему жителей. А теперь еще и по тому же поводу Орлову предъявлено обвинение в клевете.

Когда же Памфилову самым нелепым образом обвинили в подлоге, никто сверху не цыкнул. И пожалуйста, суд принимает решение, что обвинение в подлоге – это не клеветническое утверждение, а оценочное мнение.

О неэффективности и зависимости нашей судебной системы не от закона, а от совсем иных факторов каждый раз публично говорила Памфилова на встречах Совета с президентом Медведевым, вызывая, кстати, его недовольство. «Что же мне? Этих (судей) разогнать и новых набрать?» - раздраженно спросил президент на нашей последней встрече 19 мая. Да не поможет это! И взяточников посадить – не спасет от коррупции, и генералов МВД снимать бессмысленно. Тут, как говорил старый водопроводчик, всю систему менять надо.

И снова скажу – совершена большая ошибка. Напрасно Вы, Дмитрий Анатольевич, так поспешили принять отставку Эллы Александровны. Может быть, у нее и были очень серьезные причины подавать в отставку. Но у Вас-то определенно были причины еще более веские ее отставки не принимать. Очень бы Вам еще пригодилась ее поддержка, советы и правда из ее уст. Недаром не самый добрый человек на свете Леонид Радзиховский сказал как-то, что Памфилова человек честный, смелый и вменяемый, что, согласитесь, тоже немаловажно.

А мы с Эллой Памфиловой не расстаемся, нам еще долго вместе работать в том самом гражданском обществе, содействовать развитию которого в рамках Совета у нас с Вами получается хуже, чем нам того хотелось бы.

Вчера ночью произошло неожиданное, ожидаемое, немыслимое, вполне естественное, учитывая нынешние обстоятельства. Задержаны три публичных социальных активиста, всегда выражавшие последовательную антифашистскую позицию и гражданское неравнодушие.

Алексей Гаскаров, Денис и Максим Солоповы долго находились в "топ 10" на ультраправых форумах как главные враги фашизма, потому что ярко и неприкрыто выражали свою антинеонацистскую позицию. Их считают своими антифашисты. Их причисляют к своим первым врагам (и, фактически, мишеням) фашисты. Раньше в эту «горячую десятку» входили активист Хуторской, судья Чувашов, адвокат Маркелов. Сегодня ночью Алексея, Дениса и Максима взяли под стражу.

Взяли по подозрению в участии в событиях у администрации Химкинского района.

Это было громкое и яркое действие со стороны молодых граждан этой страны, которые больше не в силах мириться с беспределом и безнаказанностью власти, ярко демонстрируемой в ходе вырубки химкинского леса под скоростную трассу.

Почему задержаны гражданские активисты? На каком основании они находятся под следствием? Какие меры добычи полезной информации применяются к нашим единомышленникам? Мы не знаем. Мы требуем их освобождения за отсутствием состава преступления.

Гражданская позиция, бескомпромиссная и четкая, неоднократно в истории бывала вне закона. В Чили. В нацистской Германии. В Иране. Где еще за проявление гражданской позиции человеку шились антигосударственные обвинения? Мы знаем и хорошо помним.

Мы требуем немедленного освобождения из-под стражи наших единомышленников, последовательных антифашистов Алексея Гаскарова, Дениса и Максима Солоповых.

Что касается смерти Магнитского, то его убила тюрьма, а значит, никто конкретно... Но тюрьма убила Магнитского не случайно, а потому что Магнитского этой тюрьме скормили... куда смотрели его адвокаты? Почему не остановили своего подопечного, который своими жалобами поддерживал постоянный конфликт с тюремщиками? Что только ухудшало условия содержания... И куда смотрели адвокаты Магнитского, позволяя ему усугублять свое положение встречными обвинениями... Перед предъявлением обвинения следствие предложило Магнитскому сделку... Магнитский категорически отказался от сделки. И адвокаты не стали его в этом переубеждать, хотя это могло его спасти. Я уж не говорю о том, что люди Браудера, которые сейчас стенают о невинно убиенном, могли оптом скупить тюремное начальство, и сидел бы сейчас наш Магнитский живой и здоровый, в отдельной камере с кондиционером, телевизором и холодильником, придирчиво перелистывая диетическое меню из "Праги".

Ссылка

В заявлении Сутягина нет никакого императива. Очевидно и по-человечески понятно, что он хотел бы вернуться домой. Но не думаю, что это может произойти в ближайшее время.

