Канал "Культура" по случаю 80-летия "Мосфильма" показал старые советские-антисоветские фильмы: "Агония", "Город Зеро", "Забытая мелодия для флейты", "Асса". И среди них ленту Марка Захарова "Убить дракона" по многострадальной пьесе Евгения Шварца "Дракон".

Многострадальная она потому, что написана была в 43-м году, в пору, когда еще живы были оба главных дракона ХХ столетия – и Гитлер, и Сталин. Тогда у советских людей, лояльных к своему строю, не было сомнения, что она направлена своим острием против немецкого ефрейтора. Пьесе сразу было присвоено героическое и вроде бы спасительное звание – "антифашистская сатира". Но эта "легенда" как-то не очень помогла автору. Только высунулась пьеса, поставленная Николаем Акимовым на свет божий в 44-м в ленинградском Театре Комедии, как ее едва ли не на следующий день после премьеры задвинули.

Проблема была в том, что в зеркале поверженного Дракона узнали Дракона здравствующего, до кончины которого оставалось долгих девять лет. Но и они миновали. Более того, наступили времена разоблачения культа драконьей личности. Пьеса опять высунулась в том же театре в начале 60-х. И опять ненадолго, поскольку выяснилось, что она обидно задевает драконовские порядки, на которых основывалась наша жизнь. Про антифашистскую направленность шварцевской фантазии уже никто не вспоминал; говорили о ее политической двусмысленности, которая бросает тень на прогрессивный характер социалистического строя.

Пронеслось еще тридцать с лишним лет, и наконец в 1988 году случилось то, о чем не смели мечтать ни автор пьесы, ни ее первый постановщик (обоих к тому времени уже не было в живых): появилась экранизация под названием "Убить дракона" в исполнении режиссера Марка Захарова и группы его талантливых товарищей – артистов Евгения Леонова, Олега Янковского, Александра Збруева, Александра Абдулова, Вячеслава Тихонова.

Советская власть еще была на дворе, и до ее кончины оставалось три относительно безбедных года. Ничто не грозило картине по части административных последствий. Никто не заносил над ней идеологической дубины. Снимай – не хочу, намекай – не хочу, фиги из карманов вынимай – не хочу. Смотри – и тоже не хочу.

Беда подкралась именно с этой стороны – зритель картину не очень хотел смотреть. Потому, наверное, что казалось, будто мы всех этих дра-дра с их деспотизмом, всех этих бургомистров с их демагогией, да и нас самих, былых, с нашими страхами и комплексами, "проехали". Что фантазии Шварца и Захарова - не более чем коллекция из кунст-камеры для кунсткамеры. Ну да, тогда самыми смешными и живыми показались сцены, когда после победы Ланцелота над Драконом появлялся леоновский бургомистр, смахивающий на Горбачева с его начальственным демократизмом. Но и эта сатира представлялась вполне безопасной. Да и в сущности была вполне безобидной. То есть снисходительной.

И промелькнуло еще полтора десятка лет. И что мы видим? Наше вроде бы далекое прошлое не так уж и далеко от нас отстало. Да и отстало ли...

То и дело видишь на телеэкране теплые воспоминания то о Драконе, то о его преемниках-бургомистрах. То о Сталине, то об Андропове. Да и навыки драконовские не совсем позабылись. С этой стороны, наиболее показательной кажется программа "Постскриптум" на канале ТВЦ. Ее антизападнический курс становится все более отчетливым и все более разносторонним. Наступление ведется по трем направлениям. Первое: экспансионизм Буша. Второе: каннибализм олигархов. На третье, то есть на десерт, подается министр культуры Михаил Швыдкой.

