В предвыборной игре свои правила, и они меняются каждый день. Позавчера было незачем встречаться с несогласными: да там не с кем разговаривать. Вчера уже можно - но в рамках протокольного мероприятия, коротко, на ходу. Люблю ваши стихи, вашу прозу, ваше особое мнение. Творческая интеллигенция тает от похвалы, первый курс разведшколы, спецсеминар по работе с ботаниками. Однако самые оппозиционные не пришли, и надо перехватывать инициативу. Надо приглашать лично, брать на слабо: боитесь, что ли?

Сегодня он огорчен: Мы их пригласили, но они не приходят. У него возникает вопрос: они чего хотят? А он ведь готов: мы готовы - и я лично готов, и мои коллеги готовы - с ними встретиться и поговорить. Наконец, он просто по-человечески возмущен: Не один раз приглашали, кстати сказать... Не один раз! Ни разу не пришли!

Теперь, значит, придут, будет дискуссия: и Дмитрий Быков, и Григорий Чхартишвили, чьи имена были названы в ходе известной встречи, уже откликнулись. Дмитрий Львович счел, что "от прямого приглашения Владимира Путина отказываться нельзя". Григорий Шалвович сообщил, что в ходе "серьезного жесткого разговора" готов "с удовольствием сказать" Владимиру Владимировичу "все, что думает по поводу ситуации, сложившейся в стране".

Ситуация складывается одновременно ясная и непредсказуемая.

С одной стороны, все это мы уже проходили. 29 января 2001 года, встреча президента с творческой интеллигенцией, работающей на НТВ. Три с половиной часа коллективного битья головой об стенку, разговор обреченных слепых с веселым глухим, триумф воли. То есть лучше бы не ходить на такие встречи, но как не пойти, когда на кону судьба телеканала, судьба заложника, собственная судьба. Все известно наперед, но приговоренному хочется услышать приговор, без него умирать как-то совсем уж грустно.

С другой стороны, людям, которых сегодня приглашает Путин, если даже их состав будет слегка изменен или расширен, терять нечего. Они самодостаточны, ни от каких олигархов не зависят, в споре хозяйствующих субъектов не участвуют. Правда, они обязаны проконсультироваться с коллегами из Лиги избирателей, но вопросы, которые там обсуждаются, давно известны, и речь тут может идти лишь о приоритетах.

О чем подробней поговорить: о честных выборах или об освобождении политзаключенных? Какую тему в дискуссии сделать основной: почему ваши друзья воруют или почему бы вам не уйти, Владимир Владимирович? Но это проблемы чисто стилистические, да и едва ли можно заранее все предусмотреть: ход полемики, домашние заготовки премьера, его внезапные переходы к темам, которые мало интересуют собеседников. А также, как бы сказать, шутки. Всякий раз новые, хотя и одинаковые, и если вчера он заговорил о национальности Акунина в связи с грузинской войной, то завтра может со всей остротой поставить перед Быковым вопросы, связанные с российской политикой на Ближнем Востоке.

Понятно, что кандидат в президенты Путин постарается использовать эту встречу с максимальной выгодой для себя. Собственно, сам факт приглашения к диалогу свидетельствует о том, что в положении бойкотируемого он почувствовал себя неуютно. Увидел угрозу в том, что никто из несогласных не рвется с ним дискутировать, и другая, свободная Россия выстраивается в параллельной реальности, никак не связанной с властью. Но тут ловушка: беседуя с писателями, он захочет одновременно обращаться к своим, к "путинскому большинству", а этот язык едва ли воспримут его собеседники, и тогда диалога просто не получится и нечего станет показывать по телевидению и публиковать на правительственном сайте.

Значит, надо будет говорить всерьез, не вполне по канонам разведшколы, преимущественно на нормальном, человеческом языке. Но тогда ему придется играть на чужом поле. Как в прошлом тысячелетии, в ПЕН-клубе, где с Путиным, который тоже тогда работал премьер-министром, побеседовали довольно сурово. В частности, ему сообщили о гибельности идеологии чекизма в России и о том, что страх перед ФСБ очень мешает обществу двигаться вперед. Больше он в ПЕН-клуб не приезжал.

...Сроки неизвестны, но теперь, после официального объявления, они почти наверняка встретятся. Самый могущественный и несвободный человек в стране - и самые независимые, но до сих пор никак почти не влиявшие на реальную политику. Что вполне естественно: на дворе ХХI век, роль писателя в обществе сведена к нулю, и это касается не только литературоцентричной в прошлом России, а всего человечества, заметно глупеющего год от года. Однако что-то меняется в мире, идут какие-то иные, обнадеживающие, сложные процессы, наперекор общей тенденции, и если изящная словесность с примесью гражданского чувства действительно вновь заявляет о себе, то это событие отрадное. Самое же замечательное в том, что возвращение литературы в жизнь начинается с России и тема "художник и власть" опять будоражит умы.