Годовщина трагедии под Смоленском, где 10 апреля прошлого года погибли в авиакатастрофе 96 членов польской делегации во главе с президентом Лехом Качиньским, вполне могла бы способствовать дальнейшему российско-польскому сближению, начавшемуся буквально в первые дни после катастрофы на почве искреннего сочувствия польскому горю, проявленному и нашими народом, и представителями власти. Но, похоже, не станет. Не успели толком начаться траурные мероприятия, как разразился скандал. Он связан с заменой мемориальной таблички на памятном камне, установленном родственниками погибших на месте катастрофы под Смоленском. Теперь на ней уже не написано, что польская делегация летела почтить память убитых в Катыни.

Советник польского президента Томаш Наленч выразил мнение, что табличку на камне заменили без указания Кремля. Конечно, польской стороне очень хотелось бы так думать, чтобы не поднимать скандал на более высокий уровень. Однако, зная истинную степень самостоятельности российских губернаторов, особенно тогда, когда дело касается проблем, связанных с внешней политикой, в самодеятельность смоленского губернатора, заодно попытавшегося переложить ответственность на городские власти, верится с трудом. Особенно учитывая, что табличку убирали спешно, в ночь на 9 апреля, перед самым приездом первой польской делегации во главе с супругой президента Анной Коморовской, чтобы польская сторона не успела заявить протест. Очевидно, президенту Медведеву очень не хотелось возлагать венок к камню, надпись на котором напоминала о советском преступлении в Катыни.

Несомненно, инцидент с мемориальной доской под Смоленском добавляет очков польской оппозиции в преддверии парламентских выборов, позволяя ей еще раз покритиковать нынешнюю власть за излишнюю уступчивость Москве. Тем более что, согласно последним опросам, сегодня 70 процентов поляков вместе с оппозицией считают, что обстоятельства катастрофы под Смоленском никогда не будут выяснены до конца (год назад таких скептиков было лишь 50 процентов). В Кремле же совсем не хотят, чтобы к власти в Варшаве пришла партия "Право и справедливость", отличающаяся гораздо более резким тоном по отношению к России.

Но, как кажется, российская элита неспособна перебороть в себе комплекс старшего брата по отношению к Польше. Полякам, дескать, надо указать их место. Чтобы не смели самовольно всякие таблички с крамольными надписями о "геноциде" ставить. Может быть, кто-то из кремлевских политтехнологов подал идею с заменой таблички для того, чтобы в дни годовщины польская печать сосредоточилась на вопросе о замене мемориальной надписи, а не на разногласиях по поводу расследования катастрофы под Смоленском.

Однако, даже если подобный план и существовал, получилось так, что эпизод с табличкой на памятном камне стал весомым довеском к обвинениям России в замалчивании обстоятельств трагедии, а вовсе не вытеснил эти обвинения со страниц газет. Польский премьер Дональд Туск в интервью BBC заявил, что русские скрывают детали смоленской катастрофы "не потому, что там есть какие-то страшные тайны, а потому, что, как правило, они не любят признавать свои ошибки и слабости". Да, это действительно наша национальная черта. Но думаю, что помимо нежелания признавать ошибки и ответственность за геноцид в Катыни в случае с мемориальной табличкой проявилось также имперское желание поставить бывших российских подданных на место, чтобы не смели без позволения свои памятники воздвигать и публично критиковать старшего брата.

А ведь при желании вопрос с табличкой можно было решить тихо, без скандала и ко всеобщему удовлетворению. Можно было, например, договориться, что на табличке слово "геноцид" будет заменено на слово "расстрел", раз уж российская сторона так болезненно реагирует на геноцид, совершенный во времена Сталина. И уж, конечно, не надо было превращать замену таблички в провокацию, осуществив это в самый канун траурных мероприятий. А утверждение смоленского губернатора насчет того, что "трагедия с самолетом - это одна история, а трагедия в Катынском лесу - совершенно другая", и предложение смоленской администрации подарить полякам их же мемориальную табличку со словами о геноциде или направить ее в Катынский мемориал под Смоленском иначе как издевательством над памятью и катынских, и смоленских жертв не назовешь. Ведь хорошо известно, что польский президент и сопровождающие его люди направлялись на траурную церемонию в Катынь. Но, похоже, сильнее всех доводов рассудка оказалось имперское желание в очередной раз унизить поляков (первым таким унижением после смоленской катастрофы стала публикация тенденциозного отчета МАК).

