"Когда аббата Сийеса спросили, что он делал во времена Террора, он дал свой знаменитый ответ: j'ai vécu ("я жил"). Поскольку и мне довелось жить в бурное время, я могу сказать то же самое; многие мои современники не выжили, и в этом отношении, как и в некоторых других, мне повезло". Так написал в своей автобиографии Уолтер (Вальтер) Лакер - один из крупнейших современных историков, политологов и публицистов, отмечающий 30 апреля свое 90-летие. Разумеется, сказано слишком скромно: такие люди, как Лакер, не только свидетели истории, но и ее участники, накладывающие на нее свой отпечаток.

Вальтер Лакер родился в еврейской семье в немецком городе Бреслау (ныне польский Вроцлав). Семнадцатилетним юношей он покинул нацистскую Германию и переселился в Палестину: учился в университете, трудился в кибуце, а вскоре начал свой путь в журналистике - на его глазах происходило рождение Государства Израиль, и он вел прямые репортажи с места тех исторических событий.

С середины 1950-х годов Уолтер Лакер живет и работает в основном в Соединенных Штатах и Англии. Он преподавал в ведущих университетах, был главным редактором влиятельных журналов, занимал видные должности в первоклассных научных институтах (в частности, много лет возглавлял ученый совет вашингтонского Центра стратегических и международных исследований). Но всемирную известность Лакер приобрел прежде всего благодаря своим книгам. Первая из них вышла в свет в 1956 году, очередная появится в продаже в июле этого года, а в промежутке было несколько десятков, и каждая становилась событием. Почти все книги Лакера выдержали по нескольку изданий на разных языках, а некоторые были переведены и на русский: "Россия и Германия" (Вашингтон, 1991), "Черная сотня" (Вашингтон, 1994 и М., 1994) , "История сионизма" (М., 2000). Не так давно в России опубликована и вышедшая под его редакцией фундаментальная "Энциклопедия Холокоста" (М., 2008).

Авторитетные газеты и журналы во всем мире считают честью для себя напечатать комментарий Лакера или интервью с ним. Грани.Ру гордятся тем, что некоторые статьи ученого были опубликованы у нас.

Мне посчастливилось встретиться с Уолтером 18 лет назад, и я считаю это знакомство - смею сказать, дружбу - большим подарком судьбы. Общение с этим замечательным человеком, обладающим не только огромным умом и всеобъемлющими знаниями, но и безупречными нравственными качествами, наполняет меня радостью и благодарностью. Мы - я и мои коллеги по Граням.Ру - от души поздравляем Уолтера с юбилеем и желаем ему и его близким (прежде всего Сьюзи!) здоровья и долгих лет плодотворной жизни.

В конце прошлой недели главный редактор журнала "Россия в глобальной политике" Федор Лукьянов удивил публику сенсационным сообщением: Владимиру Путину светит должность генерального секретаря НАТО. Завершался текст следующим пассажем: "Если кто-то из читателей усомнился в достоверности приведенных сведений и умозаключений, автор воспринимает это как личное оскорбление. Все вышеизложенное нисколько не менее убедительно и обоснованно, чем многочисленные "утечки", оценки "экспертов" и "аналитические" выкладки, которыми изобилует сегодня российское публичное пространство".

И действительно, возражений в печати не последовало: то ли угроза г-на Лукьянова возымела действие, то ли читатели уяснили пародийный характер экстравагантной версии. Всерьез воспринял ее только обозреватель издания с говорящим названием "Эксперт" Максим Соколов. По его мнению, в таком перемещении нынешнего российского премьера ничего невероятного нет. Более того, "комбинация выглядит довольно красивой", поскольку "должность брюссельского генсека есть очевидный пожизненный иммунитет" (речь тут идет об отсутствии угрозы со стороны международных судебных инстанций; о том, что случится, когда г-ном Путиным заинтересуется отечественное правосудие, Максим Юрьевич предпочитает не задумываться).

Впрочем, публициста привычно волнует не столько судьба человеческая, сколько судьба народная. Он опасается, что после включения в НАТО наша страна будет нужна западным державам исключительно как поставщик солдат: ведь у них самих дееспособных армий нет, а "русские полки... неплохо показали себя в августе 2008 г., что дополнительно повысило привлекательность России в альянсовых комбинациях".

Патриотическое беспокойство г-на Соколова похвально, но вряд ли обоснованно. Во-первых, не факт, что после войны с Грузией акции "русских полков" так уж высоко котируются на мировой бирже. А во-вторых, колумнист "Эксперта" упустил из виду, что есть вариант, благоприятный как для судьбы человеческой, так и для судьбы народной: российский национальный лидер становится генсеком НАТО, но при этом Россия в альянс не вступает. Исторические прецеденты подыскать нетрудно. В конце XVIII века российский император Павел Петрович стал гроссмейстером Мальтийского ордена, однако свою страну в католичество не обратил и сам остался в православном вероисповедании. Есть и более близкий пример: сам г-н Путин был провозглашен лидером "Единой России", но от вступления в партию уклонился. А чем "Единая Европа" лучше "Единой России"? Да ничем - не так ли, Максим Юрьевич?