На каком юридическом основании человека отправили за рубеж, изгнали из собственной страны, тем более если он помилован президентом и остается гражданином России? Его выбросили из страны в тюремной робе. Трудно сказать, что ему угрожает в случае возвращения, но еще труднее утверждать, что угрозы нет.

Речь идет об очень специфической системе. Сотрудники ФСБ сфабриковали дело от начала до конца, получили за это звания и награды. Сутягин для них как кость в горле. В одном из своих рассказов, написанных в тюрьме, Сутягин поведал, как его везли в Москву после первого процесса в Калуге. Уже у СИЗО "Лефортово" из легковушки вышли все сопровождавшие, а последним - водитель, который достал пистолет и положил его в бардачок. Сутягин оставался в машине один. Его таким образом провоцировали на побег или самоубийство.

Они понимают, что этот человек для них опасен.

В пятницу МК опубликовал статью Вадима Речкалова, в которой тот прямо обвинил адвокатов Сергея Магнитского в том, что они «дали» ему умереть – поскольку не настояли на том, чтобы он подписал все ту ложь, что требовали от него следователи, как условие освобождения из изолятора предварительного заключения.

Цинизм автора МК просто невыносим. Он считает, что со стороны Сергея было глупо достойно вести себя, будучи заключенным бандитами в следственный изолятор. МК полагает, что Сергей поступил глупо, не дав им унизить себя, не отказавшись от своих показаний против коррумпированных чиновников МВД и не дав лживых показаний против невинных людей, чтобы спасти себя.

Автор МК утверждает, что адвокаты Сергея были плохими адвокатами, поскольку не посоветовали ему поступить таким образом.

Как низко пал человек, который оправдывает зло и коррупцию и называет дураками тех, кто пытается им противостоять!

С каких пор адвокат считается плохим, если он не смог остановить своего клиента, имеющего мужество бороться с этим злом, и если этот адвокат не уговорил клиента оклеветать невиновных?

Статья в МК - попытка опошлить все качества, которые делают Сергея настоящим человеком и героем. По мысли автора, было бы предпочтительнее, чтобы российские адвокаты просто воспринимали коррупцию и правовой нигилизм как данность, с которой не нужно бороться, и соответствующим образом консультировали своих клиентов. В защиту адвокатов Сергея я хочу сказать, что они говорили ему о том, как он мог бы себя спасти и прекратить истязания в изоляторе. Они многократно говорили, что ему надо только перестать давать показания против сотрудников правоохранительных органов и согласиться с тем, что они от него хотят, - и тогда ему будет полегче.

Я не знаю, были ли с их стороны прямые советы Сергею оговорить кого-то, чтобы спасти себя, но я достаточно хорошо знаю его адвокатов и знаю, что они говорили ему, как он мог бы сохранить свою жизнь.

Сергей напрочь отказался лгать и отказываться от своих показаний против преступников в погонах.

Сергей отказался оговаривать других, приписывая им преступления, которых они не совершали. Адвокат Сергея сказал мне, что он говорил Сергею, что чем больше он будет обвинять сотрудников МВД в коррупции, тем хуже будет для него, - но "это был Магнитский!"

Все сказано этой последней фразой. Это был Сергей Магнитский. Он отказался давать ложные показания против невинных людей, хотя и понимал, что эти люди находились вне страны и были в безопасности.

Сергей отказался поступиться своей совестью, нравственными убеждениями и верой в закон.

Все мы, кто вынужденно оказался за границей, предпочли бы, чтобы он подписал все что угодно, лишь бы он остался жив. Но Сергей не пошел на сделку с совестью. Он не хотел стать участником коррупции, которую он презирал. Он верил, что со злом бороться можно и должно.

И это то, что порицает МК?! Где их человечность? Где их чувство приличия? Какого будущего хотят редактор газеты и автор статьи для России? Такого, где государством управляют преступники? Где невинных людей арестовывают ни за что и те вынужденно дают ложные показания, обвиняя невинных в совершении мнимых преступлений? Где адвокаты подговаривают нас к таким действиям друг против друга? Чтобы в Россию вернулись ужасы прошлого?

У меня просто нет слов. Моему негодованию нет предела. Мы дошли до того, что белое пытаются представить черным, а честность названа глупостью.

СТЫДНО! ПУСТЬ ВАМ БУДЕТ СТЫДНО!

15 июля исполнился год со дня трагической гибели Натальи Эстемировой. Пикеты и гражданские акции ее памяти прошли в Москве, Петербурге, Екатеринбурге, Грозном. «Мы так и не научились за этот год жить без Наташи» , - сказала Татьяна Локшина на вечере ее памяти в «Мемориале». Люди помнят Наташу - красивую и стройную, деятельную и решительную, внимательную и приветливую. Ее помнит большое количество людей, потому что очень широк круг тех, кому она помогала, с кем работала, с кем общалась, кому рассказывала о Чечне.

