Напоследок нам показывают кошку, и это, конечно, уместный кадр в репортаже, посвященном образцовой колонии. Идеальная чистота, койки идеально заправлены, кипит работа в идеальном цеху, курица на обед в идеальной столовой, идеальные книжки украшают полки в той библиотеке, которой заведует упорно идущий к исправлению осужденный за мошенничество в особо крупном размере, "минимальное число жалоб за год". Как не умилиться, и вольнолюбивый зверь у лагерных ворот довершает картину тотального стерильного благоденствия. Повезло людям!

Все хорошо там, где сидел Ходорковский, а ныне отбывает срок беспокойный узник Ильдар Дадин. Утверждающий, будто его пытали, обещали изнасиловать, грозились убить. Ясно, что такого просто быть не могло, и вот вам доказательство: репортаж нашего корреспондента. Прямо оттуда, из сегежской ИК-7, и сознайтесь - разве вам теперь не хочется хоть на денек отправиться в Карелию? Поработать в цеху, покушать от пуза, почитать книжки, покалякать с охраной? А почему не хочется?

Иная реальность, то есть правда сквозь фуфло, просачивается в других кадрах. У омбудсмена Москальковой, заслуженной и много чего повидавшей полицейской генеральши, какое-то слишком уж растерянное лицо, когда она беседует с журналистом. Да и слова она произносит непонятные. "Я, - говорит, - прихожу к внутреннему убеждению, что целесообразным было бы перевести Ильдара Дадина для отбывания наказания в другую колонию, потому что в любом случае всегда будет некое подозрение в необъективности или в субъективном подходе к этому человеку". Она что-то подозревает.

Еще на тех съемках, назойливо демонстрируемых, пробивается правда, где раздетого исхудавшего зека осматривает некий чин. И в записи с видеорегистратора, когда его выволакивают из ШИЗО, и один вид этой камеры заставляет содрогнуться - хотя бы при мысли о том, что Дадин сидит вообще ни за что. И в раздраженной реплике телеведущего, у которого накопились "вопросы" к начальнику колонии Коссиеву, чье "поведение" вызывает недовольство. "Он почему-то не стал прерывать свой отпуск, несмотря на кипящие вокруг ИК-7 споры", - сообщает комментатор, и мы догадываемся о причинах этого недовольства.

Гражданин начальник повинен, разумеется, не в том, что отклонялся от ленинских норм, перевоспитывая заключенного, а в том, что допустил утечку. Хотя так ли уж он, между нами говоря, виноват перед высшим начальством. Вот насчет Ходорковского в Сегежу из Кремля поступил четкий приказ: содержать в строгости, но не мучить. Насчет Дадина охрану, вероятно, не инструктировали.

Самое же страшное произносится как бы мельком, небрежно, вскользь. Вместе с очень важной для зрителя телеканала "Россия 24" информацией о том, что в багаже у политзека был "желто-синий рюкзак с украинским гербом", а "внутри - такой же расцветки флаг", бонусом сообщается: "под нашивкой нашли лезвие". После чего "смотрители легко определили: Дадин склонен к суициду - и держали это во внимании".

Понятное дело, все совершалось в спешке. Уже громыхал скандал, связанный с письмом Дадина, которое записал и обнародовал адвокат Алексей Липцер. Татьяна Москалькова, чья кассационная жалоба на первый приговор в числе прочих была отклонена в президиуме Мосгорсуда, уже взяла ситуацию под личный контроль. Дмитрий Песков уже заявил, что Путину доложат о происшествии и что случай Дадина "заслуживает самого пристального внимания".

Тюремщики с нашим корреспондентом очень торопились ответить ударом на удар, отсюда и диковатые шероховатости в тексте репортажа, и впопыхах придуманный "суицид". Как средство запугивания в отношении Ильдара, его близких и дальних, пытающихся спасти политзека, оградить от мучений, вытащить из лагеря. Ну и в качестве предложения, обращенного к высшей власти. Дескать, может его того... бритвочкой. Нет человека - нет проблемы.

Однако проблема имеется, и хочется верить, что эдак запросто решить ее не удастся. За жизнь и свободу узника, первого и единственного пока осужденного по антиконституционной статье 212.1, бьются и российские правозащитники, и западные, и некоторые официальные лица, как видим, не вполне уклоняются от этой борьбы. Сражается за себя и Дадин, причем с той отчаянной смелостью и умением прозревать будущее, какая свойственна далеко не всем бывалым зекам. В декабре прошлого года, в тот день, когда его посадили, он предупредил всех - и нас, и тюремщиков, и сотрудников ВГТРК, - что "сам уходить из жизни не собирается". И про бритвы, подброшенные администрацией колонии, извещал тоже - в том письме, за которым недоглядел начальник образцового лагеря. И явно недочитали его так называемые коллеги, подготавливая и очеловечивая при помощи киски свой удивительный репортаж.

К слову, про них, чьи имена не хочется называть, добровольных палачей при Кремле и ФСИНе, думать особенно тяжело. Ибо речь идет о погибающей профессии, о репутации цеха, о постыдной халтуре. Лучше даже не думать, чтобы не согрешить и от всей души не пожелать им, коллегам, хоть денек провести на нарах в той расчудесной колонии, которую они нам показали и воспели. Отмазывая местное начальство и в меру сил участвуя в кампании по дискредитации и в покушении на убийство Ильдара Дадина.