Желчный старик Бунин когда-то обронил фразу о советской России, где "только чекисты друг с другом советуются". Но те времена чекистского произвола давно миновали. Нынешний благонамеренный глава российского государства то и дело норовит посоветоваться с гражданским обществом. В прошлом году Дмитрий Анатольевич весьма удачно справился с общественным мнением насчет судьбы Химкинского леса, а на днях попросил, чтобы состоящие при нем правозащитники организовали для него независимую экспертизу по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Сам он, видите ли, будучи по профессии юристом-цивилистом, не считает себя специалистом в области уголовного права и хочет свериться с оценкой людей сведущих.

Скромность в юноше, конечно, похвальна, но такое ее проявление порождает недоуменные вопросы. Если г-н Медведев считает себя компетентным только в рамках своей узкой специальности, то как он отваживается браться за разрешение многообразных сложных проблем - от войны с Грузией до развития нанотехнологий? Дело же "ЮКОСа" во всех его перипетиях связано с торговлей углеводородами, а в этой сфере наш президент, немало потрудившийся на высоких постах в "Газпроме", кажется, должен быть достаточно искушен. Наконец, иной скажет, что вовсе не надо быть особо проницательным экспертом, чтобы увидеть, что жестокое преследование Ходорковского, Лебедева и их товарищей по "ЮКОСу" не имеет никакого отношения к настоящему правосудию и проводится по политическому заказу.

И тем не менее либералы, уже не первую зиму трепетно ждущие медведевской оттепели, видят в президентском запросе добрый знак. Между тем публицист-государственник Максим Соколов, вообще считающий Дмитрия Анатольевича легкомысленным и опасным мечтателем, боится, как бы из этой затеи не вышло худа. Ладно бы президент негласно заказал экспертное заключение в своем аппарате - получив его, он был бы волен поступить как ему угодно, - а вот публичная экспертиза свяжет ему руки и, того гляди, вынудит освободить узников.

Но, похоже, и надежды, и тревоги тут одинаково излишни. Недавно г-н Медведев сказал журналистам: "Я надеюсь, что вы не ждете от меня оценки не вступившего в законную силу приговора в отношении Ходорковского и Лебедева". Ждать от президента-юриста такой оценки после того, как приговор вступит в законную силу, было бы еще более неосмотрительно. Как говорил герой одной поэмы: "Я привык ни в чем не отступать от гражданских законов, хотя за это и потерпел на службе, но уж извините: обязанность для меня дело священное, закон - я немею пред законом".

Уже лет пятнадцать как заимствованное из американского кино выражение "день сурка" успешно конкурирует в русском языке с французским "дежавю". И вот снова наступило 2 февраля - и снова есть повод поговорить о безысходной цикличности нашей общественной жизни.

Михаил Ходорковский в "Ведомостях" в который раз призывает президента Медведева вспомнить о своем звании гаранта Конституции и "показать здесь и сейчас, что произволу нет места в российских судах". Обращение красноречивое, мужественное и достойное - но разве оно поможет преодолеть дурную бесконечность дела "ЮКОСа"?

Между тем в "Новой газете" Игорь Юргенс опять с унылой настойчивостью провозглашает: "Россия обречена на обновление". Оказывается, есть у нас такая чудесная штука, как "Стратегия инновационного развития" - 700 страниц очень плотного, очень неглупого текста". Так что надо Дмитрию Анатольевичу чуть-чуть поднапрячься, преодолеть "фатализм дофина" - и дело преобразования страны в шляпе. А приговор Ходорковскому - это пустяки, дело житейское, модернизацию он точно не остановит.

В сетевой версии "Ведомостей" статья МБХ озаглавлена "Зима правосудия. Слова и реальность". Возможно, Михаил Борисович хочет использовать г-на Медведева в качестве знаменитого сурка Фила: вытащить зверька на свет божий и по его поведению предсказать, скоро ли наступит весна. Однако прогностическая ценность такого метода сомнительна. Вольнолюбивые слова президента, вдохновляющие медведофилов, от реальности очень далеки.

"Из Назарета может ли быть что доброе?" (Ин 1:46). Такими скептическими словами встретил один честный израильтянин благую весть о появлении Спасителя. Примерно так же отнесся наш современник Александр Скобов к сообщению о том, что "Единая Россия" выступила за предание земле тела Ленина. Первого советского вождя г-н Скобов не жалует, однако еще сильнее он не любит сегодняшнюю российскую власть и поэтому с недоверием и раздражением воспринимает все, что от нее исходит. По его мнению, нынешняя инициатива единоросов есть не что иное, как "самое мракобесное охранительство в духе "православия, самодержавия, народности".

Что и говорить, репутация у активистов "партии власти" еще хуже, чем у обитателей Назарета две тысячи лет назад. И наверняка пропагандистский ход ЕР продиктован не самыми достойными мотивами. Но важнее все-таки существо дела - а оно в том, что мумия основоположника коммунистического режима не должна храниться в святилище на главной площади столицы. Г-н Скобов утверждает, что для решения такого вопроса в обществе нет необходимого консенсуса, что сегодня ликвидация Мавзолея будет воспринята значительной частью граждан крайне болезненно. Эти опасения кажутся мне преувеличенными - и в любом случае пусть уж "Единая Россия" сама решает проблемы с исправно голосующим за нее большинством. Не дело демократической оппозиции выступать за увековечение национального позора, лишь бы досадить власти.

В апреле 1953 года престарелый Бунин писал: "Хоть бы сто раз туда меня позвали и была бы в Москве во всех отношениях полнейшая свобода, а я мог бы двигаться, все равно никогда не поехал бы я в город, где на Красной площади лежат в студне два гнусных трупа". Как известно, в 1961 году одним трупом в студне стало меньше - Сталина из Мавзолея вынесли. Соответствующее решение было принято руководством правящей партии - без особой заботы о всенародном консенсусе. Неужели г-н Скобов и тогда выступил бы за сохранение мавзолейного статус-кво?

