Странно все перемешалось. Бадма-Ханда родилась на китайской территории – во Внутренней Монголии, где после революции осела белая бурятская эмиграция. В разгар советской перестройки, когда стало можно, поселилась в Улан-Удэ. Теперь вот возрождает здесь забытые народные песни. С китайским паспортом – российского пока не дают.

Китайский паспорт, между прочим, очень помог ей в певческой карьере. Чтобы жить в Китае, надо обладать абсолютным слухом – такова особенность их птичьего языка. А теперь вот русскоязычные, англоязычные и прочие не устают восхищаться тем, как умеет раскрасить свой вокал Бадма-Ханда: тонко, с использованием изящных полутонов и одновременно – точно и к месту.

Вокальные изыски странным образом переплетаются с тем, чего певица успела поднабраться в Бурятии. Легкий налет провинциальной советской поп-эстрады, который можно уловить чуть ни в каждой композиции ее ансамбля, греет обывателя и трогает эстета.

Всем известно, как обучали в музыкальных училищах народным песням: та же многоуважаемая госпожа Зыкина звучит, скажем так, не очень аутентично. Однако ансамблю Бадма-Ханды, в отличие от многих других, удается этот недостаток обратить в достоинство. Очень уж хорошие у нее музыканты, среди которых выделяется она и монгол Баттувшин Балданцэрэн. Последний, говорят, лучше всех в мире играет на флейте лимбэ.

Послушать Бадма-Ханду, лимбэ, морин-хуур, иочин и даже ятаг можно будет в ближайшую субботу в московском "Ист-клубе". Удивительно, как хорошо может расслабить песня о гнедом скакуне. Степь.