Так совпало, что именно год назад состоялась презентация документального труда Станислава Дмитриевского о военных преступлениях в Чечне. В Независимом пресс-центре собрались люди, объединенные неравнодушием к теме войны в Чечне. Через несколько часов после презентации, обнадежившей возможностью огласки и раскрытия правды о Чечне, а значит и остановки всего этого кошмара, нас оглушила весть об исчезновении, а затем и гибели Натальи Эстемировой.

Несколько дней спустя я возвращалась в Грозный из села, где проходили похороны Наташи, на машине следователей, которые приезжали опросить родственников. Они любезно согласились подвезти меня до города. Пока мы ехали, я много раз задавала им один и тот же неудобный вопрос: как вы думаете, будет ли это убийство раскрыто? Конечно же будет, говорили мне поначалу они, за дело взялась такая мощная бригада. "А если окажется, что кто-то из высоких лиц в этом замешан?" - продолжала спрашивать я. Ну что ж, отвечали они, разве высокопоставленных лиц не сажают, приказ расследовать дело с самого верха поступил... Так за время пути они почти было обнадежили меня, но, уже подъезжая, я попросила у одного из них телефон и разрешение звонить и интересоваться ходом расследования. Молодой человек телефон мне дал, однако сказал при этом доверительным тоном: "Вы ведь понимаете, что я смогу говорить только то, что мне разрешат говорить".

Мои иллюзии в одно мгновение рассеялись. Надежда на то, что убийство Наташи будет расследовано, вмиг показалась наивной.

(Дальше...)

Даже в такой цивилизованной стране, как Германия, законом запрещена нацистская символика и за рассказы о том, каким хорошим парнем был Гитлер, вполне можно получить тюремный срок.

Я считаю, что нацистская и коммунистическая идеология должны быть запрещены. Должна быть запрещена коммунистическая партия, на счету которой столько чудовищных преступлений против человечности. И пропаганду этих идей тоже следует запретить, так же как пропаганду ваххабизма.

Конечно, это недемократично. Но демократическое общество для самозащиты вынуждено идти на нарушение собственных базовых принципов.

Приведу вам конкретный пример. Недавно я летел из Мюнхена в Москву, и передо мной в очереди на паспортный контроль стояла женщина в мусульманской одежде, в которой были только прорези для глаз. Я думал, офицер на паспортном контроле попросит ее показать лицо. Но нет: он посмотрел на женщину и вернул ей паспорт. Это, конечно, безобразие. Дочь даже сказала мне, чтобы я не садился с этой женщиной в самолет.

Итак, я ничего не имею против наличия 282-й статьи, но толковать ее при желании можно так и сяк - как в советское время по статье об антисоветской агитации сажали за рассказанный анекдот. Любую статью при желании можно толковать как угодно, что показал суд над Ерофеевым и Самодуровым. Ведь судить надо было истцов - это они разжигают ненависть.

Если бы я сказал этим святошам, которые бесновались у суда, что я атеист, они могли меня обвинить в оскорблении их религиозных чувств. Я думал, что на фоне протестов суду стыдно будет выносить обвинительный приговор... Среди лиц, призывавших к наказанию организаторов выставки (пусть и к мягкому), был и протоиерей Владимир Вигилянский, которого я знаю с его детских лет. Он воспитывался в приличной светской семье, был бойким журналистом "Огонька", а потом, став священником, сделался вдруг таким нетерпимым, как это свойственно неофитам. Если такой суд возможен, значит, мы просто живем в средние века.

У России согласно международным обязательствам есть обязанность преследовать возбуждение ненависти по расовому и религиозному признакам. Как именно его преследовать, насколько строго – ни Конституция, ни международный нормы соответствующие не устанавливают.

Я считаю, что какое-то наказание за возбуждение ненависти должно быть, но оно необязательно должно быть строгим. Оно должно быть мягким и становиться реально серьезным, только когда речь идет о подстрекательстве к преступлению. Это моя точка зрения, и это вытекает из 4-й статьи Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации; правда, она очень по-разному толкуется разными людьми, и нет общепринятого понимания.

На мой взгляд, сажать за высказывания необходимо только тогда, когда эти высказывания являются реальным подстрекательством к преступлению. К примеру, человек выходит на площадь и пытается науськать толпу на кого-то. Даже если ему это в конце концов не удалось по не зависящим от него причинам, но угроза была реальной – это подстрекательство к преступлению. Он подстрекал, у него была попытка совершения преступления. Серьезное дело, можно в таком случае и присесть. Но это уже должно следствие разбираться, была попытка или нет.