Владимир Милов, один из лидеров недавно образованной Партии народной свободы, призвал либеральную общественность "переосмыслить влияние и роль национализма и фактора межэтнических отношений в российской политике". Повод очевиден - недавние беспорядки (а попросту говоря, погромы) в Москве и других городах России. Но кроме повода есть и причина. По словам г-на Милова, "было бы глубочайшей ошибкой отрицать наличие фундаментальных проблем в миграционной и межэтнической сфере, возлагая всю ответственность на примитивные ксенофобские инстинкты населения и "фашистов", разжигающих беспорядки". И далее: "Фашисты на Манежной были, да. Но никогда националистические лозунги не были бы столь популярными, не будь под ними реальной проблемы. И, увы, единственной политической силой, которая последовательно поднимала вопросы о межэтнических отношениях и мигрантах, были националисты". Между тем "российские либералы в последние 20 лет проиграли национальную повестку дня... национальная компонента была полностью потеряна в российском либеральном движении и подменена "общечеловеческой"... либералы целиком уступили национальный дискурс державникам и националистам". В этом г-н Милов видит одну из главных причин неудачи либерального проекта в современной России.

Все это далеко не ново. Попытки вывести жизнеспособный гибрид путем скрещивания либерализма с великодержавием, а то и с русским этническим национализмом, предпринимались у нас еще в ельцинское время, а при Путине стали своего рода интеллектуальной модой - вспомним хотя бы идею "либеральной империи", осенившую Анатолия Чубайса. Толку из этих усилий не вышло никакого - ни теоретического, ни политического. Та часть населения (действительно весьма многочисленная), которая особенно восприимчива к национализму и ксенофобии, вряд ли станет сочувственно прислушиваться к интеллигентному Владимиру Станиславовичу и его последователям. Масса чует фальшь - а "перехват" популярного лозунга у идейных противников всегда отдает фальшью.

Не буду разбирать всех аргументов г-на Милова в рамках "национального дискурса" - остановлюсь лишь на том, в котором неискренность сквозит совсем явно. Г-н Милов с тревогой отмечает рост численности в Москве "кавказских диаспор", которые якобы "плохо адаптированы к традиционному укладу жизни" (что это за традиционный уклад жизни в мегаполисе XXI века - бог весть) и "являются питательной средой для криминала". По словам либерального политика, "нужна внятная политика в отношении Северного Кавказа, ограничивающая экспорт культуры вседозволенности, культа силы и тотальной коррупции на остальную территорию России". Неужели надо напоминать одному из авторов впечатляющих описаний деятельности Путина и Лужкова о том, что производство названных им "товаров" процветает и на Среднерусской возвышенности?

Партия народной свободы, по-видимому, претендует на то, чтобы ее считали достойной наследницей русских конституционных демократов начала XX века. Но трудно себе представить, чтобы сразу после, скажем, Белостокского погрома 1906 года Владимир Дмитриевич Набоков печатно разъяснил причины народного недовольства евреями, указал на негативные явления, связанные с ростом еврейских общин, и призвал однопартийцев-кадетов преодолеть либеральную брезгливость и перехватить здорового национализма у черносотенцев. Скажут - и справедливо, - что итог политической деятельности Набокова-старшего был вовсе незавидным. Однако в истории России его имя осталось незапятнанным.

Федеральную миграционную службу у нас сейчас возглавляет Константин Ромодановский. При Петре I такую же фамилию носил "князь-кесарь" Федор Юрьевич, начальник зловещего Преображенского приказа. Но Константин Олегович, хоть и сам выходец из КГБ СССР, вовсе не похож на грозного основоположника отечественных спецслужб. В его обширном интервью "Новой газете" есть немало вполне либеральных мыслей - взять хотя бы подчеркивание "выбора" и "свободы" как основных начал миграционной политики. Однако реализацию этих принципов г-н Ромодановский понимает, в частности, так: "Государство дополнительно поддерживает мигранта за то, чтобы тот знал язык страны проживания, чтобы знал местные обычаи, законы и руководствовался ими, чтобы одевался соответствующим образом, выглядел так, как подавляющее большинство, чтобы он стал членом этого общества, а не создавал внутри его какую-то замкнутую общину по национальному признаку".

Тут, кажется, свалены в одну кучу весьма разные вещи. Разумеется, знание и соблюдение законов страны обязательно для всех приезжих так же, как и для туземцев. Сулить законопослушным мигрантам некую дополнительную господдержку, строго говоря, даже излишне. Язык - другое дело. Для человека, приезжающего в Россию на время, а тем более насовсем, знание русского формально не обязательно, но фактически необходимо. Государству, конечно, следовало бы поощрять освоение мигрантами языка (различные занятия, курсы и т.п.), но этот процесс идет и будет идти так или иначе - нужда научит. А вот что касается усвоения местных обычаев, манеры одеваться и прочее, это все дело сугубо добровольное и никакого отношения к государству не имеющее. Хотят мигранты идти по пути ассимиляции, отказываясь от своих этнокультурных особенностей, - нет никаких оснований им в этом мешать. Не желают ассимилироваться, дорожат своими национальными чертами - их право. Между тем г-н Ромодановский в этом праве им решительно отказывает: по его словам, приезжие должны "ничем не отличаться от тех, кто составляет наше общество. Если все ходят босиком, значит, и ты ходишь босиком. Хочешь ходить в хиджабе - ходи в квартире! Не будь чужим, веди себя соответствующим образом". Такое лихое требование в устах высокопоставленного чиновника не только не основано на законе, но и бессмысленно, как сейчас говорят, по жизни. Даже если все кругом ходят босиком, всегда найдется желающий надеть сандалии - и трудно будет ему это запретить.

