Конечно, заграница нам поможет. Я все время пишу и говорю об этом. Но сейчас, к сожалению, не могу не согласиться с Сергеем Адамовичем, потому что действительно слов много, а дел мало. Нужно что-то делать такое, что бы нашему правительству не понравилось.

контекст →

Я считаю, что надо запретить нарушать закон и Конституцию, а значит, и выпускать в свет подобного рода сочинения. Что касается возражений по поводу нарушения в этом случае свободы слова, то свобода слова Конституцией как раз защищена, хотя на деле ее часто де-факто нарушают, вводя кое-где цензуру. Но уж если мы боремся за соблюдение закона, то и в вопросе пропаганды нацистских взглядов не должны отстаивать его нарушение.

контекст →

Это он стремился превратить наш город "в город с областной судьбою". Помню, как я единственный раз повесила у себя портрет руководителя КПСС. Горбачева - потому что он снял ненавистного Романова.

Это теперешнее желание увековечить его ничем не лучше, чем прославление Сталина, во всяком случае, событие из того же ряда. Стыдно должно быть городскому руководству за такие плевки в лицо жителям Петербурга! Гнусность какая!

контекст →

Во время войны я уже жила на свете, хотя была еще маленькой. И помню, что самое сильное впечатление на меня тогда (да и сейчас) производила песня Листова на слова Суркова "Бьется в тесной печурке огонь". Особенно фраза "До тебя мне дойти нелегко, а до смерти четыре шага". Через какое-то время эту фразу заменили, и звучала она так: "До тебя мне дойти нелегко, этот след заметает пурга". Видимо, "до смерти четыре шага" кому-то показалось слишком мрачным. Но мне всегда нравился первый вариант. А еще я помню, что про эту песню говорили - "песня Суркова", а Листова как-то не упоминали.

Вторая любимая песня - "Темная ночь, только пули свистят по степи" на слова Матусовского.

Из книг того времени я больше всего любила детскую книжку моей мамы Елены Катерли "Гремячая башня", мама прислала мне ее в эвакуацию. Еще бы - там было написано про детей-партизан! И мы с братом представляли, что это про нас, тем более что по характерам эти дети – Виктор и Лиза – были на нас похожи: Лиза - плакса, а Виктор – решительный и деловой.

А из фильмов того времени запомнились "Два бойца" и "В шесть часов вечера после войны".

Еще в эвакуации мне нравились стихи Симонова "Жди меня, и я вернусь", их часто передавали по радио. А потом, в 44-м году, когда я вернулась в Ленинград, мама читала мне много стихов Ольги Берггольц, и я до сих пор с ее голоса, с ее интонациями многое помню - что-то из "Ленинградского дневника" и реквием "Памяти защитников". Я его до сих пор помню наизусть. Там есть такие строчки: "И, может быть, самый счастливый на свете, всей жизнью своей торжествуя победу, он смерти мгновенной своей не заметил, ни страха, ни боли ее не изведав". Эти стихи я потом читала своим детям, когда они были еще маленькие. И они слушали и, кажется, понимали. А у меня от этой строчки до сих пор – мороз по коже. Мама дружила с Ольгой Федоровной, и я ее очень любила.

контекст →