И еще один эпизод, укладывающийся в тот же имперский комплекс. Совсем недавно на русском и польском языках вышел сборник статей Российско-польской группы по сложным вопросам "Белые пятна. Черные пятна" (М.: Аспект-пресс, 2010). Там помещена статья "Катынское преступление" Анджея Пшевозника, секретаря Совета по охране памяти борьбы и мученичества, в числе 96 пассажиров президентского самолета погибшего в катастрофе под Смоленском (его имя на титуле книги заключено в траурную рамку). И вот на 335-й странице в тексте его статьи я прочел удивившую меня фразу, где указывается на "предпринимаемые после 1990 г. историками и публицистами, связанными с правительственными кругами Польской Республики, действия, направленные на сокрытие и фальсификацию правды о катынском убийстве, что является предметом досады и раздражения поляков". Я-то прекрасно знаю, что в Польше просто нет историков и публицистов, тем более связанных "с правительственными кругами Польской Республики", которые бы пытались возродить старую советскую версию, будто расстрел в Катыни осуществили немцы. Мои польские друзья любезно предоставили мне польское издание этой книги (Białe plamy - czarne plamy. Sprawy trudne w polsko-rosyjskich stosunkach 1918-2008. Warszawa, 2010). Там в тексте Пшевозника на 332-й странице вместо "с правительственными кругами Польской Республики" написано дословно: "с правительственными кругами Российской Федерации" (z kręgami rządowymi Federacji Rosyjskiej). Тогда все становится на свои места.

В России немало не только публицистов, но и довольно видных политиков, вроде недавно умершего Виктора Илюхина, которые до сих пор, вопреки твердо установленным фактам, утверждают, будто Сталин неповинен в расстреле поляков в Катыни, поскольку их будто бы расстреляли немцы в 41-м. И не было ошибкой сказать, что эти публицисты связаны с российскими правящими кругами, поскольку фильмы, где они излагали свою версию, до недавнего времени появлялись на федеральных телеканалах, фактически подконтрольных российскому правительству. Вряд ли речь идет об опечатке. Трудно поверить, что кто-то мог вместо "Российской Федерации" набрать "Польской Республики". Скорее следует предположить, что сопредседатель Группы по спорным вопросам с российской стороны и (или) редакторы российского издания испугались, что в тексте Пшевозника критикуется правительство России, и предпочли переложить вину с больной головы на здоровую, приписав польскому историку слова, которые он не мог сказать бы и в страшном сне. Все равно ведь знали, что верстку русского перевода Пшевозник уже не прочтет.

Думаю, здесь, помимо страха перед начальством, сыграл роль все то же пренебрежительное отношение. С поляками, дескать, можно поступить так, как никогда не рискнули бы поступить с американцами. Думаю, что руководителям Группы по сложным вопросам с российской стороны надо хотя бы публично извиниться перед семьей Пшевозника, а также разослать вкладыш с указанием ошибки в его статье всем адресатам рассылки тома "Белые пятна. Черные пятна".

Уже в мае Группу по сложным вопросам предполагают преобразовать в Центр диалога и согласия Польши и России, который будет выполнять более широкие функции, в частности, объединять усилия не только историков, но и журналистов двух стран в освещении не только проблем истории, но и текущих событий в российско-польских отношениях. Если российская сторона будет и дальше таким вот образом жульничать в вопросах истории и современности, вряд ли работа Центра диалога и согласия будет протекать в бесконфликтной атмосфере.