Директор ФМС одобрительно вспоминает, что при Екатерине II требование к въезжающим в Россию иностранцам было одно: принять присягу и соблюдать законы. Однако сам он в своих претензиях к приезжим идет намного дальше матушки-императрицы. А его неприязнь к чужеземной одежде напоминает скорее о сыне Екатерины императоре Павле Петровиче, который строго запрещал носить круглые шляпы, считая, что от них произошла французская революция.

В трифоновском "Долгом прощании" молодая актриса сталкивается с тем, что теперь назвали бы сексуальным домогательством со стороны режиссера. "Подруги говорили: "Чего ты уперлась? Мужик уязвлен, согласись для смеха. Подумаешь, не убудет". Примерно с такими же доводами еще недавно обращались многие наши системные либералы к лидерам Стратегии-31: "Не видите, что ли, правитель уязвлен, ну согласитесь выходить не на Триумфальную, а на Болотную или куда еще - подумаешь, не убудет". В ответ эти практичные люди слышали, что в 31-й статье про экстерриториальность Триумфальной площади ничего не сказано и что от компромисса с властью за счет конституционного права граждан всем нам именно что убудет.

В последние дни обстановка изменилась - теперь начальство милостиво допускает оппозиционеров на Триумфальную, но настаивает на ограничении числа участников акции. Тут обрадовалось даже решительное движение "Солидарность". Оно "считает победой оппозиции согласование протестного митинга на Триумфальной площади 31 октября и готовность властей отказаться от насилия во время его проведения". Ну, насчет отказа от насилия еще неизвестно. Некое значительное лицо туманно пообещало, что все, кто выйдет на площадь в назначенный день и час, будут в безопасности, а это может подразумевать и то, что "лишних" будут мирно препровождать в участок. А главное, удручает та готовность, с которой наши благонамеренные граждане (в том числе и некоторые прославленные правозащитники) приветствуют такие "уступки Кремля". В конечном счете уступают в такой ситуации не власти, а их оппоненты. И уступка эта никак не на пользу гражданскому обществу.

Между тем некоторые комментаторы вообще не принимают Стратегию-31 всерьез. Устало-ироничный Леонид Радзиховский полагает, что если бы протесты в России были, как во Франции, по поводу пенсионного возраста или чего-то другого, прямо связанного с нашим карманом, то не было бы и никаких споров из-за места для демонстраций - вопрос был бы решен явочным порядком. А тут речь идет о чем-то несущественном - о каких-то там правах граждан. "Зачем вы собираетесь? Чтобы сказать «мы собираемся, потому что нам запрещают собраться»? Или есть еще что-то? Ну, если есть еще что-то, ну скажите... Если сказать нечего, то имеет место чистая игра. Ну, играйте дальше. Я, например, большой сторонник игр. Это развлекает и их, и тех, кто наблюдает за этой игрой. Мы – бесплатные зрители". Видимо, г-н Радзиховский и другие "бесплатные зрители" искренне не могут уразуметь, как это находятся люди, дорожащие свободой и достоинством и даже готовые с риском для себя отстаивать эти отвлеченные и бесприбыльные штуки.

Но в определенном смысле Леонид Александрович прав. То, что происходит сейчас вокруг митинга 31 октября на Триумфальной, действительно напоминает игру между властью и оппозицией. Но правила этой игры устанавливает один из партнеров. И делается это таким же образом, как в "Поручике Киже" Тынянова: "Перед сном он (поручик Синюхаев. - Н.Р.) садился играть со своим денщиком в карты. Он выучил денщика в контру и в памфил, и когда денщик проигрывал, поручик хлопал его колодой по носу, а когда он сам проигрывал, то не хлопал денщика".

Кампания в защиту преследуемых борцов с наркоманией набирает обороты. Пламенная Юлия Латынина и впрямь умеет разогнать апатию и скуку не хуже Жанны д'Арк: теперь она не только восхваляет Егора Бычкова и Евгения Ройзмана с их неортодоксальными методами исцеления недуга, но и одобрительно отзывается об уральском авторитете по кличке Гриня, который в порядке противодействия наркоторговле "стал выгонять местных цыган и жечь их дома". И ведь ущерб от этой деятельности Грини и его последователей был невелик - так, одна сгоревшая цыганская девочка. А вот власти наши бессовестные, возмущается продвинутая журналистка, "приняли страдания цыган близко к сердцу" и впаяли благородному мстителю Грине немалый срок. Где справедливость?!

Но г-жа Латынина - это всего лишь легкая конница. На позиции выдвинулась и тяжелая артиллерия в лице Максима Соколова. Прежде всего маститый публицист умело вскрывает корень зла: оказывается, беда от наркотиков пришла в наше богоспасаемое отечество вместе с "открытием границ и появлением конвертируемой валюты". Запад же, мало того что наслал на нас эту чуму, так еще и палец о палец не ударит, чтобы ее одолеть: с табаком, горько замечает г-н Соколов, там "борются с куда большим неистовством, чем с героином". Можно только посочувствовать нередко посещающему Европу курильщику, над которым тамошняя полиция, видимо, издевается хуже, чем над наркокурьером.