В Америке с ее знаменитой Первой поправкой к Конституции, гарантирующей свободу слова, считается тем не менее, что если некий призыв создает прямую и непосредственную угрозу, то человек, высказавший этот призыв, сядет. Если призвал кто-то: «Пойдите, побейте этих», - и люди пошли и, допустим, не дошли, полиция их остановила, но если бы дошли, то поубивали бы кого-то, – это прямая непосредственная угроза, и подстрекатель прекраснейшим образом сядет как соучастник начатого, но не законченного преступления.

Отменить 282-ю статью Уголовного кодекса невозможно, потому что в кодексе где-то должна быть статья, наказывающая за то, о чем я говорил выше. Конечно, это может быть оформлено иначе, не обязательно это должна быть отдельно выделенная статья. Тут возможны разные подходы.

Можем попытаться вынести это в Административный кодекс, это такая самая либеральная мера, на мой взгляд. Такой вариант в принципе рассматривался.

У нас есть статья о дискриминации, которая, правда, довольно неудачно сформулирована, но, допустим, она была бы сформулирована удачно. Тогда можно говорить о том, что подстрекательство к дискриминации на почве ненависти тоже является дискриминацией. Если такое подстрекательство криминализировать как таковое в качестве какого-то пункта этой статьи, это могло бы в общем-то заменить 282-ю. Заодно, кстати, это изменило бы главный упор ее применения. Скажем, чиновник, который позволяет себе нести чего не положено про какие-то этнические меньшинства, попадал бы под это и скорее всего просто не толкал бы таких речей.

Но пока я не вижу возможности так сделать. Просто взять и вынуть статью из кодекса – это невозможное дело. Потому что находящийся в ней состав должен где-то частично остаться. Кстати то же относится и к 280-й статье. Потому что сейчас подстрекательство напрямую относится к экстремистской деятельности, а когда у экстремистской деятельности такое непомерно широкое определение, то статья тоже становится совершенно резиновой. С другой стороны в списке этой самой экстремистской деятельности есть ведь и в самом деле опасные вещи, куда девать призывы к ним?

Поэтому просто так взять и удалить состав не получится. Нужно более комплексно задачу решать.

Оскорбление религиозных чувств может происходить по-разному: кто-то может прийти в церковь и, например, обливать иконы, не дай бог, крушить храм, лично оскорблять каких-то людей, которые в храме находятся. В этом случае необходимо человека привлекать к ответственности по 282-й статье, по которой Самодурова и Ерофеева признали виновными. Потому что привлечь к ответственности можно человека лишь в том случае, если был доказан прямой умысел при совершении этого преступления, то есть если человек понимает, что он делает, желает это совершить и действия его направлены именно на это. А в том случае, если это произведения искусства, то как можно заранее высчитать реакцию тех или иных людей, если с точки зрения и кураторов и художников все эти произведения никоим образом не имеют отношения к религии?

В судебном заседании мы неоднократно говорили о том, что, например, работа «Орден Ленина» - это произведение совершенно не о религии, а о советской власти, в этом произведении советская власть критикуется, а вовсе не религия. И потом, все, что касается произведений искусства, - это крайне субъективные оценочные суждения, одни понимают это так, другие эдак, а третьи совсем по-другому. В этом и есть смысл искусства - что каждый видит свое и знать заранее, как тот или иной человек отреагирует на произведение искусства, невозможно. Поэтому привлекать к ответственности людей за то, что они провели выставку, - это в современном мире, на мой взгляд, не укладывается ни в какие рамки: ни здравого смысл, ни тем более закона.

Если немного углубиться в юридические тонкости, то стоит заметить, что одно дело – оскорбление, другое дело – разжигание ненависти и вражды по принципу отношения к религии. Существуют разные случаи. Тот, который был у нас на выставке, не укладывается в уголовно наказуемое деяние и не может подпадать под признаки какого бы то ни было состава преступления.

На мой взгляд, в 282-й статье все достаточно ясно прописано. С юридической точки зрения там очень четко прописана объективная сторона преступления, четко прописано, что необходимо доказать, вражда между какими противоборствующими группами возникла, каким образом и кто был оскорблен. Все эти элементы объективной стороны преступления должны быть доказаны.