Наезд на последнего (как и на первых) велся по всем правилам былого драконовского искусства. Сначала - напоминание о том, что он Родину чуть было не продал – имеется в виду Балдинская коллекция произведений искусства. Затем были мобилизованы мастера культуры (артист Василий Ливанов, писатель Юрий Поляков, искусствовед Савелий Ямщиков), которые дружно пошли в атаку на телевизионное ток-шоу "Культурная революция", где ведущим работает тот же безродный космополит из цыган Михаил Швыдкой. Наконец, сам ведущий "Постскриптума" Алексей Пушков догнал своего коллегу и добавил, сообщив наверх, что пора менять министра, если там кто еще об этом не догадался. И даже пояснил, в какой момент это лучше всего сделать: мол, пройдут перевыборы президента, наступит пора перетряски правительства - вот тогда...

В собственно "Культурной революции" шла речь о необходимости менять юмор. Уж очень он стал непотребным. Вот его пример: "Если радость на всех одна, на всех и коза одна". И опять вопрос: на что его менять? Не на американский же? Спор невольно поднялся на большую высоту обобщения: не махнуться ли нам с американцами менталитетами? А также юмористами: мы им Регину Дубовицкую, а они нам – Вуди Аллена. А заодно и народами. Мастер шоу-бизнеса Александр Новиков тоже обратился с месседжем наверх – затирают, не дают ему хода на телевидении и на радио. От президента он ответа не дождался. Зато ответила ему другой мастер шоу-бизнеса, Лолита Милявская, уже непосредственно в программе "К барьеру". И эта дуэль достигла больших высот обобщения, поскольку в конце концов вопрос был поставлен о замене хрена редькой. Чтобы на смену одному клану мастеров шоу-бизнеса пришел другой.

Программа "Что делать?" под водительством Виталия Третьякова говорила о смене элит в России ввиду их огорчительного для нас всех идейного банкротства. В программе "Времена" шла речь о возможности замены одной истории государства российского другой. Не такой, какая она есть на самом деле, а такой, чтобы юношество можно было воспитывать в духе любви и уважения к отечеству. Претензии были в основном к авторам школьных учебников, но можно было бы их адресовать и к ТВ, которое не отличалось последовательностью в освещении 60-летней годовщины снятия ленинградской блокады. В одних программах рассказывалось о самоотверженности блокадников, в других – сообщалось об имевших место среди них случаях каннибализма.

История (в отличие от мифологии и беллетристики) – это киплинговская кошка, гуляющая сама по себе. Поучительной она может быть, но назначать ее бэби-ситтером, гувернанткой или учительницей средней школы едва ли правильно. Сразу почему-то вспоминается другая кошка – маршаковская. Ее позвали мышонка покачать. Чем это кончилось – все помнят.

В зеркало истории (как и в зеркало классики) смотреть не менее любопытно, чем в окно современности. Коллизии шварцевской пьесы снова актуальны. Контекст, разумеется, несколько иной. Он-то как раз и переакцентировал саму пьесу и фильм, снятый по ней.

В былые времена ключевой была фраза: "Господин дракон так давно живет среди людей, что иногда сам превращается в человека и заходит к нам в гости по-дружески". А теперь мы ее склонны пропустить мимо ушей, но застреваем на реплике: "Уверяю вас, единственный способ избавиться от драконов – это иметь своего собственного". Святые слова. И они верны во всех характерных для сегодняшнего дня производственно-политических ситуациях. Всякий живой человек нуждается либо в собственном пахане, либо в собственном олигархе, либо в политической крыше. Драконы возвращаются и догоняют нас не потому, что мы их всех не поубивали, не добили в самих себе, но потому что пасуем перед стихией. Стало быть, мы в них нуждаемся. Спрос на драконов и бургомистров рождает предложение. И тогда не дракон превращается в человека, а человек – в дракона. Или в его орудия. "Ну, а если нож разбойника вдруг сам бросится на тебя?.. Если даже занавеска с окна его, тихая занавесочка, вдруг тоже бросится на тебя, чтобы заткнуть тебе рот?".

Тут самое время обратиться за помощью опять же к Дракону. Пьеса Шварца, выходит, снова злободневна. Но как-то по-новому. И как-то особенно безнадежно.