Что касается собственно дела Бычкова, то г-н Соколов, с присущим ему почтением к правопорядку, признает, что нижнетагильский целитель нарушал закон. Но это вовсе не главное. Публицист взволнованно излагает средневековую легенду о благородном муже, который ценой собственной жизни победил моровое поветрие, отсекши руку у злой волшебницы, которая это поветрие распространяла. Кажется, г-н Соколов не сомневается в правдивости этого живописного сказания. Что ж, никто не вправе мешать трезвомыслящему Максиму Юрьевичу время от времени впадать в мистические озарения. Но откуда у него такая несокрушимая уверенность в том, что приемы, употребляемые г-ном Бычковым, столь же действенны в борьбе с "чумой", как сабля в руке легендарного рыцаря? Сторонники целителя уверяют, что эффективность излечения в его узилище весьма высока, но верится в это плохо. Если бы с наркоманией действительно можно было покончить так дешево и сердито - приковывая больных к койке, моря их голодом и вынуждая оправляться под себя, - то, наверное, проблема была близка к решению не только в нашей стране, но и за ее пределами. Между тем медики (а не только юристы) относятся к методам лепилы из Нижнего Тагила крайне скептически.

"Не знаю, как насчет поэзии, а насчет политики ручаюсь, что это совершенно правильно". Так в свое время отозвался Ленин на одно стихотворение Маяковского. Нынешние почитатели Ленина - партия "Другая Россия" во главе с Эдуардом Лимоновым - призвали граждан не участвовать в предстоящей переписи населения. "До тех пор пока в России не будет упразднена монополия на власть олигархической группы Путина/Медведева, пока не будут проведены свободные выборы с участием реально существующих партий, мы отказываемся предоставлять наши личные данные этому репрессивному режиму", - говорится в обращении "другоросов".

И про монополию на власть, и про нужду в свободных выборах спорить тут не приходится. Насчет политики совершенно правильно. Но вот насчет "поэзии"...

Доказывать научную и практическую пользу переписи населения - это ломиться в открытую дверь. И польза эта не определяется политическим устройством страны, где перепись проводится. Как бы ни был репрессивен режим, от отсутствия надежной информации о численности, размещении, половозрастной структуре и других параметрах населения наша жизнь лучше не станет - а вот хуже стать может. Уклоняться от переписи в порядке политического протеста - это все равно что бороться за демократию, бросая окурки мимо урн. Приблизить разруху таким образом можно, свободу - вряд ли.

Надо еще добавить, что, вопреки мнению г-на Лимонова и его сторонников, перепись вовсе не обогащает государство по части персональных данных: по закону все сведения сообщаются и обрабатываются анонимно.

И напоследок еще одна цитата из классиков национал-большевизма. "У нас были одно время "марксисты", которые утверждали, что железные дороги, оставшиеся в нашей стране после Октябрьского переворота, являются буржуазными, что не пристало нам, марксистам, пользоваться ими, что нужно их срыть и построить новые, "пролетарские" дороги. Они получили за это прозвище "троглодитов"... И не хочется соглашаться с товарищем Сталиным, но против правды не попрешь.

Леонард Коэн говорил: "Я единственный человек, которому падение Берлинской стены не внушило оптимизма". Когда знаменитый музыкант на днях посетит Москву, он сможет убедиться, что вовсе не так одинок - в России у него немало единомышленников. В конце прошлой недели на федеральном Пятом телеканале состоялась дискуссия, главный вопрос которой был сформулирован так: "Объединение Германии: необходимость или политическое предательство?" И вот итоги телефонного голосования: более 90 процентов зрителей выбирают второй вариант ответа.

Что же так расстраивает наших соотечественников в событиях 1989-1990 годов, вызвавших радость не только в Германии, но и едва ли не повсюду в мире? А вот что: по преобладающему у нас мнению, советское руководство во главе с Горбачевым, отпуская на волю оккупированную восточную часть Германии, сильно продешевило - можно и нужно было слупить с немцев и их западных союзников побольше денег, ну и еще стребовать всего разного, например, чтобы объединенная ФРГ не входила в НАТО. Самый бойкий участник дискуссии на Пятом канале, театральный политолог Сергей Кургинян, так прямо и говорил: Горбачев, мол, продал товар ценой 200 миллиардов долларов за два миллиарда, а такая сделка есть не что иное, как предательство национальных интересов. Ну, от Кургиняна другого ждать и не стоит, но ведь и некоторые из его оппонентов по большей части только оправдывались: мол, время было такое суматошное, сразу не сообразили, не сориентировались, вот и залезли к себе в карман. Да и сидящий на председательском месте либерал Николай Сванидзе придирчиво интересовался у спорящих: как же это так вышло, что выкуп получился такой маленький, нельзя ли было побольше?

Видно, и в самом деле Леонард Коэн живет в другом мире. Ну как ему представить себе англичан, горько сожалеющих о том, что не взяли богатого выкупа за предоставление независимости Канаде или Индии? А попробуйте вообразить американцев, осуждающих Линкольна за бесплатное освобождение негритянских рабов: уж не было ли тут предательства? В России же жалобный исторический мотив "обманули! недодали! предали!" никак не утратит популярности - и в массах, и в так называемой элите.

