Комментарий

Жизнь казачества в России регламентирована в общей сложности двумя сотнями одних только федеральных правовых актов - указов президента, постановлений правительства и пр. Кажется, прописана каждая деталь казачьего быта, вплоть до формы "холодного клинкового оружия, предназначенного для ношения с казачьей формой". В 1997 году был принят закон "О казачестве", внятно определивший статус казака в Российской Федерации, его отношения с государством. Казачьи батальоны входят в состав Северо-Кавказского военного округа, казачьи разъезды патрулируют российско-казахстанскую границу, казачьи отряды поддерживают правопорядок по всей Восточно-Сибирской дороге, казачьи посты дублируют ГАИ в Пермской области... Словом, казачество уверенно осваивает те ниши, что отводят ему федеральные законы и местные постановления. Но его отношения с государством безоблачным не назовешь.

Сложившаяся практика привлечения казачьих организаций к исправлению государственной службы полна случаев, когда стороны быстро теряли интерес друг к другу. Казаки со своим уставом оказывались некстати в милицейских, пограничных, армейских и прочих коллективах, где действуют свои уставы, где свои жесткие оргструктуры, правила и традиции. Казацкая вольница в большинстве своем весьма чутко реагирует на любую попытку сверху построить ее, сделать послушной частью государственной машины. Тот же Государственный реестр казачьих обществ России объединяет сегодня около 100 тысяч человек, хотя людей, считающих себя казаками, насчитывается около 10 миллионов.

По сути, казачье войско так и не стало составной частью национальной обороны, правоохранительной системы. На что и был расчет на заре возрождения казачества. Оно как-то смутно присутствует в виде резерва, его вовлечение в реальную службу больше определяется решениями казачьих кругов, благорасположением атаманов, чем федеральными законами. Та же картина и в отношениях с милицией и пограничниками. Есть отдельные случаи удачного сотрудничества, но нет системы. Как нет ее в целом и в организации всего российского казачества, как единой однородной, управляемой, вертикально выстроенной организации. Да и возможна ли вообще такая вертикаль, когда речь идет о казачестве?

Кремль, безусловно, о казаках никогда не забывал. Есть соответствующее управление, есть указы о присвоении звания генерала казачьих войск, есть бравый Трошин, опекающий разношерстное войско. А в 2003 году Путин назначил своих полпредов в округах кураторами местных казачьих организаций. Так что активность в этой сфере полпреда Пуликовского вполне "в рамках". Но задумка бросить амурских казачков на криминал и терроризм выглядит очередной пропагандистской акцией. В ней не больше смысла, чем в подключении народных дружинников к борьбе с терроризмом. Или эта инициатива президентского полпреда означает, что профессиональное противостояние террору окончено и на смену зубрам антитеррора призываются чубатые дядьки с палашами?

Думается, терроризм здесь приплетен исключительно для важности. Власть пытается пристроить в свои боевые порядки казаков, как хорошо организованную, тренированную, легкую на подъем силу. Чтоб была под рукой, прирученная и ко всему готовая. Не помешает в смутные времена. А спины, по которым будет гулять казацкая нагайка, могут принадлежать кому угодно. Но, конечно, только не террористам.

Дословно

Константин Пуликовский

Пока мы не будем едины, нас будут продолжать бить со всех сторон террористы и криминал. Казаки могут стать той силой, которая станет на защиту дальневосточников от уголовщины, от террористов.

РИА "Новости", 16.03.2005