В советские времена долгостроем называли стройки, которые никак не могут дойти до счастливого конца. Вполне в духе социалистического реализма (в прямом, а не литературном смысле!) тянутся и иные судебные дела нашего постсоветского времени. Пример тому — так называемое дело Аэрофлота.

Николай Глушков и другие фигуранты этого дела обвиняются в мошенничестве по эпизодам 1996-1997 годов. Уяснить для себя суть этого дела простому человеку не под силу. Вряд ли можно рассчитывать и на объективность суда, намертво повязанного зависимостью от исполнительной власти и советской традицией не рассудить, а осудить. Но вне зависимости от того, каков будет результат процесса, по крайней мере одно обстоятельство судопроизводства по делу Глушкова нельзя оценить иначе как возмутительное. Невиновного человека (пока не вынесен приговор, он невиновен) держат в тюрьме без малого три года.

Бывшего заместителя генерального директора "Аэрофлота" по финансам Николая Глушкова арестовали 7 декабря 2000 года. Больше года он провел в тюрьме, дожидаясь суда, что совсем немало, но все же укладывается в рамки статьи 109 Уголовно-процессуального кодекса РФ, ограничивающей пребывание под стражей во время предварительного следствия 18 месяцами. Суд начался 14 января 2002 года, то есть уже более полутора лет назад. По истечении первых шести месяцев суд начал продлевать ему содержание под стражей и делает это регулярно каждые три месяца. Законодатель позаботился, чтобы во время предварительного следствия обвиняемый находился под стражей не более 18 месяцев. А что же в отношении судебного процесса? А ничего! Статья 255 УПК допускает для подсудимого, обвиняемого в тяжких и особо тяжких преступлениях, продление срока содержания под стражей "каждый раз не более чем на 3 месяца". Сколько будет этих "каждых раз", пока наконец не вынесут приговор, закон не уточняет. В принципе судебное заседание можно растянуть на всю оставшуюся жизнь — хоть подсудимого, хоть судьи. Умрет судья — дело надо рассматривать снова и с самого начала. Не выдержит тюремных условий подсудимый — дело можно списать в архив, не затрудняясь вынесением приговора. А приговор Глушкову вынести действительно трудно. Обвинительный — никак не получается, оправдательный — не разрешат. Вот и сидит никем не осужденный арестант, пока не иссякнут у него здоровье или воля к защите.

Николай Глушков — человек достаточно известный, за его судьбой следят и его многочисленные друзья, и пресса. А что же происходит с теми, у кого друзья не вхожи в высокие кабинеты и кем не интересуются журналисты?

Елену Смирнову за мошенничество судили 9 (девять!) лет. Из них около 4 лет она провела под стражей. Когда в январе прошлого года ей вынесли приговор к 8 годам лишения свободы, оказалось, что сроки давности уже истекли, и от отбывания наказания ее пришлось освободить. Европейский суд по правам человека в Страсбурге, рассмотревший впоследствии это дело, постановил, что российский суд нарушил право Смирновой на судебное разбирательство в разумный срок.

Сколько судебных долгостроев тянется сейчас по всей России, даже трудно себе представить. Убогое качество правосудия и закон, суровый к гражданам, но мягкий к властям, создают картину российского "правосудия". Это слово приходится брать в кавычки, потому что реально в нем не столько много права, сколько судебного произвола.