Печально известный учебник Вдовина-Барсенкова не вызывает разногласий среди людей образованных и порядочных. Склад ума этих двух профессоров Московского университета выявился особенно ярко, когда один из них откровенно провозгласил, что к занятиям отечественной историей следует допускать (или не допускать) по этническому признаку.

Возмущение либеральной общественности имеет все основания, но вот формы, в которые выливается это возмущение, - другое дело. На мой взгляд, правы те, кто осуждает Николая Сванидзе за обращение по поводу учебника к Рамзану Кадырову. Если бы, скажем, в какой-то книжке обнаружилась гнусная клевета на курдов, вряд ли следовало бы вступаться за честь оскорбленного народа, взывая к Деду Хасану. И я согласен с Александром Скобовым, когда он усматривает у некоторых наших либералов опасное пристрастие к идеологическому контролю. Призыв Нины Катерли запретить ксенофобам и сталинофилам издавать и даже писать(!) книги можно извинить разве что сильным душевным волнением.

Однако вместе с тем мне кажется, что в своем протесте против "либеральной цензуры" г-н Скобов заходит слишком далеко. Ведь добро бы гг. Вдовин и Барсенков просто написали лживую и безнравственную статью или книгу - мало ли их в России издается и распространяется, и я скорее рад тому, что сомнительные правовые нормы, позволяющие преследовать подобные публикации в уголовном порядке, применяются у нас лишь изредка. Но речь идет об учебном пособии, а тут, при всем уважении к идейному плюрализму, известный контроль необходим. Иначе по фантастическим произведениям Носовского и Фоменко будут учить историков, шарлатаны станут описывать свои методы исцеления страждущих в учебниках для мединститутов, а то и появятся инструкции к электроприборам, предписывающие совать оба пальца в розетку, - и все со ссылкой на священную свободу слова.

В Рунете вовсю обсуждается сегодняшняя публикация в "Московском комсомольце". Статья, подписанная неизвестным читателю (скорее всего вымышленным) именем "Юрий Ковелицын", представляет собой страстное воззвание в защиту столичного мэра от участившихся нападок. Автор горячо внушает публике, что если г-н Лужков утратит свою должность, а г-жа Батурина - свое богатство, то Россию постигнет катастрофа. Прямо шекспировская драма: если верховная власть (то есть Путин) разлюбит Юрия Михайловича, начнется хаос.

Можно, конечно, вдоволь издеваться над апокалиптическими пророчествами условного Ковелицына и над его бесстыжей лестью по адресу правящей в Москве четы. (Меня, например, особенно развеселила то ли простодушная до глупости, то ли скрыто ироничная фраза "Супруга мэра вырастила весьма серьезный бизнес".) Но это как-то тривиально. Зато я никак не могу найти ответа на простой вопрос: зачем? Если это политико-пропагандистская акция (а на журналистский комментарий произведение "Ковелицына" никак не похоже), то в чем ее смысл? Массовый читатель вряд ли станет вникать в рассыпанные по тексту намеки, а самая явная ложь - вроде того, что "из двух с половиной месяцев экологического экстрима Лужков безвыездно провел в Москве весь период, отлучившись только на 6 дней лечения", - вызовет у него недоверие и отвращение.

Для тех же, кто мало-мальски искушен в том, что у нас называется политикой, любая публикация такого рода в "МК" выглядит как пиар-ход Лужкова и его окружения. Но какая же польза от пиара со столь явно торчащими из-под кепки ушами? И так понятно, что Юрию Михайловичу и Елене Николаевне смерть как не хочется расставаться со своим "весьма серьезным бизнесом", - зачем же тревожиться сочинять? Задававшая этот вопрос по другому поводу булгаковская тетушка Настасья Ивановна говорила: "Мы против властей не бунтуем". Никто и не ждет, что "Московский комсомолец" станет бунтовать против столичных властей. Но служить заказчику можно и более профессионально.

В декабре прошлого года Елена Георгиевна Боннэр горячо поддержала запрет на сооружение минаретов в Швейцарии. Теперь она столь же пылко выступила против строительства мечети и исламского культурного центра в Нью-Йорке. Российская правозашитница резко критикует американского президента, который, сославшись на Первую поправку к Конституции США, заявил, что мусульмане имеют право строить культовые здания на земле, находящейся в частной собственности. По словам г-жи Боннэр, Первая поправка тут ни при чем, поскольку она лишь запрещает законодательной власти ограничивать свободу вероисповедания. Но такая узкая трактовка основополагающего конституционного принципа очень далека от общепринятой. Посягать на свободу религии в Америке не дозволено не только Конгрессу, но и любому другому органу власти. А чиновничий запрет на возведение мечети был бы именно таким посягательством.

Так же сомнительно утверждение Елены Георгиевны о том, что любая земля в Соединенных Штатах может быть отчуждена государством под самыми разнообразными предлогами, в том числе и таким неопределенным, как "в целях сохранения исторической памяти и примирения". В Нью-Йорке много исторических мест, и предложение изъять их у владельцев и перевести в федеральную собственность может вызвать у американцев лишь приступ здорового смеха. В правовом государстве такие трюки не проходят.

