Десять лет назад на улицы Москвы выползли танки. Десять лет назад человек по фамилии Ельцин взобрался на танк и произнес речь громовую. Десять лет назад, при большом стечении публики и кинокамер, российская демократия одержала разгромную победу над силами зла.

Вглядываясь ныне в поблекшие лица победителей, испытываешь оторопь мыслей и чувств. Ельцин, Коржаков, Руцкой, Хасбулатов, Лужков, Грачев... Цвет нации. Отцы русской демократии. Усади нынче напротив Крючкова с Янаевым и загадай загадку несведущему: кто хороший, а кто путчист? Вряд ли догадается, так и уйдет, махнув рукой, обливаясь слезами... Интересно, что думали мы тогда о себе и о них, выстраиваясь в живые цепочки? Какой представлялась нам, безоружным очкарикам, эта новая российская власть? О чем размышляло начальство, озирая с брони солидарную толпу очарованных странников?

Клио - дама без сантиментов. Про общественные настроения 90-х годов, глупые надежды и тоскливые разочарования она упомянет в сноске, вскользь, мелким шрифтом, без лупы не разберешь. Ей подавай общий смысл, всемирно-историческое значение минувших событий. Общий смысл ясен и прост: развал империи, последние конвульсии обреченных реакционеров, смена строя. Нюансы - это для современников, как и дружеское пожелание "чтоб тебе жить в историческую эпоху!". Нюансы, детали, настроения - это интересно только нам. Давай про нюансы.

Ты где провел, товарищ, ночь с 20 на 21 августа 1991 года? Ты провел ее на баррикадах, ты штурма ждал вместе со мной... И вот мучает нас проблема самооценки: мы что, были полными идиотами, или же есть что-то важнее, чем равнодушный исторический процесс? Чистота помыслов, например. Мы стояли под утро на улице Чайковского, возле американского посольства, когда все уже кончилось, тех троих несчастных ребят уже убили и победа была за нами, как вдруг со стороны Садового выползли бэтээры, и мы с криками кинулись им навстречу, встали в цепочку, но чудища надвигались, и мы одновременно разжали руки, собираясь бежать, но не успели, потому что бронированные эти склепы вдруг развернулись и отправились обратно в ночь. "Чего это они уехали?" - спросили мы мента, дежурившего у посольства. "Вас испугались", - насмешливо бросил мент и ушел дальше дежурить.

Вот я и спрашиваю: что мы там делали, дорогой? Самоутверждались, да? Обретали чувство собственного достоинства? Я чувствую, что мы были правы тогда. Но я не могу теперь этого доказать.

Общеизвестно: в августе 91-го случилась простая вещь - обреченный на поражение путч с последующим перераспределением власти. Приватизация старых кабинетов и должностей. Праздник новой партхозноменклатуры. Дележка пирога людьми второго ряда, раньше главного начальства почуявшими, чем обернется для них и для страны вековая тоска русского человека по свободной прессе и рыночной экономике... Это было повальное явление. В братских республиках передел власти и собственности шел под лозунгами "незалежности" и "свабоды" от имперской Москвы. В столице империи люди второго ряда перли танком, кусаясь и дергаясь, подгребая под себя все, что останется от страны после того, как ее провинции обретут "свабоду". Они победили. Мы им аплодировали, задирая головы, громко разинув рты.

Безусловно, это был закономерный исторический процесс. И ничуть не удивляет, что власть на местах и в Кремле с легкостью брала эта шобла - секретари обкомов, великовозрастные комсомольцы, полковники КГБ, труженики агитпропа, молодые 60-летние генералы, рвущиеся в маршалы. Беда заключалась не в том, что в высокие кабинеты не пришли люди из интеллигентской тусовки. Печаль была в том, что новая наша власть, по собственным понятиям, была бедна, затерта в прежние годы, спешила, никого близко не подпуская, наверстать упущенное. И не подпустила. И наверстала.

Воровство в особо крупных размерах началось сразу после Августа. Оно было следствием нашей победы. Мы повязаны с ним, и нынче становится все ясней: молодежь с гитарами у Белого дома собиралась для того, чтобы коммунистов сменило ворье. Обижаться не на кого, и, по справедливости говоря, кто ж еще должен был прийти им на смену? Наше дело, товарищ, бузить на площадях и надеяться, что танки уедут. Мы проиграли, что говорить. Но это ничего. Они тоже не выиграли.

