Когда в конце мая прошлого года нынешний премьер-министр Сербии Зоран Джинджич приезжал в Москву в последний раз - в составе делегации югославской оппозиции, вместе с Вуком Драшковичем и "каким-то" Воиславом Коштуницей - российские официальные лица почти демонстративно игнорировали его и его коллег. Единственным официальным лицом, встретившимся с ними, был заместитель министра иностранных дел Александр Авдеев - человек, конечно, весьма влиятельный, но все-таки не министр. А министр Игорь Иванов от встречи с представителями югославской оппозиции демонстративно уклонился. Больным сказался и другой известный своей проницательностью российский политик - председатель комитета по международным делам Госдумы Дмитрий Рогозин, на следующий день улетевший с визитом в Киев. Газеты писали, что оппозиционные лидеры прибыли в Москву "со своим хлебом-солью", но их попытка привлечь российское руководство и политическую элиту на свою сторону оказалось тщетной.

В эти же дни в западных столицах проводили напряженные консультации с политиками из оппозиционного лагеря, а в Белграде Слободан Милошевич помпезно принимал делегацию Государственной думы во главе с Николаем Ивановичем Рыжковым. Свидетельств близорукости российской политики по отношению к Балканам, вообще говоря, великое множество. И откровенно хамское отношение к лидерам оппозиции во время их, между прочим, последнего перед победой визита в Москву показывает, что за несколько месяцев до краха Милошевича в России были уверены в прочности позиций своего мнимого белградского союзника.

Конечно, сегодня Джинджич сам может решать, когда ему принимать Иванова, и вряд ли помнит, кто такой Рогозин. Но, как говорится в старом анекдоте, осадок остался. Джинджича, и без того уверявшего сербов в безальтернативности западной ориентации страны и произносившего фразы о дружбе с Россией скорее из ритуальных соображений, совершенно не стоило игнорировать подобным образом. Российским политикам остается только надеяться, что на своем новом посту бывший оппозиционер проникнется чувством ответственности перед страной и не будет вспоминать о старых обидах. Но тут уже именно российским партнерам сербского премьер-министра необходимо постараться, чтобы уверить его в полезности контактов с Россией.

Причем связи эти должны быть уже не идеологические, не риторические, основанные не на противостоянии Североатлантическому союзу, генерального секретаря которого с отменной любезностью принимали в Москве как раз перед прибытием Джинджича. Сербия более не нуждается в идеологической поддержке Москвы. Она нуждается в поддержке экономической, попросту говоря - в деньгах. Конечно, у России, вынужденной расплачиваться с неумолимыми западными кредиторами, и этого для сербов нет.

Что же, остается только отнестись к недавней сверхдружественной стране как к бывшей союзной республике: сербскую симпатию вполне можно купить за энергоносители. Речь идет не только о ценовой политике, но прежде всего о кадровых и структурных преобразованиях. Крупнейшие газовые фирмы Сербии по-прежнему контролируются людьми, близкими к бывшему президенту Милошевичу. Новые власти даже подозревают эти фирмы в содействии отмыванию капиталов клана Милошевича - не случайно же в роли московского кассира семьи выступал старший брат диктатора Борислав, по совместительству выполнявший также обязанности посла СРЮ в России. Для российского руководства крайне важно продемонстрировать готовность к изменению ситуации, передаче газотрейдерного хозяйства в новые руки, помощи Югославии, нуждающейся в кредитовании хотя бы энергоносителями, если не деньгами.

Еще один важный вопрос, по которому стороны смогут найти общий язык, - это Косово. Белград здесь нуждается в политической поддержке: новые власти, хотя и гораздо более цивилизованно, чем старые, пытаются защитить немногочисленных косовских сербов от обструкции и террора со стороны радикальных албанских группировок. На Западе, вероятно, уже пришли к выводу, что отделения Косова от Сербии и ухода из края оставшихся там сербов не избежать. Но сербское общество все еще не готово смириться с этой мыслью - и в поддержании этой важной для себя иллюзии оно вполне будет готово, по крайней мере на время, использовать поддержку России. Вероятно, именно эти два обстоятельства и убедят Зорана Джинджича, что отношения с Россией до сих пор важны для его страны.