Впрочем, в рассуждениях г-жи Боннэр юридические аргументы играют лишь подсобную роль. Главное для нее в том, что появление мечети рядом с местом трагедии 11 сентября оскорбит чувства пострадавших и родственников жертв, будет восприниматься многими как кощунство. Тут, правда, Елена Георгиевна допускает явную передержку. "Или рядом с братской могилой, - риторически вопрошает она, - можно поклоняться тем, кто совершил это чудовищное злодеяние?" Между тем, разумеется, террористам в новой мечети никто поклоняться не собирается. Но по существу с г-жой Боннэр можно согласиться: действительно, план строительства мечети вблизи Ground Zero коробит чувства многих американцев, и результаты опросов общественного мнения определенно на это указывают. Могу попутно сказать, что и сам я не в восторге от такой перспективы. Наверное, нью-йоркские мусульмане могли бы проявить такт и построить мечеть где-нибудь подальше. Но вот не проявили.

Так что же делать? А ничего. Современная жизнь учит тому, что терпимость к оскорблению чьих-то чувств (даже самых почтенных), кощунству, богохульству, святотатству и т.п. - это нелегкая, но необходимая плата за сохранение либеральных ценностей. И как российское государство не вправе судить кураторов "кощунственных" выставок или запрещать митинги и шествия там, где они кому-то могут не понравиться, так и американское государство, если оно верно заветам отцов-основателей, не должно мешать строительству мечети на Нижнем Манхэттене.

Памятная нескольким поколениям советских школьников ленинская статья "Памяти Герцена" положила начало почтенной традиции - делить освободительное движение в России на периоды. Отдал дань этому занятию и Евгений Ихлов. По его мнению, мы сейчас переживаем переломный момент: принцип ненасильственного сопротивления, доминировавший в этом движении с середины 1960-х годов, уступает место кровавому русскому бунту, беспощадному, хоть по-своему и осмысленному. Буря, так сказать, это движение самих масс. Перемена эта либерала и правозащитника, разумеется, не радует, но сам факт для него сомнению не подлежит.

На чем же основан такой решительный вывод? На том одобрении, с которым, по убеждению г-на Ихлова, российское общество встретило деятельность группы дальневосточных бандитов, занимавшихся нападениями на милиционеров. Но тут сразу появляются сомнения. Во-первых, нет достоверных указаний на то, что приморские преступники действовали по неким идейным соображениям или хотя бы из мести за бесчинства милиции. Во-вторых же (и это намного важнее), представление о массовом восхищении их "подвигами" вряд ли соответствует действительности. Запальчивые комментарии блогеров и звонки радиослушателей едва ли адекватно отражают общественное мнение.

Да, милицейский беспредел, допускаемый, если не поощряемый руководством страны, озлобляет людей так, что иной может сгоряча ляпнуть что-нибудь в том духе, что неплохо бы с ментами разобраться самым радикальным образом. А еще проще выказать радость, когда слышишь, что объявились какие-то люди, которые наконец занялись этим нужным делом. (Кстати, любопытно, что даже прокремлевские СМИ легко именуют приморских убийц "партизанами" или даже "народными мстителями" - хоть и в кавычках, а все ж почетно, и ассоциации волей-неволей возникают положительные.) Но от такой эмоциональной реакции до сознательного одобрения террора как средства переустройства общества, слава богу, дистанция огромного размера.

И вообще - немного коробит, когда преступления какой-то малопонятной пока что банды помещаются в историю русского освободительного движения, ставятся в один ряд с восстанием декабристов и деятельностью диссидентов. Тут лучше взять пример с Ленина, который не вписывал в свою последовательность ни Соньку Золотую Ручку, ни даже разбойников Разина и Пугачева.

Но, конечно, нельзя исключать, что если насилие сверху будет возрастать и впредь, популярность насилия снизу тоже возрастет. Вот как кончается написанная почти сорок лет назад статья Лидии Чуковской "Гнев народа":

А вы... те, кто нажимает кнопки, вы… возводящие газетную - железобетонную - стену между лучшими умами и "простыми людьми"; вы, пытающиеся повернуть историю вспять; вы, искусственно, механическим нажатием кнопки, вызывающие волны "народного гнева", предпочитая немоту любому слову, - смотрите, чтобы из-под земли не вырвался подлинный гнев, и тогда он, как лава, затопит не только вашу убогую стену, но - ничем не просветленный, не очищенный ничьей одухотворяющей, умиротворяющей мыслью - мыслью академика Сахарова, например, - он утопит в крови, без разбора, и виноватых и правых.

Хочу ли я этого? Нет. Этого я никому не желаю.

Можно только порадоваться тому духу доброжелательности, всепрощения и компромисса, который царил на сегодняшнем заседании Общественного совета при столичном ГУВД. Руководитель Газеты.Ру Михаил Михайлин сообщил милиционерам, что сотрудник его издания пострадал на Триумфальной площади не как журналист, а как обычный гражданин. Представитель ГУВД поблагодарил главреда за эти полезные сведения. А сломанную руку корреспондента, возможно, будут лечить в госпитале МВД - "ведь там очень хорошие травматологи". Кто бы спорил… Правда, лезет на ум из "Теркина на том свете": "Это вроде как машина// Скорой помощи идет:// Сама режет, сама давит,// Сама помощь подает".

Но на заседании Общественного совета было не до стихов. Там решали важный вопрос: что же делать с противостоянием на Триумфальной по 31-м числам? И решили. Общее одобрение встретила идея Алексея Венедиктова - запретить на этом месте всякие политические акции. Раз уж, мол, сложилась такая нервная обстановка, пусть злополучная Триумфальная не достанется никому - ни оппозиционерам, митингующим в защиту конституционной свободы собраний, ни прокремлевской молодежи, устраивающей акции кровосдачи.