В данном случае они не были доказаны, потому что из приговора не следует, между какими двумя группами возникла вражда по признаку отношения к религии. Кто стал ненавидеть православие? Какие две религиозные группы после проведения этой выставки стали между собой противоборствовать? По признаку отношения к какой религии были оскорблены эти люди? Судья пишет то «по национальности», то про христианство, то про православие.

Возможно, чтобы была какая-то единообразная практика, необходимо постановление пленума Верховного суда, чтобы Верховный суд разъяснил, что с его точки зрения имеется в виду в этой статье, хотя для меня как юриста это понятно. Я полагаю, что привлекать к ответственности по этой статье за то, за что были привлечены Самодуров и Ерофеев, незаконно.

Нужна ли вообще 282-я статья? Так ведь она уже есть. И дело скорее в том, что любую статью нужно применять именно к тем людям, которые совершили преступление, а не просто так, как у нас все применяется: «Был бы человек, а статья найдется».

Спор этот так же стар, как наш демократический мир, на заре которого принимался этот закон. Тогда самые дальновидные предупреждали, что он амбивалентен, что в яму, которую роем другим, можем угодить сами. Тогда невозможно было представить, что этот закон будет применяться не против фашистов и коммунистов, а против демократов. Я и сама отведала этой 282-й статьи - меня обвиняли в разжигании ненависти между русскими и совками, между российской армией и чеченским народом.

В нормальной ситуации, когда в стране твердая, стабильная либеральная демократия, а враг бежит-бежит-бежит, для того чтобы добить врага, как было сделано в Германии, можно смело применять подобные статьи: тем, кто утверждает, что Холокоста не было и Гитлер был милым парнем, можно давать за это 4 года. Но это возможно только там, где эта статья не станет амбивалентной, где у власти не враги демократии.

Более того, молодые демократии, которые хотят отделаться от советской шелухи, должны применять законы о запрете советской символики - этот вопрос решен, там у власти стоят антисоветчики.

В нашей ситуации не может быть однозначного ответа. Разумеется, за человеконенавистнические взгляды, которые высказываются в печати, в газетах типа "Завтра", преследовать нельзя. Другое дело, что ни одно приличное издание не должно это печатать - пусть издают свои газеты, пусть делают свои каналы, люди будут знать, что это фашистской канал. Цивилизованные люди не должны иметь никакого с ними общения.

Другое дело - публичные выступления. Это не только вызов, это угроза для тех, к кому это относится. Как себя будут чувствовать евреи, если разрешить ходить с лозунгами "Евреев в крематорий"? Как себя будут чувствовать чеченцы, если разрешить ходить с лозунгам "Все чеченцы бандиты"? Как себя будут чувствовать нормальные граждане, если коммунисты ходят на выборы в этой стране? Они не будут себя чувствовать в безопасности.

Правильный путь - люстрация, запрет коммунистической и фашистской деятельности: в образовании они не участвуют, государством управлять не могут и в школах не преподают. А остальное можно позволить. Не надо сжигать "Майн кампф", произведения Маркса, Энгельса и Ленина. Пусть любители покупают это в специальных лавочках, киосках экстремистской литературы.

Это равносильно запрету порнографии - ее нельзя запрещать, но нельзя выставлять на всеобщее обозрение. В принципе коммунистическая и фашистская деятельность преступная. А вот сажать в тюрьму за статьи, за мнения, конечно, нельзя. Достаточно запретить публичный выход на площадь, не допускать участия в выборах, применять люстрацию.

Но сегодня этот вопрос не может быть решен, потому что у власти не либералы. Сейчас либералам надо скрестить руки и защищать своих. Тесака я защищать не буду - пусть сидит до морковкина заговенья.

Если когда-нибудь у нас будет демократия, следует запомнить, что сажать за слово нельзя. Можно просто оградить от этого граждан, как это сделали в свое время немцы при денацификации. Но к нашему государству неприменимы никакие рецепты. В нашем государстве с самого начала нужно было знать, что нельзя принимать репрессивные статьи по поводу мнений. Мы не одержали тогда решительную полноценную победу, у нас не было сил. Теперь надо найти золотую середину - защищать исключительно своих. Если кто-то хочет заняться таким идиотизмом, как защита фашистов, которые требовали, чтобы Россия была для русских, - я не присоединюсь к этой кампании.

То есть сейчас - вооруженный нейтралитет. Государство не наше, власть не наша, тюрьмы не наши, и сажаем туда не мы. У власти враги демократии, и все, что они делают, не может быть ко благу. Даже если они одной рукой сажают фашистов - другой они утверждают этот фашизм, завоевывая Грузию, преследуя журналистов. Поэтому, как говорится у Бабеля, "холоднокровней, Маня".