Насытившись до рвоты, захворав от излишеств, юная наша демократическая власть как-то скоропостижно одряхлела. Дряхлость от излишеств была запечатлена на ее большом, с оловянными глазами, лице. Она ходила нетвердой походкой, много пила, часто болела. Она была непохожа на себя, стоявшую бесстрашно на танке, она даже не помнила о том, страдая тяжкими провалами памяти и слабоумием в острой форме. Она, понимаешь, была озабочена проблемой преемника. За нею, сплачиваясь в колонны, маршировала новая когорта людей второго ряда - все те же генералы, крепкие хозяйственники и полковники КГБ. Один из них был объявлен наследником и всенародно избран президентом. Вместе с ним люди второго ряда окончательно вырвались в первые ряды. Сегодня на их улице праздник, победоносная чеченская война, зачистка демократии, диктатура закона...

Вычерпывая прошлое двумя пятилетками, склоняешь голову понуро и несильно бьешь себя кулаком в грудь: я не хотел!.. Вглядываясь в наследника тоскливо, размышляешь вслух о Ельцине, внося свой посильный вклад в сокровищницу русской ненормативной лексики. Думая о двух чеченских войнах, впадаешь в такую безнадегу, что хоть под танк. Но, возвращаясь к мыслям историческим, начинаешь понемногу осознавать, что в рамках одного десятилетия любая наша дума, печальная или радостная, бессмысленна, поскольку сроки слишком малы. И оттого поводов для отчаяния, равно и других сильных чувств, нет ни малейших. Напротив. Есть повод, напряженно всматриваясь вдаль, осторожно порадоваться. Поздравить себя с юбилеем.

"Часы коммунизма свое отбили", - сурово молвил живой классик после нашего Августа и был прав как ни разу потом. Август подвел черту, сразу отбросив официальных коммуняк и от власти, и от главной кормушки. Дискредитация демократии была явлением свежим, а коммунизм, в последний раз проскрежетав танками по московским площадям, навсегда отвалился в могилу. Беда в том, что на смену ему явилась энергичная пустота, но и это явление временное. Те три позабытых дня на весах Истории до сих пор весят куда больше, нежели вся суета минувшей десятилетки, с ее войнами, политическими убийствами, выборами и разливами рек.

Река течет медленно, но в одну сторону.

Будущее складывается из мелочей, из минутной картинки в теленовостях, из курьезных фактов. Недавно пронесшийся над страной миниатюрный смерч сталинизма в лице любимого руководителя Ким Чен Ира вдруг сделал явной простую истину: страна сильно переменилась, и мы вместе с ней. Северная Корея со всеми ее прибамбасами в годы застоя была поводом для интеллигентских анекдотов и беззлобного хихиканья. Чучхеанский журнал "Корея" выглядел как талантливая самиздатская пародия на зрелый социализм. Прошли годы, промчались эпохи, и к нам в гости, погрузившись в бронированную машину времени на рельсах, прибыл любимый руководитель. Приехал, погулял с охраной по опустевшим площадям, поглядел на танки в Сибири и на Ленина в Москве - и, вызвав поначалу смех, ближе к концу визита дохнул на нас таким ужасом, что и Путин показался демократом после его отъезда.

До августа мы бы только хихикали. Теперь хохочем и негодуем, и этот здоровый смех и спортивная злость, обращенные к гостеприимной нашей власти, внушают надежды. Август был, и танки бегали от нас по улице Чайковского, и мы их догнали и сидели потом на броне, неподкупно, зорко и доверчиво всматриваясь в будущее. Такими себя и запомним.

Ряд волшебных изменений (справка Граней.Ру)
Полковник президента мочит - Грани.Ру, 20.08.2001
Музей другой революции - Грани.Ру, 17.08.2001
Декабристы на букву "м" - Грани.Ру, 17.08.2001
Члены ГКЧП: Жизнь после путча (справка Граней.Ру)
Борис Ельцин (досье Граней.Ру)
Суд над прошлым (досье Граней.Ру)
Памяти августа 1991 года (голосование и конкурс)

Странная революция - Вести.Ру, 17.08.2001