Г-н Михайлин полагает, что такой запрет должен быть введен на законодательном уровне. Видимо, городскому, а то и федеральному парламенту придется принять закон под названием "О Триумфальной площади". Проблем тут не будет: законодатели у нас народ бравый да присяжный, и не к такому привыкли. В конце концов, можно даже внести поправку в 31-ю статью Конституции, исключив Триумфальную площадь из ее действия. И Конституционный суд на далекой Сенатской возражать не станет.

Только вот компромиссом тут и не пахнет. Ведь защитники свободы собраний и участники организованных Кремлем игрищ находятся в разных ситуациях. Для одних Триумфальная площадь стала символом гражданского сопротивления - у памятника Маяковскому свободолюбивые речи раздавались еще в начале 60-х. Между тем вторым глубоко наплевать на то, куда именно их повезут автобусами в следующий раз и что велят сдавать, - важен лишь материальный стимул. Так что изъятие даже одной-единственной площади из правового поля - это не ничья, а поражение демократии.

И потом, подумал ли г-н Венедиктов о том, куда может завести подобная логика? Ведь нельзя исключить, что скоро появится идея ввести некий особый режим, скажем, для радиостанции "Эхо Москвы". Кто-нибудь заметит, что злободневные дискуссии на "Эхе" часто ведутся с чрезмерным накалом, и предложит ограничить в передачах этого радио всякие политические выступления - и за правительство, и против. Тоже ведь вроде как компромисс - только по сути односторонний.

Книги - "Жизнь и судьба" Гроссмана, рассказ Солженицына "Случай на станции Кречетовка"; пьеса Сорокина "Землянка".

Песни - "Священная война", "Враги сожгли родную хату...", "Горит свечи огарочек...", "На безымянной высоте".

Фильмы - из наших, пожалуй, "На войне как на войне", а еще итальянские "Все по домам" и "Ночь святого Лаврентия", венгерский "Пятая печать"...

Стихотворения - "Я убит подо Ржевом" Твардовского, "В этой роще березовой" Заболоцкого, Окуджавы "Путешествие в памяти", точнее, его последние строки:

Но в озаренье этом странном, в сиянье вещем светляка
счастливые былые люди мне чудятся издалека:
высокий хор поет с улыбкой, земля от выстрелов дрожит,
сержант Петров, поджав коленки, как новорожденный лежит.

В советском каноне истории Великой Отечественной войны был раздел "О причинах временных неудач Красной Армии в 1941-1942 годах". Отвечая на уроке или экзамене, учащийся должен был упомянуть о внезапности нападения Гитлера на нашу страну, а также о превосходстве нацистской Германии над Советским Союзом в живой силе и технике. Отдельные смышленые школьники и тогда недоумевали: как же это наши партия и правительство позволили застать себя и страну врасплох? И почему наших славных пятилеток оказалось недостаточно, чтобы встретить врага во всеоружии?

(Война, Бог и Максим Соколов)

Иван Мельников, первый зампред ЦК КПРФ и по совместительству вице-спикер Госдумы, не против участия американских, английских, французских ветеранов Второй мировой войны в московском параде 9 мая. Но только в качестве приглашенных гостей - никаких маршей по Красной площади. И вот почему: "Для того чтобы маршировать в сердце нашей страны, союзникам нужно было помогать советской Красной Армии с первого дня. Однако выжидательная позиция, затягивание с открытием второго фронта значительно увеличили потери советского народа в этой войне".

Да, нехорошо, неправильно вели себя англичане и французы: после вторжения гитлеровцев в Польшу 1 сентября 1939 года: выжидали целых два дня и только 3 сентября объявили войну Германии. То ли дело Советский Союз под руководством товарища Сталина - оперативно выполнил союзнические обязательства по пакту Молотова-Риббентропа и лихо ударил по Польше с востока. И потом почти два года помогал вермахту всякими нужными вещами, а Англию с Францией называл поджигателями войны. А когда Гитлер обманул доверие и напал на нашу миролюбивую державу, стал Сталин просить у англичан военной помощи: мол, не пошлете ли в советскую Арктику флот и авиацию, а еще неплохо бы дивизию или больше норвежских добровольцев. И от немалой материальной помощи по ленд-лизу от союзников не отказывался. А вот воевать с японцами не хотел: даже в самые тяжелые для Америки и Англии моменты войны на Тихом океане свято соблюдал пакт о нейтралитете с одной из держав оси. И только в августе 45-го, уже после Хиросимы, решил, что пора поспевать к раздаче Сахалина и Курил.

Так что нам стыдиться нечего, и наши воины могут с честью маршировать где угодно: хоть по Пятой авеню, хоть по Трафальгарской площади, хоть по Елисейским полям. А чужих к себе пускать не станем - не заслужили.

Максим Юрьевич Соколов счел нужным объясниться с сетевой публикой. Оказывается, он вовсе не рад тому, что некий православный патриот ударил по голове Людмилу Алексееву. Нет, публицист не одобряет побоев вообще, а уж побоев, наносимых древней старухе, - наипаче. Он лишь рассудительно замечает, что Людмила Михайловна сама напросилась: вольно ж ей было отправляться на место трагедии 29 марта без милицейского заслона для защиты от возмущенных масс. (Дальше...)